Я тебя у него заберу (СИ) - Савицкая Элла

Сейчас же я буквально ловлю кайф от вкуса гранатовых губ, от того, как Мариам часто дышит, выдавая свое состояние. Знаю, что опусти я руку в трусики, она будет мокрая и кончит буквально от пары движений пальцами. Знаю, но не делаю этого. Она выпила, на нервах, и воспользоваться ее состоянием не собираюсь, потому что завтра она сожрет себя от чувства стыда, а меня будет обходить десятой дорогой.



С усилием оторвавшись от неё, перекатываюсь на бок и подминаю под себя. Член горит, болезненно требуя разрядки. Мышцы сводит ожиданием, а я утыкаюсь носом в пахнущие моим шампунем волосы и стараюсь успокоить дыхание.

— Спи, котенок!

— Нам нельзя спать в одной постели! — в тишине растворяется протестующий шепот.

— Нам можно все, Мариам! Главное, обоим этого хотеть.

Глава 25

Мариам

Сон растворяется в солнечном свете, пробивающимся сквозь большое панорамное окно. Открываю глаза, и осознание с громким хлопком ударяет по нервам.

Я в квартире Демьяна.

Воспоминания огромным снежным комом катятся сверху, воскрешая в памяти события прошлого вечера. Ключевым моментом становятся опекающие поцелуи… прямо здесь… на этой простыни…

Господи, что же я делаю? Прикрываю лицо руками и зажмуриваюсь. Прости меня, папа. Я ужасная дочь. Порочная. Бесстыдная… Вчера, поддавшись эмоциям и алкоголю, я запятнала твою честь и честь нашей семьи. Если хотя бы кто-нибудь узнал бы о том, что я делала здесь, наша семья бы никогда не избавилась от пересудов, а ты бы не смог выйти из дома с гордо поднятой головой, как делаешь это сейчас. Вот только… самое ужасное, что помимо давящего чувства вины во мне кипятком бурлит ожившее окрыляющее чувство, вот уже несколько лет не дававшее о себе знать.

Оно возродилось, подобно птице Феникс, и горит еще более буйно и мятежно.

Рядом с Демьяном я словно чувствую себя живой… Настоящей… Способной не просто существовать изо дня в день, а хватать большими глотками воздух и даже распознавать его вкус.

Вкус моего воздуха немного терпкий, как горький шоколад. Запретный, подобно ядовитой ягоде. Восхитительно сладостный и до умопомрачения напористый.

Открываю глаза и неспешно провожу ладонью по подушке Демьяна. Боже, мы спали в одной постели! То, как крепко он прижимал меня к себе, вспышкой воспламеняет ленту памяти.

Любимый мой… Я так старательно изгоняла тебя из мыслей, а ты нагло ворвался в них снова.

Вина волной врывается обратно, подсовывая бесстыдные картинки того, как Демьян целовал меня. Можно было бы сказать, что причиной тому алкоголь, но ведь глубоко внутри я знаю правду. Меня тянет к нему. Тянет незримой силой, подобно стихийному бедствию, которому сложно сопротивляться. Боже, как я посмотрю в глаза отцу?

Папа… Подскакиваю с кровати и, осмотревшись, нахожу на кресле сумку, которую, похоже, принес сюда Демьян. Выуживаю оттуда телефон. Три пропущенных. Два от папы, один от Оли. И сообщение от нее же.

«Звонил дядя Тигран. Я сказала, что ты у меня и уже спишь. Надеюсь, с тобой все в порядке? Позвони мне»

Черт… Набираю номер отца, а когда он отвечает, стараюсь звучать как можно бодрее:

— Привет, пап. Ты звонил вчера?

— Доброе утро, Мариам. Да. Ольга сказала, ты уже уснула.

— Да, устала немного, — жмурюсь от отвратительной лжи, но лучше ему никогда не знать, где и главное с кем я провела ночь.

— Отдыхать нужно больше. Ты когда домой?

— Соберусь и поеду.

— Хорошо. Я пока в ресторане. Давай не засиживайся там!

Сбросив вызов, роняю телефон на постель. Ненавижу лгать, особенно ему. Всю жизнь старалась быть максимально честной с родителями, а сейчас во рту из-за происходящего горчит, как от привкуса желчи.

Из-за двери доносится шум, заставляя рывком встать с постели. Демьян. Что я скажу ему? Как вести себя теперь? Он ведь мог подумать что угодно после того, как мы спали в одной постели… Осматриваюсь в поисках одежды, но не нахожу ничего. Черт, она наверное так и осталась мокрой. В чем же теперь домой ехать?

Приметив на кресле напротив покрывало, застилаю постель и выхожу в коридор. Аромат кофе тут же въедается в ноздри. На пять минут посещаю ванну, чтобы привести себя в порядок, и иду на кухню. По мере приближения сердце стучит всё чаще, а увидев Демьяна, вовсе срывается вперед.

Мужчина стоит ко мне спиной с чашкой кофе. На бедрах низко висят спортивные штаны и… все… голая спина приковывает все мое внимание. Бугрящиеся мышцы расслабленно перекатываются, стоит ему поднести ко рту чашку. Невольно скольжу взглядом вниз к косым изгибам, прячущимся под штанами, и шумно сглатываю. Щеки начинает печь, когда Демьян разворачивается и растягивает губы в улыбке. Щемящее чувство сжимает грудь. Господи, он еще красивее утром. Такой… домашний, с взлохмаченными волосами, по которым тут же хочется провести пальцами, но я конечно одергиваю неуместный порыв.

— Доброе утро!

— Доброе утро, котёнок! — поставив чашку на стол, Демьян ступает ко мне и по-хозяйски обнимает за талию.

Порываюсь отойти, но тут же оказываюсь сидящей на столе. Даже охнуть не успеваю, как Демьян, бедрами раздвинув мои ноги, становится прямо напротив.

— Выспалась?

— Да, — унять дрожь не получается. Я должна сказать ему, что вчера вела себя ужасно и такого больше не повторится, — Демьян, послушай…

Вот только слушать он не собирается.

Как будто намеренно и уже догадываясь, что я собираюсь сказать, Демьян находит мой рот для поцелуя. Мягкого, нежного, непохожего на вчерашний. Такого, от которого у меня внутри все в ком сворачивается, и пальцы на ногах поджимаются.

Мужские руки оказываются на моей спине, в волосах. Меня топит эта всепоглощающая сила, рядом с ним всегда набирающая обороты. Нужно оттолкнуть, а я вместо этого схожу с ума от желания обнять его в ответ, и противореча самой себе, осторожно кладу ладони на плечи. Ощущение голой кожи бьет током, но убрать руки Демьян не позволяет. Обхватив запястья, силой прижимает мои ладони к своей груди. Я мгновенно задыхаюсь, чувствуя, как перекатываются стальные мышцы под кожей. Между ног вдруг становится настолько горячо, что меня это пугает. Еще никогда прежде не испытывала подобного. Чтобы даже больно было от нахлынувших ощущений.

— Можешь трогать меня, Мариам, — осипший голос Демьяна волнами вибрирует на шее, посылая рой опьяняющих мурашек, — я тоже хочу этого. Хочу всю тебя. Без остатка. Как вчера, только еще больше.

Меня бросает в стыд, когда с этими словами его ладони ложатся на мои бедра и медленно скользят вверх к краю шорт. Меня словно на сковороду раскаленную опускают. Резко сжимаю его запястья, но Демьян только качает головой.

— Не волнуйся, котенок. Сейчас я ничего не делаю. Просто спать с тобой рядом оказалось сложнее, чем я предполагал.

Острые зубы смыкаются на мочке моего уха, и я слышу собственный протяжный стон.

— Боже, — выдыхаю, не узнавая саму себя.

Демьян отрывается от меня и смотрит едва улыбаясь. Утонуть в его расширенных темных глазах оказывается так просто, что я именно это и делаю. Забываю обо всем и позволяю себе подушечками пальцев осторожно заскользить по смуглой коже. Демьян замирает, вместе со мной наблюдая за неспешными манипуляциями. Надеюсь то, что мышцы подрагивают от моих прикосновений, означает, что ему нравится.

Обвожу выпирающие контуры мускул, но ниже спускаться не рискую. И так позволила себе то, чего не должна была.

Подняв глаза, встречаюсь с прищуренным взглядом.

— Понравилось?

Рефлекс снова опустить глаза прерывается тем, что Демьян ловит мои губы и, медленно раскрыв их, ведет языком поверх моего. Ох… мне снова не хватает воздуха, а внизу живота сильно тянет.

— Мариам, не прячь глаза, — говорит отстранившись, — я хочу, чтобы ты всегда говорила мне что чувствуешь, даже если тебе это не нравится. Только нащупай разницу в словах “нельзя” и “не нравится”.