В мое время - Константин Ваншенкин

***

На вечере исполнялись и песни на его переводы (зять – композитор А. Журбин), а еще два народных артиста его переводы читали. Они читали очень средне, но по книге, т. е. зачитывали. Можете себе представить, чтобы так выступали Дм. Журавлев или Я. Смоленский? Ну, плохо запоминаете или просто ленитесь – прочтите парочку стихотворений, и хватит. А так ведь никаких ограничений.

Я, выступая после одного из них, назвал это тем, что в пении именуется фонограммой, а в просторечье – исполнением под “фанеру” и является позором и бедой нашей эстрады.

Но второй артист шел вслед за мной и заявил задето, что будет “читать с листа”… А потом добавил: “Я, читая из книжки стихи своей внучке, никогда не думал, что это фанера…”.

Бедняга, он так ничего и не понял! Чтение ребенку книжки чрезвычайно поднимает для него значение этой книжки, ее авторитет, показывает ее ценность как носительницы услышанного. А чтение книги с эстрады – это просто умение артиста читать, знание им азбуки.

***

После войны в Москве какое-то время ходила по рукам поэмка о том, как наша армия не остановилась в Германии, а двинулась дальше. Американцы, по-видимому, не препятствовали. Вот наша штрафная рота входит в Париж:

Когда рвануло “гоп со смыком”

В готические этажи.

И оттуда же:

И поскакали кашевары

В Булонский лес рубить дрова.

Короче, написано было живо и не новичком.

***

Или, слышал еще в войну, пел знакомый сержант:

Вспомню я пехоту и штрафную роту…

Одно лишь слово изменено, а как весь смысл переворачивается!

***

Помнится, осенью 1963 года в Политехническом был вечер композитора Э. Колмановского. Вел его Никита Богословский. Потом мы решили поужинать в ресторане ВТО, человек восемь. Сели за большой стол. А Евтушенко сперва подошел к другой компании, стал, не садясь, разговаривать и вскоре вернулся к нам еще с каким-то человеком. Тот был невысокого роста, особенно рядом с Женькой, в сером костюме, в очках. Женя стал представлять ему каждого из нас, и он всем поочередно протягивал руку. Только Богословскому сказал: – А вас я знаю, вы выступали и садились на рояль…

Действительно, Никита любил подурачиться и недавно, кого-то пародируя, изо всех сил лупил по клавишам, а потом обрушился на них задом. Чем и запомнился.

Когда незнакомец отошел, Тамара Колмановская поинтересовалась, кто это. Евтушенко ответил: – Титов. Она: – Какой Титов? Он: – Ты что, не узнала? Космонавт!

И тут Галя Евтушенко горячо воскликнула: – Как! Этот шибздик – Герман Титов?

***

Рядом с площадью Восстания долгие годы была стоянка такси. Когда в ЦДЛ (на Герцена) и в Доме кино (на Воровского) часто одновременно заканчивались вечера, народу высыпало множество, очередь оказывалась длиннейшая. А водителей-леваков фактически не водилось.

И вот стоим однажды совершенно безнадежно. И тут проезжает громадный самосвал. Неожиданно Ян Френкель поднимает руку, тот останавливается и через две секунды Ян, задрав длинную ногу, с трудом забирается на высокую ступеньку и, помахав нам, уезжает.

На другое утро я звоню ему.

– Как доехал?

– Нормально. Заплатил как за такси.

– Он был доволен?

– Вполне. Сказал: “Спасибо, товарищ Ошанин”.

***

Когда-то записывали с Эдиком Колмановским нашу новую песенку в Доме звукозаписи на Качалова и, как обычно делали в таких случаях с ним, а также и с Яном, зашли рядом, в ЦДЛ, выпить в баре по рюмке. Но потом решили поужинать. Неожиданно задержались, засиделись, не могли наговориться. Почти уже попрощались, когда я сказал: – Жалко расставаться.

И мы еще остались.

Так вот, эту мою фразу Эдик поразительно остро запомнил и время от времени повторял впоследствии: – Как ты хорошо сказал тогда: “Жалко расставаться!”.

А мне пришли в голову эти слова, когда я прощался с ним уже навсегда. Хотел сказать вслух над гробом, но почувствовал, что не нужно, что это слишком наше, свое.

***

Из интервью певицы Ларисы Долиной журналисту Сергею Бирюкову (“Труд”, 4.03.2004).

Вопрос. – Но вам не кажется, что из современного слушателя целенаправленно делают идиота, навязывая ему группы вроде тех же “Мошенников” или “Дискотеки Авария”, у которых нарочито примитивны и корявы и тексты, и музыка?

Внимание! Ответ: – Вероятно, рынок этого требует. Значит, такой репертуар приносит сейчас деньги. А потом – надо спросить мнение и у самих слушателей: у каждого поколения своя музыка…

Ответ певицы, мягко говоря, слегка обескураживает откровенным бесцеремонным цинизмом и крайне низким уровнем.

Далее Долина прямым текстом сообщает, что в прежние времена существовали всевозможные худсоветы, “которые больше никого к написанию песен не подпускали. Сейчас же авторов стало раз в 20 больше”.

Какое неприкрытое ликование по поводу нынешнего всевластия махрового непрофессионализма!

***

Это вообще одна из наших главных бед. Что же касается данной сферы, то массированные попытки так называемой авторской (т.е. фактически самодеятельной) песни противопоставить себя тогдашней эстрадной песне привели к тому, что и эстрадная оказалась на уровне авторской.

Пора понять: “авторская” песня – это не Окуджава, не Высоцкий и не Галич, это наивные, неумелые, чаще всего беспомощные попытки, серый, слабо бренчащий, но захлестывающий все вокруг поток. Самодеятельность (так и называлось: художественная самодеятельность) была всегда и поощрялась, чтобы не пропустить, не прозевать истинный талант. Лемешев и Штоколов тоже оттуда. И отыскание этих крупиц всегда было всемерно оправданно.

Главная же опасность “авторской” заключается в том, что ее откровенный тусклый непрофессионализм, отсутствие какого-либо уровня заранее выдаются за узаконенный образец, эталон (в том числе и прежде всего телевидением).

Это же абсолютная ждановщина – один к одному. Бабаевского, Бубеннова, Грибачева, Софронова и прочую “авторскую” литературу категорически противопоставляли Пастернаку, Ахматовой, Зощенко, Булгакову, Платонову…

***

Однако хочу предупредить: великие песни создаются не только великими или просто замечательными поэтами. Сохранились в народном сознании не одни “Ревела буря, дождь шумел”, “Ой, полна, полна коробушка” или “Мой костер в тумане светит” (соответственно К. Рылеев, Н. Некрасов, Я. Полонский), но и “Среди долины ровныя” (А. Мерзляков), “Не шей ты мне, матушка” (Н. Цыганов), “Помню, я еще молодушкой была” (Е. Гребенка), “Славное море – священный Байкал” (Д. Давыдов), “То не ветер ветку клонит” (С. Стромилов), “Не брани меня, родная” (А. Разоренов), “Из-за острова на стрежень” (Д. Садовников) и другие, т.е. песни на стихи авторов куда более скромных. Однако эти шедевры сохранились в результате жесткого отбора, дополнительной бескомпромиссной работы времени, а не бездумных заявлений о том, что “авторов стало раз в 20 больше”.

***

Написать настоящую, широко поющуюся песню – результат, чрезвычайно привлекательный во всех смыслах. Надежда многих поэтов на песню, а если есть одна (то есть чаще всего случайная), то на последующие.

***

Сорокалетняя вальяжная парикмахерша, подстригая меня, между делом поинтересовалась, не знаю ли я, отчего у мужчин волосы на висках отрастают неравномерно: на левом чуть ли не вдвое быстрее. Она это уже давно на муже заметила.

Я ответил: – А это от вращения Земли.

Она помолчала и сказала задумчиво: – Как интересно! А я и не догадывалась…

Подобные объяснения дают некоторые критики литературным фактам и процессам.

***

А вот парикмахерская оценка любимой женщины:

Не за силу, не за качество

Золотых твоих волос…

(Н. Асеев)

***

“Они недостойны не только премий, но и прений…”

(в комиссии)

***

Окончательный уход каждого поколения – это как океанский отлив без последующего прилива. А очередной прилив – поколение уже новое, другое.

***

Зеленый изразец, печной. 21x17 см. Глина, цветная эмаль, глазурь. Первая половина XVIII в. Изображен часовой в шляпе, накидка, ружье со штыком. Надпись: “Со страхомъ краулю”.

***

“Третий участник преступной группы, оказавшийся женщиной, был убит” (последние известия).

***

“В состав водок входит подготовленная или даже исправленная вода”.

***

“Там были всевозможные птички и двое насекомых” (Франсуаза Жило. “Моя жизнь с Пикассо”, стр. 84, пер. Д. Вознякевича).

***

– Нахлынуло до мокрых слез, – сказала Маша Бедная по поводу передачи о Ю. Трифонове. По-моему, замечательно.

***

С. Капутикян, выступая на вечере Лены Николаевской:

– Очень хочу видеть тебя в Армению.