Презумпция достоверности (СИ) - Сладкова Лидия

На минуточку, время на часах восемь утра. Субботнее утро. Мой законный выходной.

Что, твою мать, могло случиться, чтобы на моем пороге сейчас стояла Инга Доронина и с большой настойчивостью звонила в мою дверь? Даже через глазок я видела, с каким упорством она вдавливает его в стену.

Когда звонят в дверь, в нашей стране принято ее открывать, да так чтоб нараспашку. Так сделала и я. Куда ж деваться. Надеюсь, визит этой женщины «сделает» мой день, а не спустит его в унитаз.

Инга задержала оценивающий взгляд на мне, прежде чем пройти, без приглашения, в мою маленькую квартирку, не разуваясь, коротко поздоровавшись. Это вызвало во мне раздражение. Не знаю, как принято у нее дома, но позвонить хотя бы предварительно стоило, и снять обувь. Если первое уже было изменить невозможно, то второе вполне поправимо. На улице все же дождь и как следствие грязь. Призываю себя к спокойствию, топая за ней и шлейфом ее приторно-сладких духов.

— Алена Дмитриевна, что Вы себе позволяете? Вы думаете это нормально? — неожиданно переходит она на повышенный тон, как только я появляюсь в гостиной, совмещенной с кухней, уперев руки в бока. Ее сумка по-хозяйски уже стоит на столике, а чуть мокрая куртка брошена на кресло.

— Во-первых, добрый день, — смотрю удивленно на Доронину, теряясь в догадках о причинах ее возмущения, но, кажется, уже догадываюсь. Снова вспоминая об одном мужчине, который сам того не подозревая создает мне второй день проблемы. Пусть хоть поикает, что ли где бы он ни был. А заодно и «благодарю» добрых людей, рассказавших моей доверительнице. Все же нужно было приструнить ту тетку, которая делала фотки в кафе. Не удивлюсь, если меня засветят в чьих-то социальных сетях.

— Это вы о чем? — полюбопытствовала все же, присаживаясь на край дивана. Полотенце сбилось на бок. Пришлось его совсем снять с головы, поправляя мокрые волосы.

— О чем это я? — в возмущении женщина принялась расхаживать по комнате и топтать светлый ковролин. — Действительно! Вы за моей спиной встречаетесь с Загорским, мило беседуете и после всего этого еще садитесь к нему в машину.

Я с досадой смотрела на грязные следы, уже предполагаю, что включу чистку напольного покрытия в счет Дорониной по окончанию нашего сотрудничества.

— Я, конечно, слышала, что адвокаты договариваются между собой, но ….За что я плачу такие деньги? — продолжала она, к своим возмущениям подключив жестикуляцию руками. — За то чтобы Вы создавали мне нервы.

Обдумать ответ секунда другая все же понадобилась. Неловкости не испытывала. Врать не собиралась. Думала том, что успокоить клиента нужно было. Да и тон разговора был совсем не по душе. Мне порядком стали надоедать ее истерики. Да еще и в выходной день. Неоплачиваемый день, который, чувствует моя пятая точка, будет посвящен сладкой парочке Дорониных. Никакой личной жизни.

— Встреча действительно была и разговор о погоде, — сказала я совершенно спокойно правду, смотря на мельтешившую перед моим лицом Доронину. Ну, почти правду. — Александр Владимирович, действительно, подвез до конторы и словечка мы не обронили о вашем деле и уж тем более ни о чем не договаривались за вашей спиной. Даже если его основным мотивом было выведать информацию или «порешать» вопрос. Я придерживаюсь воли своего клиента, т. е. вашей. А если Вас что-то не устраивает или Вы мне не доверяете, то можете расторгнуть наше соглашение о сотрудничестве.

— Как это? — остановилась она, уперев свой взгляд на меня.

Я уже давно поняла, что для Инги самая действенная была шоковая терапия. Есть такая категория клиентов. Конечно, я блефовала. Мне совсем не хотелось терять клиентку. Мне важна была репутация на новом месте. К тому же я привыкла все доводить до логического конца. И что уж душой кривить мои услуги оплачивались щедро.

— Обычная процедура, — развожу руками я, пожимая плечами. — Освобождаете меня от обязательств и делаете все сами. Но ко мне тогда никаких претензий.

Еще несколько мгновений и с тяжелым вздохом, она плюхнулась, на другой край дивана, уронив голову на ладони. Ее идеально завитые кудри, упали поверх них.

Что и требовалось доказать. Эмоции еще никому не помогали принять правильного решения.

— Простите, — посмотрев на меня, сказала женщина. — На нервах вся. Вчера Максим звонил и угрожал, потом просил прощения. Говорил, что любит. Господи, как все сложно.

— Понимаю, — я пересела к ней поближе, откидывая с колен мокрое полотенце в сторону. — Но если Вы мне не доверяете, то нам будет крайне сложно работать. Не нужно нервничать. Пусть Загорский с вашим супругом нервничают.

— Конечно, доверяю, — пылко заверила она меня.

— Тогда идемте пить чай. У меня и завтрак есть. Мне есть, что рассказать Вам и снимите обувь, пожалуйста.

Инга, конечно, осознав свою маленькую оплошность, осмотрев, сколько наследила, принялась извиняться и предлагать свою помощь в уборке, от которой я, конечно же, отказалась. Это была бы интересная картина: моя клиентка моет у меня полы.

Мы, за чашечкой чая и оладьями, расположились на маленькой кухне. Инга с интересом разглядывала мои «хоромы», а потом все же сказала:

— Я думала, что адвокаты живут с другим размахом, учитывая их гонорары.

— На размах я еще не заработала, — рассмеялась я. — К тому же это съемная квартира. Я не так давно в Москве. Гонорары у всех разные.

— Вы не москвичка? — удивляется она.

— Нет. Из понаехавших, — отвечаю, и, не желая продолжать тему, перехожу к насущным делам, зная, что сейчас начнут задаваться вопросы, на которые я бы не хотела отвечать.

— Вчера адвокат вашего мужа, прислал мне свой вариант мирового соглашения. Во-первых, он готов дать Вам развод. В этом вопрос решен и разногласий нет. Соглашение я изучила. Это не совсем то, что мы ожидали, но подумать есть над чем.

Инга кивает, прихлебывая чай, уплетая оладьи. Поднимаюсь из-за стола и иду за бумагами. Как хорошо, что забрала их домой. Я обдумывала, как поступить, но пришла к единственному правильному мне решению. Не смотря на четкие указания Костика, я должна оставаться непредвзятым юристом. Пусть Инга сама принимает верное для себя решение, а уж о путях к этому решению я обязана ей поведать в силу своих профессиональных обязанностей.

— Константин Олегович меня предупредил об этом документе и условиях, которые ставят меня в крайне невыгодное положение, — заявляет она, став в одно мгновение неожиданно серьезной и жесткой, когда я протягиваю ей бумаги.

Ее слова заставляют меня некоторое время взирать на нее с недоумением, прежде чем до меня доходит их смысл. Ай-да, Костик! Ай да, молодец! Подстелил соломку. Ведь использует же ситуацию. Следующая догадка посещает меня молниеносно. Значит, Константин Олегович и не забыл о встрече с Загорским упомянуть. Как же подло. За этой мыслью, еще более странная и уж совсем неправдоподобная, но смысл в ней есть. А не Костик ли присылает мне эти письма?

— Я обязана Вас с ним ознакомить, — все же отвечаю, все еще держа соглашение в руках. — Качественное оказание услуг еще никто не отменял. Я подчеркнула ключевые моменты.

Она соглашается, выдергивая из моих рук бумаги. В глазах читается явное недовольство. Представляю, ее жалобы моему начальству. Пусть.

Терпеливо жду, поедая свой завтрак и покончив с ним, принимаюсь за мойку посуды. В конце концов, я у себя дома и у меня выходной. Думаю о Косте и своих подозрениях. Он так пытается удержать это дело, что любым качелям сейчас нет место. Все должно идти гладко, как и шло. Тогда все мои подозрения на счет любовницы Доронина, только лишь разыгравшаяся бурно фантазия. Волна очередных сомнений проходится по мне.

— Я должна это подписать? — спросила Инга Игоревна в очередном возмущении, закончив читать, через какое-то время.

— Не должны, но это не плохой вариант раздела имущества, — закрывая кран и вытирая руки полотенцем, говорю я. — В любом случае решать Вам. Если не согласны, то раздел будет проходить в судебной инстанции. Тут без вариантов. Тянуть время нет смысла.