Поправка на ветер - Марта Яскол
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг Марусе пришла в голову мысль, заставившая ее подскочить на стуле. Нога! На следующий день после убийства Дануты Артемьев пришел к ней в санчасть с обширной гематомой на правой голени. Он сильно хромал, морщился и даже слегка постанывал. На вопрос о том, где его так угораздило, ответил, что упал с лестницы. Они еще потом шутили по этому поводу – дескать, наверное, начальника клуба спустил с лестницы чей-то ревнивый муж или собственная ревнивая жена Зоя…
Быть может, версия с Артемьевым на первый взгляд кажется бредовой. Возможно, и на второй тоже. Но значит ли это, что она должна ее отбросить и никогда больше к ней не возвращаться? Маруся поразмыслила и решила, что не значит. В конце концов не зря говорят, что чужая душа – потемки. Кто поручится, что симпатяга и свой в доску парень не может на поверку оказаться отъявленным мерзавцем? Она вспомнила, как, подозревая в убийстве Дануты ее бывшего мужа, пыталась за ним шпи… следить – точнее, вести наружное наблюдение – в надежде, что он каким-либо образом себя выдаст. В случае с Артемьевым наружным шпиона… то есть наблюдением, пожалуй, не обойдешься. Как он сказал тогда в санчасти? Что она ранила его в самое сердце? Да, это же было сразу после ее блестящего, без ложной скромности заметим, выступления на гарнизонных стрельбах! Еще и «Червону руту» пел, пародируя Софию Ротару… А что, если сделать вид, что она принимает Юркины ухаживания? Исключительно для пользы дела, чтобы вывести его раз и навсегда на чистую воду? А для начала выяснить, действительно ли он был знаком с Данутой, и если да, то что за, мягко говоря, размолвка у них вышла… Конечно, в личных корыстных целях Маруся никогда не пустилась бы в подобную авантюру. Однако речь ведь идет о помощи следствию в лице Яниса Петраускаса, которое, может, и не заслуживает, чтобы ему помогали, но чего не сделаешь ради свершения правосудия…
* * *
Претворять свой план в жизнь она начала на очередной репетиции «Калинки». Маруся не была кокеткой по натуре, поэтому вначале ей пришлось сделать над собой определенное усилие. Во время репетиции начальник клуба по обыкновению созерцал происходящее на сцене из первого ряда зрительного зала. Ансамбль репетировал «Казачок» – веселый и задорный танец, один из Марусиных любимых. Притопывая и кружась на самом краю сцены, Маруся бросала на Артемьева лукавые взгляды, еще и энергично взмахивала платочком. Юрий такого явно не ожидал, поэтому сразу «поплыл», весьма воодушевился и до конца репетиции не сводил с нее восхищенных глаз. Дальше дело пошло уже практически как по маслу. После репетиции танцоры обступили начклуба, как для простоты называли Артемьева, и начали бурно обсуждать программу будущего выступления. Маруся и тут старалась держаться поближе к Юрию, поддерживала каждую его идею и весело смеялась его шуткам, тем более что шутил он действительно удачно – в чем-чем, а в наличии чувства юмора начальнику гарнизонного Дома офицеров отказать было трудно.
Когда народ уже расходился, Юрий, улучив подходящий момент, как бы невзначай приобнял Марусю за талию.
– Неужели наша фея в белом халатике сменила гнев на милость? – вполголоса спросил он. – Так что, может, завтра вечером все-таки прогуляемся?..
Маруся открыла рот, чтобы по привычке объяснить Артемьеву, в каком направлении ему следует прогуляться завтра вечером, а еще лучше – прямо сейчас, но вовремя вспомнила о секретной миссии, которую сама же на себя и возложила.
– Почему бы и нет, – проворковала она, ласково отводя его руку от своей талии. – Если только Воронов завтра не впаяет мне внеочередное дежурство. От него всего можно ожидать.
– Да, он у вас мужик жесткий, – согласился Юрий, – и непредсказуемый. Не нравится мне этот ваш эскулап… Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.
Артемьев набивался Марусе в провожатые, но она попыталась убедить его, что это будет выглядеть вызывающе. Сразу пойдут слухи, сплетни, а ему, человеку семейному, оно надо?
– Какие еще слухи? Начальник Дома офицеров провожает домой активную участницу художественной самодеятельности в вечернее время суток в целях ее безопасности и чтоб поговорить об искусстве, что в этом предосудительного? – упирался Артемьев. Но затем сдался: – Хорошо, моя фея, как скажешь. Конспирация так конспирация.
Маруся тем временем рассчитывала, что ей составит компанию Антонина, в который уж раз задержавшаяся в клубе после репетиции хора. Но оказалось, что Марусины маневры в отношении Артемьева не остались не замеченными не только для него самого, но и для Тони.
– И как это называется? – хмуро поинтересовалась Тоня, когда Маруся предложила ей вместе идти домой. – Мне говорила, мол, зачем он тебе, такой-сякой, немазаный-сухой, еще и женатый, а сама тоже на него глаз положила? Ишь, как ты перед ним выплясывала, плясунья! И нога не подвернулась! Нет, конечно, ты в отличие от меня свободная женщина, можешь перед кем хошь подолом крутить! Но я ж тебя лучшей подругой считала!
– Тонечка, это совсем, совсем не то, что ты подумала! – испугавшись Тониной реакции, залепетала «свободная женщина». – Давай пойдем домой, я тебе по дороге все объясню!
Положение создалось сложное, потому что объяснять Антонине все Маруся как раз и опасалась. Нет, в том, что подруга ее поймет и простит, она не сомневалась, однако… Тоня – прекрасная женщина, хороший работник, замечательный товарищ и великолепная глава женсовета. Но язык у нее длинный. И то, что станет известно Тоне, вскоре может оказаться достоянием всего гарнизона. У Маруси на курсе была девочка, которую хлебом не корми – дай первой рассказать всем какую-нибудь пикантную новость. «Хочешь, чтобы о чем-то узнал весь курс, расскажи об этом по секрету Шиловой», – шутили однокурсники. Антонина до звания такого «рупора» недотягивала, но тоже любила продемонстрировать свою осведомленность. И Маруся сама не раз узнавала от Тони что-то новое и порой очень даже полезное. Но сейчас она была абсолютно не заинтересована в том, чтобы кто-нибудь узнал о ее подозрениях насчет начальника клуба. И уж тем более чтобы об этом проведал сам Артемьев.
Поэтому свое неприличное, по мнению Тони, поведение на репетиции Маруся объяснила подруге весьма туманно – это все, мол, в интересах их общего расследования.
