Пульсирующий камень - Мино Милани

— Глотни, и тебе все покажется не таким мрачным, — сказал я не очень весело. Тут вернулся Даалу, ходивший в разведку. Он сказал Кубе, что обнаружил на востоке старую, давно покинутую живарию. Он молча перекусил и, нырнув в кусты, снова исчез в джунглях. Обстановка становилась все более тягостной. Мы решили лечь спать.

Куба первым заступил на ночное дежурство. Я только-только уснул, как вдруг кто-то начал будить меня.

— Что случилось! — приподнялся я.

Куба знаком велел мне молчать.

— Идемте, — шепнул он. Я разбудил Дега, и мы вышли из палатки. Нас обступила плотная, влажная тьма. И полная тишина.

Мы бесшумно прошли за Кубой до середины площадки. Затаив дыхание, сжимая ружья, остановились и замерли. В абсолютной тишине прошло по меньшей мере полминуты. Вдруг Куба поднял голову и прошептал:

— Чувствуете?

Глава 13

ОГРОМНЫЙ СЛЕД

Да, я почувствовал его. Я почувствовал этот запах — еле уловимый и резкий. Я увидел, что Даалу стоит недвижно у края площадки, подняв голову и нюхая воздух.

Это был очень странный запах, какого я никогда прежде не встречал. Такое даже вообразить себе трудно. Запах, который не существует, сказал Даалу. Да, это действительно было так: зловоние чего-то разлагающегося, но не падали, не гниющих растений или увядающих цветов, даже не трупов, тлеющих в горячей влаге джунглей, нет, запах чего-то живого.

— Что же это за чертовщина такая, Мартин? — прошептал Дег. В голосе его звучал страх. Я покачал головой.

— Не знаю, но… — Я замолчал, потому что подул ветерок, и запах исчез. Но Даалу все еще чувствовал его, конечно, потому что по-прежнему стоял недвижно в странной позе дикого, настороженного зверя.

Мы наблюдали за индейцем еще по меньшей мере минут десять. Потом он вздрогнул и обернулся к нам, сверкнув глазами. Тщетно было задавать ему какие-то вопросы.

В эту ночь мы больше не спали.

На рассвете мы обсудили ситуацию. Потеря топлива была для нас, конечно, серьезным ударом. И все же мы могли завершить обследование этой холмистой местности. Мы были почти уверены, что Мак-Анна и его горилла не смогут разыскать нас здесь.

— В живарию, что на берегу озера, — размышлял Куба, изучая карту, — они еще могли добраться на моторных лодках. Я знаю эти лодки — узкие, легкие, с защитой от водорослей. Да, на них вполне возможно добраться до той живарии… Но сюда… Думаю, что невозможно. Им пришлось бы проделать чертовски трудный путь по джунглям. Много дней подряд. Ведь эта ваша Страна Огромных Следов весьма и весьма обширна, Мартин. И к тому же, — добавил он, неторопливо скручивая цигарку, — если он не дурак, этот Мак-Анна, то станет ждать нас в Марагуа, в своих владениях. В любом случае, однако, — заключил он с какой-то странной улыбкой, — лучше быть начеку и… наготове…

— Это несомненно, — ответил я, взглянув на него. На какое-то мгновение колокольчики тревоги опять зазвонили в моей голове. Куба что-то скрывал. Так или иначе во всем этом было что-то подозрительное. Мне казалось, он непременно хочет сразиться с Мак-Анной.

Мы отправились в путь на следующий день, убрав палатки, скрыв следы нашего пребывания и хорошо замаскировав вертолет. Мы перевалили через холм и спустились в долину, где там и тут встречались обширные участки подвижных горячих песков. Я внимательно осмотрел пространство у подножия скал, а Дег сделал сотни снимков.

Каждый день мы уходили все дальше и дальше на восток, где холмы поднимались все выше, а потом неожиданно уступали место джунглям. Это была совершенно непроходимая, дикая местность — что поразительно, здесь попадались болота, кипевшие так, словно подогревались изнутри адским пламенем. Увидев их, Даалу побледнел. Куба о чем-то серьезно поговорил с ним. Казалось, и он тоже испытывает страх…

Впрочем нет, это был не страх. Во всяком случае Куба не думал о нем. Он продолжал вместе с нами поиски Онакторниса, а на самом деле мысли его витали где-то далеко. Я был уверен в этом.

Продвигаясь по тропинке, которую Даалу прокладывал своим неутомимым мачете, мы все время держали наготове шприц с противоядием. Местность кишела змеями и пауками, гораздо более опасными, чем Мак-Анна, во всяком случае здесь, в этом забытом Богом уголке земли.

Нам понадобилось две недели, чтобы осмотреть несколько холмов, и мы еще не нашли ничего — ни гигантских следов, ни Онакторниса. А может быть, все эти блуждания были нам необходимы только для одного: мы невольно стремились отодвинуть от себя неотвратимое — нашу встречу с Мак-Анной.

И возможно — собственный конец.

Это произошло на двадцать седьмой день поисков, когда мы уже заболели лихорадкой, джунгли проникли в нашу кровь, и все вокруг постепенно потеряло четкие очертания, и жизнь, нам казалось, замкнулась в этой шепчущейся лесной чаще. Это случилось на двадцать седьмой день бесконечных поисков, когда для нас уже ничего не существовало, кроме этой зыбкой реальности, бесконечных блужданий и поисков.

Было 11 часов утра. Начало дня, которому предстояло перевернуть нашу жизнь.

Это Дег обнаружил его. Он шел в том же направлении, что и Даалу, шагах в пятидесяти от него, пробираясь между серых камней вверх по холму. Мы увидели, как Дег остановился, замер на мгновение и опустился на колени. Мы решили, что он наступил на змею, и бросились ему на помощь…

Подбежали к нему, когда он уже поднимался с Держа в руках крупный осколок скорлупы.

Мы замерли. У меня перехватило дыхание. Дег протянул мне свою находку и еле слышно проговорил:

— Смотрите, смотрите, Мартин!

Я никогда не забуду этот момент! Мы потеряли дар речи. Впрочем, я тут же пришел в себя.

— Дай-ка сюда! — Мой голос прозвучал глухо и громко. Я взял этот осколок, похожий на кусок желтоватой керамики. Он издавал едкий, невыносимый запах, тот самый, который в ту далекую ночь так испугал и заворожил нас. Запах, который, как сказал Даалу, не существует.

Прошло несколько минут. Я внимательно рассматривал находку. Мои руки дрожали. Дег тронул меня за плеча.

— Но что это, Мартин?

Мне пришлось набраться мужества, чтобы ответить. Я способен был бороться с испугом, с элементарным страхом перед джунглями, мог спокойно выслушивать всякие легенды о чудовищах, не боялся ни змей, ни кошмара этих кипящих болот… словом, мог бороться с чем угодно, что бы ни послал мне хоть сам дьявол… Но возражать против очевидности я был не в силах. А очевидностью этой был осколок крупной яичной скорлупы.

— Это не разбитый горшок. Это расколотое яйцо, — пробормотал я, стараясь совладать со своим голосом. — Вы не знаете, Куба, — спросил я, — какое животное могло отложить такое крупное яйцо, как это?