Марина Цветаева. Письма. 1928-1932 - Марина Ивановна Цветаева

В<ерой> А<лександровной> С<увчин>ской, с к<отор>ой может досыта говорить о кинематографе и газетных новинках. Я ей не нужна: тяжела. Если бы Вы знали, как она меня когда-то любила! А сейчас ей первый встречный — дороже? нет! — ПРИЯТНЕЙ. Она дорогое меняет на приятное, — если бы дорогое на дорогое — никакого бы промена не было! А здесь одну область на другую, весь мой мир — на весь сей.

Совершенно не рисует, до́-чиста — не думает. Bains de mer [328] — и всё. «Идем гулять!» Молчит. — «Не хочешь?» Молчит. Достаточно. Да со мной никому не весело, ищущий веселья и обходящий меня за сто верст — прав. А я от веселых — бегу.

_____

А ты — веселый. Т. е. моим весельем, смехом победы над тяжестью. Твое веселье — бег! Так боги веселы! Твое веселье — без слов, просто — улыбка. Ты веселишься как собака. Не ты веселишься. В тебе веселится. О тебе веселится Бог!

С грустными мне скучно, с веселыми мне скучно, с тобой мне весело. Ты — двусветный, двушерстный, двусущный как я.

_____

Да! Чтобы кончить о Lign’e. «La vie de Charles-François Prince de Ligne» [329] — Алин подарок мне ровно 10 лет спустя того романа [330]. Тот же месяц. Случайность. Судьба.

Прочтешь ее здесь.

_____

Как ты познакомился с Г<оспо>жой д’Ориоль? [331] (Помнишь Алиного «Губе́ра», «macaroni» [332], — ее сын! [333]) Она очень милая. С<ережу> обожает, меня уважает, — Не забудь ответить.

Хорош — герб? [334]

Обнимаю тебя.

<На полях:>

Муру: Солнцу!! сказать: незасть! (Разгадка). То, что я почувств<овала> за Мура, почувст<вовал> сам за себя Александр [335].

Читай Рильке.

Впервые — Несколько ударов сердца. С. 50–53. Печ. по тексту первой публикации.

67-28. Н.П. Гронскому

Понтайяк, 5-го августа 1928 г.

Мой родной, пишу Вам после баснословной прогулки, блаженной, моего первого события здесь, прогулки, длившейся 12 ч<асов> и длившейся бы еще сейчас, если бы не вернулись в поезде, т. е. лишили бы себя еще этого блаженства! (Крохотный поездок, меньше Муриных жестяных, сквозь строй сосен).

Côte sauvage [336], в 20-ти верстах от Понтайяка, 15 из коих сплошной сосной: смолой и иглой. К соснам приделаны ведрышки: сосна дойная. Смолу эту ела.

Иные места — Россия, иные — Чехия, иные — Шварцвальд [337], все вместе — рай. Вся дорога (шли линией поездка, только раз уступив ему дорогу) в кокосовых орехах, тут же, на рельсах, — кокосовых! каких отродясь не видывала на соснах. За́росли ежевики. Ни души. Поездок ходит два раза в день. Океан хвои, за которым — за невидимым валом дюн — другой океан. И все это не кончается, ты все время по самой середине, как в любви.

И — Сахара. Настоящая. Только — приморская. Точнее — две Сахары. (Ведь сущность Сахары не в безводии, а в жажде!) Сахара соли и Сахара песка [338]. Ни жилья. Обломок корабля. Угрожающие жесты обгоревших — неведомо с чего — деревьев. Côte sauvage. Тянется на сотни верст.

Купались. В Понтайяке — залив, соединение Жиронды с океаном, здесь — океан. Другие волны, другое дно, другое всё. Чудесные раковины. Перемежение созерцания (здесь это слово уместно, что иного делать с океаном??) и игры. Созерцаешь океан и играешь с берегом. (С океаном никто не играл, кроме Посейдона! [339] Игра самого с собою!)

Купалась с упоением. Но дело не в купании (подробность!) а в осознании: тебя лицом к лицу со — ВСЕМ!

Другой мир.

Я сегодня не жила, я была.

_____

Решение: мы с Вами не будем жить, мы будем ходить. Уходить с утра и возвращаться вечером — и обратно. Мы все время будем отсутствовать. Нас нигде не будет, мы будем ВЕЗДЕ. Я не мыслю с Вами жизни: дня (здесь — плажа), житности, бытности. «В мою бытность в Понтайяке», этого Вы не скажете. «Когда меня в Понтайяке не-было» (активное) — так Вы будете рассказывать внукам. (ДЕНЬ ПРИДЕТ!)

Реально: день — ходить (не-быть, БЫТЬ!) день — жить. Жить, это, для меня, все мои обязанности, всё, что я на себя взяла. Их не будет в хрустальном доме Тристана [340].

Дай нам Бог хорошего сентября, такого, как нынешний день. Непременно приезжайте к 1-му, еще можно будет купаться без содрогания. Возьмите и это!

_____

Беседовала с Вами мысленно целый день — и чего Вам не сказала! А сейчас, как всегда, тороплюсь, обрываю не начав.

Все реальности в следующем письме (Ваш приезд, вопрос жизни у нас, гонорар за стихи в Посл<едних> Нов<остях>, блохи, прочее).

<На полях:>

Спасибо за Федру [341], за всю Вашу помощь. С<ергей> Я<ковлевич> возвращается 10-го. Дошли ли вторые ф<отогра>фии? Посылала дважды.

Как статья? Гонорар — не химера? Непременно прочту. Готово ли кольцо? Обнимаю. Спокойной ночи!

                             М.

II

Простите за Алины раскаряки, но под рукой другой бумаги нет [342].

Дела

Первое печальное. Те 100 фр<анков>, на к<отор>ые я рассчитывала (философские, шестовские) мне нужны немедленно, так же как гонорар из Посл<едних> Новостей, сколько бы ни было. При подсчете оказалось, что тратится последняя сотня (был такой блаженный конверт!) — деньги здесь горят, ибо цены вдвое против медонских, а сейчас самый сезон, всё растет.

Кроме того, пришлось одолжить сто А<ндрее>вым, к<отор>ые пока что не отдают.

Итак, соберите, пож<алуйста>, гонорар Посл<едних> Нов<остей>, попросите отца и, приложив шестовские, вышлите переводом или в конверте с объявл<енной> ценностью. В кредит мы можем жить не больше недели (пишу 6-го), здесь все богатый или достаточный купальщик («le baigneur»).

Надеюсь, что из Посл<едних> Нов<остей> можно взять без доверенности?

Вам на поездку, по размышлении, нужно порядочно, а именно: 200 (немн<ого> меньше) дорога, 100 (немн<ого> больше) на