Последняя жертва - Эвелина Баш

Двухэтажное коричневое здание университета на первый взгляд не производило особого впечатления, и сложно было представить, что здесь находится один из элитнейших вузов страны. Впрочем, стоило войти внутрь и увидеть библиотеку – футуристичную стеклянную полусферу, как все сомнения сразу же развеивались.

Этим утром Марк Шнайдер и Тезер Аталик зашли побеседовать с президентом Берлинского свободного университета. Госпожа Мария Штольке оторвалась от бумаг и посмотрела на них поверх очков. Совсем не женственный квадратный подбородок и тонкие губы, от которых тянулась сеточка морщин, выдавали её весьма строгий характер.

– Чем могу быть полезна, господа детективы? – спросила она без улыбки.

– Не знаком ли вам этот молодой человек? – представившись, Марк показал женщине фоторобот.

– У нас учатся тридцать пять тысяч студентов, детектив Шнайдер, – покачала она головой с коротко стриженными, крашенными в блонд волосами, – и всё же… мне знаком этот молодой человек. Лет двадцать назад у нас учился один студент по имени Берни Ульман.

– Берни? – переспросил Аталик.

– Да, Берни Ульман, – кивнула Штольке. – Впрочем, вас, скорее всего, интересуют ныне живущие люди, – тут же добавила она.

– Честно говоря, да, – ответил Марк.

– Однако почившие тоже подойдут, – невозмутимо добавил Тезер, игнорируя удивлённый взгляд коллеги.

– По поводу ныне живущих вам лучше обратиться в деканат, что же касается Берни Ульмана… Впрочем, мне самой интересно взглянуть, – женщина поднялась с кресла и, взяв ключи, жестом показала полицейским следовать за ней. – У мальчика были хорошие перспективы, – говорила Штольке, пока они все вместе шли по коридору, – но его нонконформизм не знал пределов. Он протестовал против всего – против властей, против правил, против законов. Устраивал студенческие забастовки, а однажды даже грозился взорвать университет. Говорили, что пуля была случайной, рука дрогнула или что-то ещё в этом роде, но, ведь всем известно, что такие как Ульман имеют мало шансов, – ключи тревожно звякнули в её руке. – Кто знает, может, мы бы тоже могли гордиться им, как кем-то вроде Штефана Фейербаха.

Марк, который в отличие от Тезера, слушал вполуха, стараясь преодолеть головную боль после ночной вылазки с Акселем, встрепенулся.

– Почему в этом деле я постоянно слышу имя Штефана Фейербаха? – пробормотал он себе под нос.

– Простите? – переспросила Штольке.

Тезер тоже не расслышал, что именно сказал Марк но, понимая, о чём может идти речь, усмехнулся.

– Что вы знаете о Штефане Фейербахе? – немного раздражённо спросил Шнайдер. – Как вы можете быть уверены в том, что он не серийный убийца?

– Ах, Штефан, – рассмеялась Штольке и сразу же утратила всю свою суровость, – вы такой шутник, детектив Шнайдер! – она слегка хлопнула его по плечу и остановилась у очередного кабинета. Табличка слева от входа сообщала, что там находился архив.

Мадам Штольке начала возиться с ключами. Тезер тихонько посмеивался в кулак, а Марк в недоумении развёл руками: «Что?»

Папка с личным делом Бернхарда Ульмана отыскалась достаточно быстро, но от содержащихся в ней сведений не было практически никакого толка, также как и от чёрно-белой фотографии, которая ни о чём не говорила ни Марку, ни Тезеру, хотя Эмма, окажись она сейчас рядом, сказала бы, что однажды уже встречала этого молодого человека.

Эмма же в данный момент находилась в другой части города и мечтала только о том, чтобы забраться под тёплое одеялко и хорошенько поплакать, но вместо этого ей приходилось сидеть за своим рабочим столом и смотреть в расплывающиеся строчки на мониторе. Кажется, это был какой-то отчёт и даже вроде бы срочный, но в голове у Эммы, словно включённая на повтор, крутилась одна-единственная фраза, оброненная невзначай, дворецким или помощником или чем-он-там-занимается у Фейербаха, когда он закрывал за ней утром дверь.

Он вами очень недоволен.

Как будто Эмма была довольна собой на все сто процентов. Как будто она не хотела сегодня в аэропорту броситься под колёса автобуса, следовавшего до Александер Платц.

Он вами очень недоволен.

Как будто Эмма была счастлива проснуться сегодня на чужом, пахнущем пылью и старостью, диване, сжимая свой почти разрядившийся телефон. Если бы она сумела вспомнить, что происходило вчерашним вечером, но память упорно подбрасывала эпизод, где Штефан целовал её руки, и от этого становилось только хуже. Предательский диктофон, который мог прояснить ситуацию, не записал ни одного слова, и теперь Эмму одолевали два страха, один мучительнее другого – что Штефан больше не позвонит и если всё же позвонит, ей будет нечего показать ему.

Работа не клеилась, и чтобы хоть как-то взбодриться Эмма пошла на кухню. Починенный накануне кофейный аппарат, радостно фырчал и пускал пар, делая капучино. Процесс завораживал так, что Эмма даже не заметила, как кто-то прошмыгнул на кухню и, уткнувшись в её волосы, нахально погладил девушку по бёдрам.

Она замерла, а потом попыталась вырваться, но оказалась только крепче прижата к тумбочке, на которой стояли чашки и сахар.

– Какие планы на вечер? – наглец потёрся носом об её шею и слегка прикусил за мочку уха.

– Что ты себе позволяешь? – задыхаясь от злости и волнения, прошипела Эмма и, кое-как извернувшись, оказалась лицом к лицу с Мартином Думкопфом.

– Что я себе позволяю? – усмехнулся он. – А что ты ему позволяешь? – сказал он с ударением на слово «ему» и взялся двумя пальцами за край блузки, как раз там, где торчал пучок ниток от оторванной пуговицы.

– Ему? – переспросила Эмма.

– Да ладно, не отнекивайся, я знаю про твой роман с этим старпёром, – Мартин словно бы невзначай погладил кожу в ложбинке между ключицами.

– Ничего ты не знаешь, – прикусила губу Эмма и толкнула его, но Мартин схватил её и усадил на тумбочку. Чашки угрожающе звякнули.

– У меня есть все доказательства, – придерживая её одной рукой, другой он достал из заднего кармана телефон. – Вот смотри, – он открыл изображения и стал листать их большим пальцем, на фотографиях было чётко видно, как Эмма садится в автомобили, которые присылал за ней Штефан. – Я проверил, все машины зарегистрированы в Feuerbach Robotics, так же как и счёт, с которого они тебе платят. И неплохо так платят, – ухмыльнулся он и показал копию выписки со счёта с кругленьким остатком. Мозги Эммы в тот момент соображали плохо, так что даже не заметила, что сумма на счету не очень-то совпадала с реальностью.

– Чего ты от меня хочешь? – прошептала она.

– Встреться со мной, – подмигнул он, приблизившись почти вплотную, – пару раз, – придвинул он её к себе.

– Не много ли ты хочешь? – она ударила кулачками в его грудь, но он стоял прочно как скала.

– Иначе я отнесу все эти фотографии Шульцу, и вместе мы похороним твою карьеру, – Мартин так резко впился губами в её рот, что Эмма успела только зажмуриться.

Не так она себе представляла свой первый поцелуй. Только не с привкусом вчерашнего ужина и десятка выкуренных сигарет. Сил сопротивляться у неё уже не осталось, но когда наглец просунул свой язык, она со всей силы укусила его. К привкусу несвежей еды добавился явственный вкус крови.

– Сдурела? – взвыл Мартин и отпустил хватку.

Эмма соскочила с тумбочки и бросилась к выходу. В уборной она перевела дух и посмотрела на себя в зеркало. Кажется, впервые за сегодняшний день.

Выглядела она не самым лучшим образом. Посыпавшаяся тушь подчёркивала тёмные круги под глазами, нижняя губа распухла, а причёска напоминала свалявшуюся шерсть ягнёнка. Если добавить к этому ещё немного помятую блузку с оторванной верхней пуговицей, то картинка получалась весьма красноречивой.

Жизнь удалась, Эмс, молодец.

Эмма склонилась к раковине и включила воду. Руки дрожали, она набрала в ладони воды и прополоскала рот, потом ещё и ещё, и так бесконечное число раз, но тошнотворный вкус поцелуя никак не исчезал.

О чём только думал Мартин, поступая так с ней? Неужели он на самом деле верил в то, что она согласится? Эмма не сомневалась, что он пойдёт к Шульцу, но совсем не представляла, что может сделать главред. С одной стороны, какое ему дело до личной жизни сотрудников, а с другой, она уже видела пару раз как и из более мелких фактов раздували громкие скандалы. Ради сенсации Шульц не станет церемониться с какой-то девочкой на побегушках, которая даже толком не состояла у них в штате. Только посмеет ли он пойти против Штефана Фейербаха?

Одно Эмма знала точно, идти одной домой теперь опасно. Неужели придётся заночевать сегодня в офисе?

Кое-как приведя свой внешний вид и мысли в относительный порядок, девушка вышла из туалета и отправилась к своему столу. Ей повсюду мерещились шепотки и косые взгляды, но когда она смотрела по сторонам, казалось, что все заняты своей работой и никому нет до неё дела. Тем не менее гнетущее ощущение, что за ней кто-то наблюдает никак не покидало.