Делирий - Василий Головачев

Ничего не обнаружил. Подключил себя к городскому нейрохирургическому центру на Волгоградском проспекте.

Здесь спектр аур отличался от аур больных другого «профиля». Лечились в центре люди с поражениями головного мозга, и отстраиваться от «вибрирующих странностями» психосфер было трудно. Тем не менее Роман справился с задачей, снова не обнаружил злобных потоков внимания к центру, переключился на просвечивание больницы Склифосовского.

Через полтора часа он закончил работу со списком, стал под душ, чувствуя опустошение и отвращение ко всему на свете. Неприятно было признавать самому себе, что он оказался несостоятельным, и уже начинало казаться, что он упустил из виду какую-то важную деталь, отнёсся к работе без должного тщания.

Вода смыла «грязную» энергетику.

Он тщательно вытерся махровым полотенцем, взялся за морс.

Звонить Афанасию не хотелось. Но силы нашлись, и он набрал номер полковника.

— А я хотел звонить тебе, — обрадовался Вьюгин. — Нашёл?!

— Нет.

— Никого?!

Роман промолчал.

— Вот чёрт! — огорчился Афанасий. — Не может быть! Сведения проверены, сегодня где-то может рвануть. Посмотри ещё раз, пожалуйста, потщательнее. Дело не в том, что у нас полетят погоны и головы. Если шахидка сделает своё чёрное дело, погибнут сотни людей!

— Я не гарантирую…

— Ну, будь другом! Кроме тебя, никто этого не сделает!

Усилием воли Роман утихомирил поднявшееся в душе раздражение.

— Хорошо, пощупаю.

— Век буду благодарен! — обрадовался Вьюгин. — Может, чего надо? Лично привезу.

— Ничего, жди.

Роман снова уселся в кресло, собираясь повторить сканирование уже проверенных медцентров, и в это время кто-то позвонил в дверь.

Сердце ухнуло вниз, но не от испуга: тот, кто звонил, был хорошо знаком.

Он вскочил, распахнул дверь.

На лестничной площадке стояла Юна в курточке, с большой белой сумкой в руке.

По-видимому, у него изменилось лицо, потому что глаза девушки стали огромными, вопрошающими, неуверенными и тревожными.

— Я вернулась, — проговорила она почти беззвучно. — Не могу без тебя! Если скажешь уезжай — уеду.

Он покачал головой, стремясь сохранить остатки хладнокровия и чувствуя биение её сердца — на расстоянии.

— Ты сумасшедшая! — Голос стал хрупким и ломким.

— Значит, ты меня…

— Проходи. — Он отступил в глубь прихожей.

Она шагнула через порог, оказалась совсем рядом, из руки девушки выпала сумка, и Роман больше не раздумывал.

Они целовались до тех пор, пока у Юны не кончилось дыхание.

Он снял с неё курточку, провёл в комнату, и они снова начали целоваться.

Когда и как раздевались, он не помнил. Очнулся, когда они уже лежали в постели, сжигаемые неведомой доселе силой. И снова начался безумный полёт тел, сопровождаемый ласками, о которых можно было только мечтать.

Мылись под душем вместе, не стесняясь друг друга, сгоняя воду ладонями с разгорячённых тел.

Лишь спустя час Юна заговорила:

— Я думала — прогонишь.

Он мотнул головой:

— Если сама не уйдёшь. Я женат.

— Я знаю. Но если ты не живёшь с ней, значит…

— Она была и есть, но не со мной. И хватит об этом. Есть хочешь?

— Очень!

Сияющие глаза Юны не отпускали его ни на миг, и ощущать себя необходимым и желанным было сладко, хотелось что-то делать и надувать щёки, чтобы казаться значительней.

— Хочешь, пойдём в кафе.

— Если у тебя ничего нет…

— Всё в холодильнике.

— Тогда я найду и приготовлю. — Она умчалась на кухню, накинув на плечи свой умопомрачительный халат.

Роман успел заметить (час назад было не до того), что колено девушки приобрело нормальный здоровый цвет, шрамы стали незаметными, и оно уже не выглядит опухшим. Хотел поинтересоваться, что она чувствует, но зазвонил телефон.

Он бросил взгляд на проявившийся номер, сглотнул: звонил Варсонофий.

— Слушаю.

— Привет, висв. Юна доехала?

— Доехала, — деревянным голосом ответил Роман. — Я могу… позвать…

— Не надо, всё нормально. Не обижай её, она хорошая девочка.

— Я… никогда…

— До связи, звони, коль понадоблюсь. — Гудки отбоя в трубке.

На пороге возникла Юна.

— Кто звонил?

— Твой отец.

— Я так и думала. Что ты ему сказал?

— Что ты сумасшедшая.

Юна прыснула, чмокнула его в щеку и снова убежала на кухню. Забренчали ложки.

Роман расслабился, улыбнулся, возвращаясь к своему прежнему эйфорическому состоянию. Подумал: кто её обидит — дня не проживёт! Подумал ещё: а я без неё точно не проживу.

Телефон зажужжал — пришла SMS.

Он прочитал сообщение от Вьюгина: «Ничего?»

Ах ты, ёлки-палки, склероз! Нехорошо-то как!

Роман заглянул на кухню:

— Ты стряпай, а мне надо сделать обещанное.

— Хорошо, поняла, мешать не буду, — пообещала она.

— Это на час.

Юна перестала возиться с крупами, спросила догадливо:

— Ведание?

— В Москву собралась шахидка, хочет взорвать больницу, надо найти.

Глаза девушки потемнели.

— Не шутишь? Это опасно!

— Ничего опасного, — отмахнулся он. — Я просто загляну в больницы и попытаюсь определить поток внимания к той, где бандиты хотят устроить теракт.

— Хорошо, заглядывай, я буду рядом.

Даниэла спросила бы, зачем мне это нужно, подумал Роман, возвращаясь в комнату.

На душе стало легко. Юна готова была пойти на всё, лишь бы не доставлять ему хлопот.

Вход в состояние просветления дался быстрее обычного. Всё-таки этот процесс требовал спокойствия, уверенности и хорошего настроения, а у него в данный момент оно было не просто хорошее — великолепное!

Вирусология в Сергиевом Посаде — ничего.

Иваньковское шоссе — пусто.

Городской нейрохирургический центр — пусто.

Онкоцентр на Каширке — ноль…

Вошла Юна, постояла немного в проёме двери, наблюдая за ним, вышла тихонько.

По сердцу прошлась тёплая волна: как же вовремя она вернулась!

Склиф — по нулям.

Истринский медцентр, медико-биологический центр в Обнинске, центр в Серпухове: пусто, ноль, тишина.

Список закончился.

Роман вышел из режима ментального видения, глянул на часы. С момента включения в режим прошло сорок минут, очень хорошо! Он приспособился искать чёрную паутину недобрых намерений в пространстве и мог бы, наверное просканировать весь земной шар. Кстати, почему бы не сделать этого сейчас? Пусть не Землю — просканировать хотя бы Москву?

— Юна!

— Да, Ромашка, — появилась девушка.

— Горячий чай, лимон.

— Слушаю и повинуюсь, мой господин! — Она сделала шутливый поклон, исчезла и появилась через три минуты с чашкой чая и блюдцем с дольками лимона. — Что ещё?

Он поцеловал её пальцы, обнимая взглядом (господи, какое же это счастье!), взялся за чай.

— Ещё минут пять, и я освобожусь.

— Нашёл что-нибудь?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, что искал.

— Нет, данные Афони не верны.

— Кто это — Афоня?

Роман покачал пальцем.

— Это секретная информация.

Юна рассмеялась.

— Я и так догадываюсь — чекист, с которым ты работаешь.

— Не осуждаешь?

— За что? Человек сам решает, с кем работать и ради чего. Главное, чтобы при этом работал не только ум, но и сердце.

Роман с интересом заглянул в глаза девушки.

— Кто тебе это внушил?

— А разве неправильно? Я сама делаю выводы. Патер всегда…

— Папа.

— Папа всегда с кем-то сражался, потому что остро чувствует несправедливость, и мама его всегда поддерживала, потому что он прав. Я чувствую, что и ты прав.

— Спасибо.

Юна снова рассмеялась, коснулась его щеки пальчиками.

— Я не люблю этого слова, оно осколок христианизированного «спаси бог», а меня спасать не надо. Пат… папа говорит — благодарствую.

— Хорошо, благодарствую. Кстати, как нога?

— Всё здорово! Втираю в колено гель, но оно уже не болит, ходить намного легче.

— Марш на кухню!

— Есть, товарищ главнокомандующий! — Юна коснулась виска ладонью, убежала.

Роман посидел, улыбаясь, несколько секунд, чувствуя небывалый душевный подъём, и сосредоточился на проблеме.

«Обнять» Москву удалось с первой же попытки. А вот разобраться в её сложнейшем психоэмоциональном «муравейнике» Роман смог только ценой неимоверных усилий: спустя четверть часа он даже хотел выбраться из «муравейника» обратно, так как негативных структур, облаков и вихрей, а также смердящих «трупных пятен» в нём было слишком много. Однако заговорило самолюбие, и он остался внутри гигантского призрачного массива психоэнергетических образований, пытаясь найти ту, которая была, по его представлению, похожа на намерение совершить теракт.

И ведь нащупал!

Сначала через город (в его мысленном отображении) протянулась извилистая чёрная «лиана», вскипающая колючками и шипами.

Роман проследил за её извивами сначала в одном направлении, потом в другом и вычислил координаты обоих «трупных тупиков». Один торчал в скоплении зданий на юге столицы, второй располагался внутри большого дома недалеко от Третьего кольца в Дегунино. Он запомнил месторасположение «тупиков», выпал из ментального пространства и кинулся к атласу московских улиц.