Три метра над небом - Федерико Моччиа

   Стэп спрыгивает с мотоцикла.

   Полло глушит мотор.

 — Только побыстрее, а то эта штука, по которой платят, капает...

 — Счетчик.

 — Да как бы ни назывался. Шевелись, а то уеду.

   Стэп у домофона находит фамилию и звонит.

 — Кто там?

 — Мне надо передать Баби пакет.

 — Первый этаж.

   Стэп поднимается. В дверях толстая служанка.

 — Здравствуйте. Вот, это для Баби. Осторожно, оно бьющееся.

   Из глубины коридора доносится голос.

 — Кто там, Рина?

 — Молодой человек принес что-то Баби.

   Раффаэлла выходит посмотреть, что это за молодой человек. Широкие плечи, короткие волосы, улыбка. Она его где-то видела, только вот где?

 — Добрый день, синьора. Как поживаете? Я принес Баби одну мелочь. Передадите ей, когда она вернется из школы.

   Раффаэлла все еще улыбается. И вдруг она понимает. Улыбка исчезает.

 — Это ты избил синьора Аккадо. Ты Стефа-но Манчини.

   Стэп поражен.

 — Вот уж не знал, что я так знаменит.

 — Ты не знаменит. Ты просто негодяй. Твои родители знают, что случилось?

 — А что случилось?

 — На тебя подали заявление в полицию.

 — Это ничего. Я привык, — улыбается он, — и потом — я сирота.

   Раффаэлла на минуту смешалась. Она не знает, верить ему или нет. Да и бог с ним.

 — Как бы там ни было, я не хочу, чтобы ты обхаживал мою дочь.

 — На самом деле это она всегда появляется там, где я. Но это не страшно, она мне не мешает. Прошу вас, не ругайте ее, она этого не заслуживает. Извините, синьора, мне надо идти. Меня ждет такси, счетчик тикает.

Стэп спускается по лестнице, прыгает с последних ступенек, как раз в это время хлопает дверь. Как эта синьора похожа на Баби. Запоминающаяся внешность. Тот же разрез глаз, тот же овал лица. Но Баби красивее. Он надеется, что она и не такая стервозная. Припоминает последний раз, когда они виделись. Нет, совсем не похожи. На секунду ему захотелось снова увидеть Баби. Полло жмет на клаксон.

 — Эй, пошевеливайся! О чем задумался — о будущих миллионах?

   Стэп садится сзади него.

 — Да, таксист из тебя тоже дерьмовый.

 — Заткнись. Я целый час тебя жду. Что ты там делал?

 — Говорил с матерью.

   Вдруг Стэпу приходит в голову мысль. Он поднимает голову. Раффаэлла высунулась в окно. Как он и предвидел. Она отпрянула, пытаясь скрыться в глубине. Слишком поздно. Стэп ее заметил. Он улыбается, прощаясь с ней. Раффаэлла захлопывает окно, когда мотоцикл исчезает за поворотом. Полло тормозит у шлагбаума. Стэп машет привратнику. Надо же с кем-то в этом комплексе подружиться.

 — Ты говорил с матерью? А о чем?

 — Да так, поспорили немного.

 — Стэп, ты того... поаккуратнее.

 — С чем?

 — Со всем! Подобные истории добром не кончаются.

 — Это почему?

 — Ты привозишь подарки... беседуешь с матерью... Раньше ты вроде ничего такого не делал. Тебе эта Баби что, так нравится?

 — Ну, она ничего.

 — А как же Маддд?

 — А при чем туг Маддд? Это совсем другое.

 — Ты хочешь встречаться с Баби?

 — Полло!..

 — Что?

 — Ты в курсе, что вчера возле твоего дома кого-то убили?

 — Да что ты говоришь? Нет, не знаю. А как убили?

 — Перерезали горло.

   Стэп хватает Полло за шею и душит.

 25

 Ну и наглая же рожа у этого парня. Раффаэл-ла открывает странный сверток. В нем постер. Она узнает Стефано на мотоцикле с поднятым колесом. Но за ним сидит ее дочь. Это Баби. Кто снимал? Изображение с крупным зерном. Похоже на фотографию из газеты. Вверху слева надпись от руки фломастером: «Звездная парочка!» Это точно он написал. А внизу справа напечатано: «Фото беглецов». Что это значит?

 — Синьора, ваш муж звонит.

 — Да, Клаудио?

 — Раффаэлла! — он явно ошеломлен. — Ты видела сегодняшний «Мессаджеро»? В римских новостях фотография Баби...

 — Нет, не видела. Пойду куплю.

 — Алло? Раффаэлла?

   Но она уже отсоединилась. Клаудио смотрит на молчащую трубку. Жена никогда не дает ему договорить.

   Раффаэлла бежит к продавцу газет возле дома. Берет «Мессаджеро», платит. Не дожидаясь сдачи, разворачивает газету. Это означает, что она по-настоящему взволнована. Пролистывает до городской хроники. Вот. Та самая фотография. Читает огромный заголовок: «Уличные бандиты». Ее дочь. Облава, полиция, погоня. Задержание. Какое отношение к этой истории имеет Баби? Строчки заплясали у нее перед глазами. Она чувствует, что вот-вот потеряет сознание. Делает глубокий вдох. Понемногу ей становится лучше. Настолько, что она даже забирает сдачу. Продавец, заметив, как она побледнела, забеспокоился:

 — Синьора Джервази, вам плохо? Дурные известия?

   Раффаэлла качает головой:

 — Нет, нет, ничего страшного.

   «Просто моя дочь связалась со шпаной».

   Как трудно дождаться окончания уроков.

    Паллина выбегает из школы, прыгая по ступенькам рядом с Баби. Паллина вынимает из сумки пачку Camel. Вынимает одну и сует в рот. Заглядывает в пачку. Осталось еще три сигареты, и последняя — та, что фильтром вниз, на счастье.

 — Ты же сказала, что бросила курить.

 — Да, в понедельник.

 — А не в прошлый понедельник?

 — Ну да. В понедельник бросила, но вчера снова начала.

   Баби качает головой. Затем замечает, что на противоположной стороне улицы припаркована машина матери.

 — Ты поедешь с нами?

 — Нет, я жду Полло, он обещал за мной заехать. Может, с ним приедет Стэп. Может, останешься со мной? Маме скажешь, что поешь у меня...

   Баби с самого утра не вспоминала про Стэ-па. Столько всего случилось. Как они расстались вчера вечером? «Нелогична». Так он ей сказал. С ума сойти можно. Она нелогична.

 — Нет, спасибо. Я поеду домой, и вообще, я уже сказала, что не горю желанием видеть Стэпа, а если будешь настаивать, то мы поссоримся.

 — Как хочешь. Тогда в пять в «Парнасе»...

   Баби пытается возразить, но Паллина ее опережает:

 — С моей Vespa.

   Баби, улыбнувшись, уходит. «И почему она такая гордая, — думает Паллина. — Хотя это ее дело. Может, ей так нравится. Но она все равно симпатичная. И поставила на место Джач-чи». Пришло время распространить новость. Паллина подходит к стайке девчонок помладше, из второго класса.

 — Вы знаете, что Джаччи сегодня облажалась?

 — Нет, а что случилось?

 — Она хотела оставить на второй год одну из моего класса, Сильвию Феста. Но она ошиблась, поставила ей оценку другой девчонки.

 — Честное слово?

 — Ну да, хорошо, что Баби заметила.

 — Какая Баби? Джервази?

 — Она.

   К ним подходит девочка с «Мессаджеро» в руках.

 — Паллина, а вот тут — это не Баби?

   Паллина вырывает газету из рук. Пробегает глазами статью. Смотрит на Баби. Та уже почти дошла до машины. Паллина пытается ее позвать. Кричит она громко, но шум машин заглушает. Слишком поздно.

   Баби поднимает сиденье, чтобы сесть сзади.

 — Привет, мама.

   Наклоняется, чтобы ее поцеловать. А та влепляет ей пощечину. «Ай!» — Баби отлетает на заднее сиденье. Ничего не понимая, потирает ноющую щеку.

   В машину садится Даниела. Оглядывается. Молчание. Лицо Раффаэллы. Баби, потирающая щеку. И тут же все понимает.

    Пока они ждут вечно опаздывающую Джо-ванну, Раффаэлла орет как ненормальная. Баби пытается все объяснить. Даниела подтверждает. Раффаэлла распаляется еще больше. Главной обвиняемой становится Паллина, но до нее не доберешься, она вне юрисдикции.

   Наконец приходит Джованна и, пробормотав как всегда: «Извините», садится назад. Машина трогается. Дорога проходит в молчании. Джованна думает, что случилось что-то серьезное. Иначе почему они так раздражены?

 — Ну извините меня… Но ведь сегодня я пришла вовсе не так уж поздно?

   Даниела рассмеялась. Баби еще сдерживается, но и ее захватывает смех. Наконец смеется и Раффаэлла.

   Джованна ничего не поняла и обиделась. Они ее высмеивают. Надо рассказать маме. С завтрашнего дня, решает Джованна, или пусть она сама за мной приезжает, или буду ездить на автобусе.

   Все же какая-то польза от этого скандала была: больше не надо ждать Джованну.

 26

 Под мышкой крепко зажата старая сумка из черной кожи. Суконный жакет горчичного цвета. Короткие, гладко зачесанные волосы устало повисли, походка тоже усталая. Из-за толстых коричневых колготок она кажется еще старше, как будто недостаточно того, что уже есть. И старые мокасины ей тоже не идут. Но ничто из вещей не вступает в противоречие с ее внутренним миром.

   В душе она хотела бы носить туфли по крайней мере на два размера меньше. Джаччи отпирает стеклянную дверь подъезда старого дома. Скрип ее уже не удивляет. Она подходит к лифту. Жмет на кнопку. Проглядывает почтовые ящики. На некоторых нет имен. На одном нет даже стекла, и висит он как-то криво, как и дом Николоди, владельца ящика. Вещи ли становятся похожи на людей ими владеющих, или люди начинают походить на вещи? Ответа Джаччи не знает. Она входит в лифт.