Год 1914-й. До первого листопада - Александр Борисович Михайловский

– Клятву они будет давать отцу Александру, а фактически Всемогущему Творцу, – сказал я. – И стоит кому-то из них хоть краем мысли подумать об измене или о каких-то интригах, как этот человек тут же закончит свою жизнь точно таким же образом, как и принц Александр. И то же самое произойдет в случае неискренней клятвы. Да, впрочем, и не будет ничего такого… Ведь все свои преступления эти люди совершали ради одной лишь Сербии, ибо неправильно воспринимали ее интересы. Они думали, что делают свою страну сильнее, а на самом деле вливали в ее жилы медленный яд.

– Да, – сказал Петр Караджоржевич, – возможно, вы, господин Серегин, и правы. Как говорится, под вашу ответственность я готов отложить исполнение приговора на неопределенный срок, если эти господа будут верно служить Сербии, отказавшись от любой политической деятельности и интриг. Место им будет на самых жарких направлениях вражеского наступления – командирами рот или, в лучшем случае, батальонов. Если они на это согласны, то пусть идут и клянутся перед лицом Всемогущего Господа.

Услышав это, Димитриевич, который явно был неформальным лидером во всей этой банде, поднял голову и, поглаживая левой рукой свою залеченную в моих застенках правую, с удивлением произнес:

– А я, господин Серегин, думал о вас гораздо хуже… А вы вот как все обернули. Ну что же, значит, повоюем…

– Все дело в том, – сказал я, – что я не боюсь ни вашей бычьей силы, ни примитивной хитрости… Должен вам заметить, что самые большие глупости и подлости делаются от страха и из желания перестраховаться. Впрочем, приступайте к клятвам, отец Александр вас ждет.

Весь предыдущий день ушел у нас на утряску вопросов с условно осужденным руководством «Черной Руки». Все они принесли клятву отказаться ради борьбы с австро-венгерскими захватчиками от политической деятельности, все целовали крест, и, судя по всему, делали это искренне: ни у кого даже прыщика не вскочило, не говоря о более тяжелых последствиях. Потом я их взял в охапку и всех кучей повел в библиотеку к Ольге Васильевне – знакомиться с историей их страны. Остаток, с девяносто второго по девяносто восьмой год, досказал лично и пообещал, что если они доживут до того момента, когда мы поднимемся на уровни, называемые «девяностыми», я сам, своими руками, суну их головой в эту кашу разгребать содеянное.

– Я понимаю, когда беспочвенным мечтаниям предаются политиканы в штатском, – сказал я сербским офицерам, но вы не просто люди в форме и при оружии, вам в военных училищах преподавали тактику и стратегию. Вы что, не понимаете, что если ставить перед войсками задачу, под которую у них отсутствует наряд средств и личный состав, то сражение не приведет ни к чему, кроме разгрома? Кавалерийским наскоком можно выиграть один или два боя, а потом вашу кавалерию подловят и покрошат из пулеметов. Или сербских офицеров стратегии и вовсе не учат за ненадобностью, мол в локальных войнах достаточно одной тактики? Отто фон Бисмарк – большой мерзавец, но очень умный человек – сказал, что историю можно только слегка подталкивать в спину. Если начать бить ее кулаком, она развернется и даст по зубам.

Я развернул перед господами офицерами этнографическую карту Балкан и обвел карандашом контур земель с преимущественно сербо-черногорским населением, сказав:

– Вот она, ваша целокупная Сербия – от сих до сих, и ни одного квадратного километра больше. Собрав этих людей под свое крыло, вы усилите сербский народ, а не ослабите его, как было бы, если бы вы попытались создать свою лоскутную империю Караджоржевичей. Держава Габсбургов разрушится в самое ближайшее время – ровно по тем же причинам, по каким восемьдесят лет спустя распадется созданная по вашим лекалам Югославия. И путь этот от рождения до гибели будет усеян не розами и гвоздиками, а полит сербской кровью и усеян телами погибших за несбыточные идеалы.

Надо сказать, что господ сербских ультрапатриотов такая постановка вопроса проняла. Поучение умника в штатском они бы не приняли, а вот когда прописные истины, пересыпая их матерными словами, объясняет такой же боевой офицер, отношение к сказанному совсем другое.

Впрочем, больше всего меня в этой компании интересовал даже не Димитриевич, организационные способности которого я оценивал как посредственные, а майор Танкосич, в сербской армии занимавшийся диверсионно-подрывной деятельностью. Покушение на Франца Фердинанда – как раз его работа. Но сейчас это уже в прошлом. Одно дело – развертывать сербское партизанское движение на территории Австро-Венгрии как придется, и совсем другое – делать это под началом опытного специалиста, который на подобной деятельности уже собаку съел. Правда, прежде люди Танкосича в основном занимались индивидуальным террором, а это совсем не то, что требуется в обстановке большой войны. Однако возможность перебрасывать сербским четникам любое количество оружия и боеприпасов, а также эвакуировать раненых и членов семей, в местных условиях стоит дорогого. Впрочем, объяснив господину Танкосичу политику нашей партии и слегка попеняв за набитую рожу Черчилля, я передал его для налаживания контактов командиру наших разведчиков капитану Коломийцеву и умыл от этого дела руки. Дальше они сами должны разобраться, как сделать так, чтобы с началом войны австрийцам небо показалось с овчинку.

Последнюю неделю перед началом боевых действий я решил потратить на то, что мы полностью проигнорировали во время прошлой кампании – то есть подчистить хвосты по товарищам большевикам. На первом этапе, с учетом отсутствия адекватной замены Николаю Второму, меня интересовали местные Ленин и Сталин. Чтобы были под рукой и не мельтешили на местности. Без этих двоих партия большевиков – как машина без мотора: похожа на настоящую, но никуда не едет. Все прочих можно хватать и не пущать по ходу пьесы, а этих двоих следует брать в руки прямо сейчас. Несколько дней назад я попросил Ольгу Васильевну, исходя из имеющихся в библиотеке исторических сведений, выяснить предполагаемое место нахождения данных исторических личностей. Ленин «обнаружился» в Галиции, неподалеку от Кракова, в захолустном гуральском селе Поронин, расположенном рядом с модным горным курортом Закопане. Сталин пребывает в своей знаменитой ссылке в селе Курейка Туруханского края… между прочим, вместе с еще одной знаменитостью, носящей партийное погоняло «Андрей Уральский» (в миру Яков Свердлов). Про последнего персонажа я слышал много разного, но все эти сведения наводили на выводы, что это наш лютый враг, хуже Пинхаса Рутенберга.

Начать я решил с Ленина, ибо Сталин из своей Курейки никуда не денется еще пару лет.

Но предварительно