Удар с небес - Ксения Васильева

Спроси у Макса, какие у Ангела глаза, какого цвета. Он не скажет и не вспомнит. Да, он прекрасно относится к мальчишке Ангелу, но знать, какие у него глаза?! за.

Самое ужасное чувство на свете - любовь! Она уже это знала. Скорее бы пришла старость, чтобы не чувствовать никакой люб - ви... Ага, а как же тогда история Макса?...

Нет, любовь существует всегда. Даже когда человек перестает дышать, кто-то - обязательно! - продолжает его любить.

Макс никогда не узнает, что она хоть и Ангел, но - Ангелина! А если и узнает, ему будет все равно. Может, он уже к тому времени будет женат. На той же Тинке... А что?

Решив все делать быстро, она сняла трубку и позвонила Казиеву.

И когда тот подошел, не дав ему опомниться, назвала себя и сказала, что ей необходимо с Тимофеем Михайловичем встретиться...

Ответом ей было молчание.

Казиев приходил в себя. Все само шло в руки!

Тинатин он отправил, материалы снял на ксероксе... Но она собиралась скоро придти, взять листочки.

Посмотрим, что за Ангел и для чего он рвется сюда.

Казиев и Ангел на какие-то секунды оба замерли у входной двери, которую Казиев распахнул как мог широко.

... Почему мальчик-девочка? подумал Казиев с удивлением, ког - да совершенно ясно, что это юная хорошенькая особа просто изображает из себя парнишку. Одета "под киллера" - черная куртка, черная майка, черные джинсы и черные бахилы из замши на ногах. И ещё черная прямая челка до глаз и суровое выражение лица.

А девочка-то - высшего класса! Тинатин, пожалуй, слишком сладка на современный вкус... А с этой бы Казиев пожалуй, померялся силенками.

И Казиеву до страсти захотелось понравиться этому юному мальчику-девочке... Он не знал, что сам по себе не симпатичен Ангелу.

Но держалась она замечательно и ничего такого подобного подумать было нельзя.

Девочка-мальчик уже научилась вести себя так, чтобы ни сучка, ни задоринки, - ни хрена-с не узнаешь ни о ней, ни о её ощущениях.

- Выпить? - спросил Казиев, когда они уселись за сервировочный столик.

- С удовольствием, - ответила Ангел, ( в данной ситуации необходима "доза"). И добавила, - если можно виски, - увидев бу - тылку.

- Что прикажет дама, - замельтешил Казиев, обрадовавшись, что "дама" пьет, а это значит... может быть что-нибудь и выгорит на фронтах войны... Но, ох, как он должен быть осторожен!

Ангел быстро выпила и чуть не задохнулась.

Но и другое её тряхануло: Казиев не сомневается, что она - "девочка"!

Ладно, разберемся, сказала она себе, как всегда говорила в трудную минуту.

Казиев покачал головой.

- Разве можно так пить виски? Я только хотел приготовить лимон и принести лед... Неужели ваш седовласый спутник в Сан Тропе не научил вас правильно пить виски? Или это только сосед по пансиону?..

- Мой дедушка... - Еле выдавила она, глядя, как Казиев наполняет вторую рюмку, со всякими дополнительными ухищрениями.

... "Дедушка"! Не вешай мне лапшу на уши, детка, и не гони тюлю, как говорили мы в детстве, а вслух удивился.

- Дедушка? Он вас вывозит на такие курорты? Богат и знатен? - и не услышав ответа, Казиев рассыпался мелким серебром смеха, - теперь молодежь богаче нас, стариков.

- Совместно... - Безлико ответила Ангел, - ни он, ни я никогда не были ни в Ницце, ни в Сан-Тропе...

- Это курорты для дам возраста "элегантности", как теперь говорят про старушек. - Откликнулся Казиев, колдуя над напитком, - но если есть возможность и к тому же дела... - и явно ждал ответа Ангела.

Она промолчала, совершенно не желая говорить о Старике. а Казиев явно жмет на эту тему. Надо было сразу, как пришла, сказать о том, что она учениц Леонид Матвеича, а теперь неизвестно, как и влезть с этим. Но почему он понял, что Старик с ней? Они один раз вышли вместе и то не надолго... Тинка трепанулась, догадалась она с горечью. Да теперь ей плевать. Славинск!..

Казиев опять зажурчал.

- Дело в том, что ваш дедушка вел дела с моим другом... - Казиев состроил постную физиономию, - которого там же и убили. Вы слышали?

Она кивнула.

- Друг мой был крайне порядочный человек, ни в чем не замешанный ТАКОМ, вы понимаете? Мне сообщили, что уже нашли мелкого завистника, убийцу, соотечественника кстати. Так что вопрос закрыт. Хотя я не верю в эту версию нисколько. Там - по-моему, другое. - Казиев значительно посмотрел на Ангела.

В принципе, кто повинен в гибели близкого друга, как он определял Родю, его не интересовало. Другое интересовало Казиева! Расшибется, не выпустит никуда этого... а узнает!

- Я знаю, что у вашего дедушки находится масса интересного материала, за каковым мы, кинематографисты, гоняемся... Родя нас всех опередил. Во всем.

Казиев печально повесил голову.

Ангел металась.

Господи, да что же это он все о старике и старике! Что там за материалы? Она до сих пор не удосужилась просмотреть их, хотя у неё только часть... О чем хоть они!?

Н а д о с в о р а ч и в а т ь т е м у! У меня к нему другое. Вернусь домой, - просмотрю все до листочка! Не дура же я!

Пойму, в чем соль... И мы с Максом пойдем к старику.

Пускай разъяснит, в чем дело. На его бумаги ни она, ни Макс не претендуют!

- Милый мой Ангел, - по-новой завел Казиев, и вдруг как бы удивился. Как же красиво назвали вас родители! Верно вы и по характеру ангел?

- Нет, - почти грубо ответила Ангел, до того ей надоел этот Казиев со своими ужимками!

А он не унимался.

- Но я все не о том... - Улыбнулся он ей почти нежно, - я хотел бы спросить вас, что же это за материалы у Вашего дедушки? В конце концов, не один же Родя мог снять кино... Я - готов.

Она его не дослушала.

- Дедушка сейчас в Америке, в Нью-Йорке, у своих друзей, и когда вернется, я не знаю.

- А скорее вы - туда? - Хитро посмотрел на неё Казиев.

- Нет. - Как отрубила она. - Он звал, но мне Америка не нравится (она сказала тут правду).

Хватит лю-лю!

- Тимофей Михайлович...

Казиев поднял руки.

- Какой "Михайлович", что вы! В нашем мире, пока тебе не исполнилось сто пятьдесят лет, ты - Тим, Клара, Даша, Маша... Так что прошу вас, дорогой, или - дорогая Ангел, - без отчеств, фамилий, регалий и прочих официозов! Хотите ещё выпить, но уже как надо?

- Хочу, - заявила Ангел и почувствовала, что щеки у неё пылают, настроение боевое и она сейчас все может сказать и сделать.

Казиев со страстью набухал ей виски, льда и повесил кусочек лимона на край бокальца.

Ангел выпила все до капли, промакнула губы салфеткой и решилась.

- Тимофей Михайлович, простите, я пришла к вам из-за рукописи моего Учителя, Леонида Матвеевича Афонина. Он просил меня...

Злобный вопль он поглотил с трудом.

- Малышка, слушайте меня внимательно и не перебивайте. Я не единожды повторюсь, но делаю это ещё раз ради вас, вы мне симпатичны. Хотя у меня совершенно нет времени! А меня терзают и терзают!.. Теперь вот вы пришли... Ну, что такое, право? Ходят и ходят какие-то дети и, простите уж, пристают ко мне с рукописью этого человека, которого я, по правде, в нашей сутолоке жизни, совсем забыл! Леонид, давний мой знакомец, со студенческой скамьи, как говорится. Мальчик из знатной партийной семьи, но бездарен как топор. Пил по-черному уже тогда. Напьется - баешник, трезвый - ни в зуб ногой, извините. Я ему помогал, как мог. Но есть пределы!.. В очередной раз, когда на выходе был мой фильма "Росы...", я уж забыл все название, но тогда он прогремел...

- Я видела, - тихо влезла Ангел в его речь.

- Замечательно! - Откликнулся недовольным тоном Казиев. Его перебили! - Так вот, продолжаю, чтобы вы все поняли. Он пришел ко мне и... - Казиев вдруг остановился и как-то странно раздумчиво посмотрел на Ангела. Впрочем, вам все это неинтересно. Не буду загружать вашу головку. Короче, я сделал, все, что мог. привлекал его везде, где сам работал, а он пил. Почти беспробудно, и тогда я от него отказался! Что я мог? Скажите мне, что? Че ловек сам себя губит. Я, конечно, не добряк, но и не злодей, - сделал я для него немало. Но, но... И он вдруг исчез, испарился. Потом, лет через несколько, он прислал мне письмо из какого-то городка, не помню...

- Славинска, - прошептала Ангел.

- Что? - Переспросил опять чем-то недовольный Казиев, - ах, да, кажется так, - Славинск. Письмо было в обычном его духе, - жалобы и просьбы... Я не ответил. Все. Я сделал все, что мог. В

Славинск я ехать не собирался, уж простите. Жена, балерина Большого, с ним развелась. Вот такая история. И теперь появляется эта махинища - роман, который я же ему помогал вначале писать!

И через двадцать почти лет этот стареющий дурак засылает вас с этим идиотским романом и мне все морочат голову с ним! Это, поймите, невозможно, это наглость, в конце концов. - Казиев распалилися неожиданно, это, видно, созревало в нем по мере рассказа. - Вы хотите знать, каково произведение? Дрянь. Бездарно как сам его хозяин! Не одной живой строки! - Казиев бушевал. - И я должен был перечитать его! Я же честный человек! Чтобы не дай Бог не пропустить хотя бы какой-нибудь оригинальной мысли, идей - ки или слова живого! Так ведь нет их! А я трачу свое драгоценное время! да, время мое - драгоценно, уж извините! Я РАБОТАЮ! А мне мешают! Меня терзают всякие Ангелы... Черти. Не знаю, кто!