Партнер - Джон Гришем

ФБР фактически сыграло Стефано на руку. Гамильтон Джейнс направил агентов в обе штаб-квартиры - "Монарх-Сьерры" в Пало-Альто и "Нозерн кейс мьючуэл" в Сент-Поле - с инструкциями найти обоих руководителей и задать им вопросы о розысках и поимке некоего Патрика Лэнигана.

Оба выбросили белые флаги к полудню. "Отзови своих псов, - сказали они Стефано. - Поиски закончились. Окажи полное содействие сотрудникам ФБР и, ради Бога, сделай что-нибудь, чтобы убрать их агентов, они мешают работать".

Консорциум распался. Стефано создал его четыре года назад и успел заработать с его помощью почти миллион, потратив за это время два с половиной миллиона долларов своих клиентов и добившись, можно сказать, успеха. Лэнигана они все же нашли. Не нашли пока девяносто миллионов, но вопрос еще не закрыт. Деньги в сохранности. Оставался шанс наложить на них лапу.

Все утро Бенни Арициа пробыл в номере со Стефано, читая газеты, беседуя по телефону и следя за переговорами, которые вел Джек. В час дня он позвонил своему адвокату в Билокси и узнал о прибытии Патрика. Местная телестанция сообщила об этом в полдень, сопроводив слова ведущего кадрами, запечатлевшими военный самолет, приземлявшийся на базу "Кеслер". Ближе, как было сказано, репортеров не подпустили. Шериф округа подтвердил, что мистер Лэниган вернулся.

Пленку, на которой были записаны крики во время пытки, Бенни прослушал трижды, проматывая самые острые моменты для повтора. Два дня назад, сидя в салоне первого класса в самолете, летевшем во Флориду, он, отпивая шампанское, с наслаждением слушал, надев наушники, леденящие душу крики. Но улыбку на лице Бенни в те дни видели нечасто. Он был уверен, что Патрик сказал многое. Лэниган знал: рано или поздно его в любом случае схватят, потому и доверил деньги девчонке, спрятавшей их ото всех, включая и его самого. Блестяще. Все на своих местах.

- Что нужно для того, чтобы найти ее? - спросил Бенни Стефано, когда оба уселись за стол, на который официант только что поставил тарелки с супом. Вопрос был не нов.

- Что или сколько?

- Ну, предположим, сколько?

- Не могу сказать. Мы представления не имеем о том, где она может находиться, зато знаем, откуда она. Ясно, что рано или поздно она объявится в Билокси - ведь Лэниган теперь здесь.

- Сколько?

- Говорю наугад: сто тысяч, и без всяких гарантий. Выкладывай денежки, а когда они закончатся, мы просто прекратим работу.

- Есть вероятность, что феды пронюхают о наших действиях?

- Никакой.

Бенни поводил ложкой в тарелке с супом - лапша и помидоры. Он слишком много уже потерял, и было бы глупо не сделать еще одну попытку вернуть деньги. Шансов на успех не так уж и много, но в случае удачи выигрыш его ждет умопомрачительный.

- А если вы найдете ее, что потом? - поинтересовался Арициа.

- Заставим говорить, - ответил Стефано, и при неприятной мысли, что с женщиной придется обращаться так же, как до нее с мужчиной, оба обменялись многозначительными взглядами.

- А как насчет адвоката? - спросил Арициа. - Нельзя ли поставить "жучки" в офис и прослушивать его разговоры со своим клиентом? Ведь так или иначе речь зайдет и о деньгах.

- Неплохая мысль. Ты это серьезно?

- Серьезно? У меня горят девяносто миллионов, Джек! За вычетом трети для этих кровососов-юристов. Да, серьезно.

- Тут возможны проблемы. Адвокат не дурак, видишь ли. Равно как и его клиент.

- Брось, Джек. Ты же лучший специалист. Во всяком случае, ты самый дорогой.

- Остановимся на компромиссе: пару дней последим за Макдермоттом, выясним его намерения. Особой спешки нет, клиент его никуда не денется. Сейчас меня больше беспокоят феды. Предстоят кое-какие прозаические дела: мне нужно открыть свой офис и выкинуть оттуда их микрофоны.

- Во что это мне обойдется? - поинтересовался Арициа.

- Не знаю. Обсудим это позже. Заканчивай свой обед.

Адвокаты ждут.

Стефано вышел из отеля первым, не забыв вежливо махнуть рукой двум агентам, в нарушение всех правил припарковавшим машину напротив выхода, и с деловым видом направился в сторону офиса своего адвоката, расположенного в семи кварталах от "Хэй Эдамса". Через десять минут на улице появился Бенни и остановил такси.

Вторую половину дня оба провели в конференц-зале, заполненном юристами и их помощниками. Шел интенсивный обмен факсами между Стефано и ФБР. В конце концов соглашение было достигнуто. Все уголовные обвинения в адрес Стефано и его клиентов снимались. Взамен ФБР получило его письменное обещание предоставить всю известную ему информацию о поисках и поимке Патрика Лэнигана.

Стефано и в самом деле планировал рассказать почти все, что знал. Розыски прекратились, скрывать что-либо теперь не имело смысла. Допрос Патрика принес мизерные результаты - всего лишь имя юриста, женщины из Бразилии, в распоряжении которой находились деньги. Но она исчезла, и Стефано сомневался в том, что у ФБР будет время и желание заняться ее поисками. Зачем? Ведь деньги-то не их.

Всеми силами стараясь не показывать этого, Джек страстно желал, чтобы феды убрались вон из его жизни. Миссис Стефано негодовала, безмерно раздражая мужа. А если в ближайшее время не удастся открыть офис, на бизнесе можно будет поставить крест.

Вот почему Джек собирался рассказать федам все, что они хотели услышать, точнее говоря, большую часть. Он возьмет деньги Бенни и начнет охоту за девчонкой. Может, ему повезет. Джек направит своих людей в Новый Орлеан следить за адвокатом Лэнигана. Но ФБР вовсе не обязательно знать об этих деталях.

Поскольку в отделении ФБР в Билокси не было и квадратного сантиметра свободной площади, Каттер попросил шерифа Суини отыскать местечко в окружной тюрьме. Тот неохотно согласился: идея делить свои помещения с сотрудниками ФБР его не прельщала. Выбросив весь хлам из кладовой, он поставил там стол и несколько стульев - кабинет для ведения дела Лэнигана был готов.

Вещдоков оказалось очень немного. Когда Патрик "умер", никто не предполагал, что речь в будущем зайдет об убийстве, а поэтому не предпринималось никаких попыток собрать какие-то вещественные доказательства. Правда, с исчезновением денег возникли первые подозрения, но к тому моменту след уже остыл.

Каттер и Тед Гримшоу, старший следователь округа Гаррисон, самым тщательным образом исследовали имевшиеся в их распоряжении скудные свидетельства, в число которых входили десять развешанных по стенам крупноформатных цветных снимков сгоревшего автомобиля. Гримшоу аккуратно снял все.

Пламя показалось немногим свидетелям удивительно жарким; теперь было ясно почему. Вне всяких сомнений, Патрик загрузил салон пластиковыми емкостями с бензином. В результате алюминиевые стойки сидений оплавились, стекла вылетели, от приборной доски и от трупа почти ничего не осталось. На шести снимках было запечатлено тело - горсть пепла с торчащей тазовой костью на полу под местом пассажира. Слетев с дорожного полотна, "шевроле" несколько раз перевернулся. Вся правая сторона машины обгорела.

Шериф Суини хранил искореженный кузов в течение месяца, а потом продал его как металлолом вместе с тремя другими развалинами, брошенными их владельцами. Позже он пожалел об этом.

Полдюжины фотографий с места происшествия: деревья и заросли обгоревшего дочерна кустарника. Добровольцам потребовалось около часа, чтобы потушить разбушевавшийся огонь.

Патрик в завещании выразил желание быть кремированным. Он распорядился об этом примерно за одиннадцать месяцев до исчезновения. Патрик успел даже изменить свое завещание, вставив в него пункт о том, что его наследница Труди - а в случае их совместной смерти Карл Хаски - должна совершить обряд кремации. Не забыл Патрик включить и особые распоряжения относительно церемонии собственных похорон и непосредственно погребения.

Причиной такой предусмотрительности стала смерть одного из его клиентов, который не смог заблаговременно написать столь детальные инструкции. В обсуждение способа похорон яростно включилась семья, и Патрику пришлось изрядно попотеть. В результате он даже заставил Труди выбрать себе на кладбище участок, что она и сделала, указав на кусок земли рядом с его. Уже тогда оба знали, что, случись что-нибудь с Патриком, супруга очень быстро изменит свое решение.

Служитель кладбища сказал позже Гримшоу, что кремация на девяносто процентов состоялась уже в машине. Взвесив прах после того, как при температуре почти в тысячу градусов останки пролежали в печи около часа, он увидел, что стрелка весов отклонилась на сто сорок граммов - наименьший вес из когда-либо им зарегистрированных. О теле служитель не мог сообщить ничего определенного: принадлежало оно мужчине или женщине, было черным или белым, молодым или старым. Для этого просто не имелось никакой возможности. Но если говорить правду, то служитель даже не пытался определить хоть что-то.