Бродячие псы - Ридли Джон

Спустя какое-то время огни в доме погасли.

Джон подождал, пока лунный свет станет достаточно ярким, чтобы можно было разглядеть циферблат часов. Достал сигарету, прикурил.

Восемь минут. Одиннадцать. Тринадцать.

Он затоптал окурок и закурил новую сигарету. Ночь тянулась так же медленно, как и день. Сколько времени нужно, чтобы заснуть? Такому человеку, как Джейк? Человеку, который мог преспокойненько переваривать завтрак, зная, что его жена, возможно, уже мертва?

Двадцать минут.

Джон поймал себя на том, что почему-то думает о Гейл. Он толком не знал почему, но полагал, что в этом, вероятно, повинна ночь. Было прохладно, как в те вечера после раскаленных вегасовских дней, когда они, по обыкновению не спеша, возвращались домой из казино. Ее дом. Некоторое время он даже выплачивал за него часть арендной платы. Некоторое время.

Можно было бы доехать на машине, но Гейл любила гулять по ночному городу. Джон не хотел, чтобы она возвращалась одна, потому что это было опасно, мало ли что могло случиться, и еще потому, что… он заботился о ней.

Последняя мысль заставила Джона улыбнуться.

Да, он заботился о ней. В круговерти нелепой, пестрой, сумасшедшей жизни, которую он вел с момента своего вынужденного отъезда, Джон забыл о таких мелочах. Черт, как давно это было. Восемь месяцев длилась их связь, и за эти восемь месяцев Гейл стала его цыпочкой с крышей над головой. Славная и скромная женщина, к которой он заявлялся без приглашения, с которой можно было в любой момент переспать для восстановления энергии, не затраханная до изнеможения неизвестным любовником, а главное – надежный источник наличных денег, когда в них возникала потребность.

Но она не всегда была такой. Впервые увидев ее, Джон не мог не отметить, как она красива, свежа и мила. Впрочем, за восемь месяцев их совместной жизни она не растеряла ни красоты, ни свежести, ни миловидности. Просто со временем мужчины начинают воспринимать любящие женские взгляды и нежные слова как нечто само собой разумеющееся и перестают их замечать. Отчего так происходит? Джон и сам хотел бы знать. И почему мужчины вспоминают об этом, когда уже слишком поздно, когда уже другая женщина бросает на них точно такие же взгляды и говорит те же самые слова?

Так происходит всегда и всюду: у каждой цыпочки, независимо от красоты, ума, доброты, есть парень, который вдруг перестал ценить ее и ведет себя с ней по-хамски. Джону было приятно сознавать, что таких, как он, на этом свете большинство.

И еще он вспомнил, как Гейл сокрушалась о бесцельно потраченных на него восьми месяцах. Но тогда он был слишком напуган и думал только о том, как спасти свою шкуру, – тут уж не до сантиментов и бабской болтовни.

А теперь вот вспомнил.

Вспомнил, как украл у нее две трети года, двести сорок дней ее жизни, ее молодости, ее бытия и души. Украденные деньги ты всегда можешь вернуть. Украденный автомобиль можешь возместить, отдав пострадавшему другой. Но за украденное время заплатить невозможно. Невозможно искупить вину за прерванную жизнь.

Джон чувствовал себя… последним мудаком. Его мучила совесть, грызло раскаяние, давило чувство вины, короче, он испытывал весь букет душевных мук, напоминавших – впервые за долгое-долгое время, – что он человек. Человек сложный и самобытный, у которого все было в порядке.

Не то что теперь.

Затоптав сигарету, Джон направился к дому.

Дверь черного хода открылась легко и бесшумно, даже не скрипнув. Войдя внутрь, он словно погрузился в утренний туман. Темнота, хоть глаза выколи; свет луны сюда не проникал. Джон шел на ощупь, вытянув вперед руки и механически повторяя одно и то же движение: сначала – нога, за ней – тело. Сначала – нога, за ней – тело. Путь через комнату занял немало времени.

И тут он задел журнальный столик. Удар голени о дерево прозвучал в мертвой тишине как выстрел. Стоявшая на столике лампа опрокинулась и покатилась. Джон безуспешно пытался подхватить ее, лампа упала на пол, но не разбилась. Его дыхание, казалось, походило на рев урагана.

Джейк привстал в постели.

– В чем дело, Джейк? – Грейс постаралась придать голосу сонные интонации, но вышло как у Элмера Фуда.[36]

– Ты ничего не слышала?

– Я спала. – В доказательство она стала тереть глаза.

Джейк повертел головой, прислушиваясь к звукам.

– В доме кто-то есть, – сказал он.

– Я ничего не слышу.

Она погладила Джейка по груди, незаметно нащупывая ключ.

– Тебе приснилось. Или это ветер.

– Да какой, к черту, ветер?

Джейк открыл ящик тумбочки. Грейс уставилась на металлический предмет, блеснувший в его руке.

– Что это, Джейк?

– А ты как думаешь? – Джейк злорадно осклабился, даже в темноте были видны его мокрые зубы.

– Когда ты купил пистолет?

Отбросив одеяло, Джейк встал и пошел к двери.

Грейс бросилась за ним, неотрывно следя за его рукой.

– О, господи, Джейк. Не надо. Кто бы там ни был, он уйдет. Или позвони шерифу. Не ходи туда.

– Чего ты боишься? У меня же пушка.

Джейк оттолкнул ее и скрылся в темноте.

Джон на ощупь пробирался по дому, пытаясь вспомнить расположение комнат: из гостиной – где он вешал шторы – коридоры вели в прихожую, в ванную – там он принимал душ – и в спальню – там он трахался с Грейс. Воспоминания об этой части дома и о времени, проведенном с Грейс в постели, тут же вытеснили из его головы все другие мысли. От страха он еле двигался. А вот и дверь. Джон открыл ее и медленно стал продвигаться дальше.

Что-то холодное и твердое уперлось ему в лоб, в мгновение ока он метнулся обратно в гостиную. Вспыхнул яркий ослепляющий свет. Когда Джон вновь обрел способность видеть, прямо перед ним стоял Джейк с пистолетом в руке.

– Так-так, – вкрадчиво произнес Джейк. – Глазам своим не верю. Вот уж не ожидал снова увидеть твою рожу. Я-то думал, что ты уже далеко отсюда.

– Да вот… – Джон не мог оторвать взгляда от металлического блеска пистолета. – И хотел бы…

– По-прежнему проблемы с машиной?

– Не говори. Никак не удается забрать ее.

– Что, не поладил с Дарреллом?

Осознав комичность ситуации, Джон чуть не прыснул от смеха: при таких обстоятельствах они с Джейком болтают, как женщины за чаем. Умора! Если бы не пистолет, черт бы его побрал!

– Даррелл говорит, что еще кое-что сделал. Требует пятьдесят баксов сверху.

Джейк изобразил задумчивость:

– Еще пятьдесят долларов? Куча денег, особенно если в кармане ни цента. И где же ты намерен раздобыть их? Не потому ли ты решил нанести визит старому приятелю Джейку?

Джон похолодел.

– Да нет, тут другое.

– Может, прознал, что старина Джейк припрятал деньжат, и решил немного позаимствовать?

– Погоди, Джейк. Дай сказать.

– Думал, заявишься среди ночи, грохнешь старину Джейка Маккену и концы в воду?

– Джейк!

Ствол пистолета снова уперся Джону в лоб. Джон попятился. Пистолет словно прирос к его лбу.

Джейк напирал как сумасшедший:

– Убрать Джейка с дороги, тогда можно будет одолжить двести долларов. А может, две тысячи. А то и все двадцать. Кто помешает? Не старина же Джейк. Джейк-то будет мертв.

– Я пришел с другой целью, клянусь.

Джейк рассмеялся:

– С другой целью, говоришь? Уже лучше.

– Я пришел за Грейс.

Джейк тряхнул головой:

– Хотел увести мою жену?

Перехватив инициативу, Джон выпалил:

– Я пришел убить ее.

– Врешь.

– Это правда.

– Надо же, какая крутая перемена в душе.

– Знаешь, пару часов назад я хотел прикончить одного парня из-за девчонки. Не ради денег – из-за девчонки. И она стояла рядом, стояла и смотрела, кто кого одолеет: я его или он меня. Вот и Грейс заставила нас обоих копаться в дерьме. – Скулы Джона напряглись. Он говорил быстро и жестко. – Это не по мне, Джейк. Такое второй раз за день?! Мои нервы на пределе, и, похоже, я готов свернуть шею даже собственной бабушке, только бы выбраться отсюда.