Записки наемника - Виктор Гончаров

Все время находиться на одном месте было опасно. Поэтому мы постоянно перемещались, придерживаясь реки. Питались, в основном, растительностью, но трава опротивела до невозможности.

– Ты занимался когда-нибудь рыбной ловлей? – спросил я как-то у радиста.

– Да, а что? У нас нет ни крючков, ни лески!

– А знаешь ли ты, россиянин, что такое скуд?

– Скуд? СКАД – знаю, это ракета, а скуд? – парень пожал худыми плечами.

– Так вот, скуд – это деревянный ящик, или, правильнее, плетеная кошелка, в которой древние и современные жители Полесья держат живьем пойманную рыбу…

– Садок, что ли?

– Пусть будет садок, как тебе хочется. Я заметил, что подобные садки имеются и здесь, в Пакистане. Сегодняшней ночью мы совершим налет на пакистанский скуд.

Ночью мы пробрались к лодкам и, разломав садок, забрали всю рыбу. Но мы не знали, что лодки охраняет сторож. Он закричал, завопил и, упав на одно колено, выстрелил из огромного доисторического ружья. Я почувствовал, как огненные иглы впились в кожу затылка. Мы бежали долго, стараясь не уронить ни одной рыбины. Изредка мы переходили на шаг, потом снова бежали. Мы пересекли рощу, затем поле, несколько арыков. Теперь река нам заказана.

Перевести дыхание остановились в темных, густых кустах. Спина у меня была в липкой крови. Пришлось бинтовать голову. Спотыкаясь о коряги, натыкаясь на деревья, побрели дальше в поисках места, где можно было отлежаться днем.

Вскоре очередная роща кончилась, и мы остановились у небольшого арыка. Вода с тихим журчанием текла у ног, но хотя и хотелось пить, я сначала принюхался к воде. У нее был странный запах. Это могла быть сточная вода.

Есть сырую рыбу противно – ведь мы могли ее зажарить, предварительно добыв огонь.

Мы смотрели на восток, где все ширилась на небе светлая полоска. Но на земле все еще властвовала ночь. Я молчал; молчал и Саша.

Потеряв всякую осторожность, мы уснули. Проснулся я от громких голосов. Перед нами раскинулась ровная, разбитая на квадратики полей местность. Роща была редкой и хорошо просматривалась.

Саша предложил выковырять дробь из затылка. Я был вынужден согласиться на неприятную операцию.

– Смотри, – показал он на ладони первую выковырянную дробинку. Это был обыкновенный обрубок гвоздя.

Нам необходимо было спрятаться. На окраине рощи виднелась копна то ли травы, то ли соломы. Надо было пробраться к ней и зарыться. Солома оказалась просяной, мягкой.

Пока мы это делали, не заметили, что день уже полностью вступил в свои права. Люди ковырялись в земле, возились у арыков. Крестьян становилось все больше и больше. Я внимательно следил за подходами к копне и мысленно строил планы на будущее.

Тут я увидел облако пыли, оно быстро приближалось.

Неужели машина? Да, это была грузовая машина, а в кузове находились люди. Машина остановилась, и из кузова начали выпрыгивать вооруженные люди. Я толкнул ногой прикорнувшего радиста.

– А? Что такое? – встрепенулся он.

– Тс-с! Смотри…

Люди возбужденно говорили, размахивали руками, кричали, указывая руками в сторону дороги. К автомашине начали сходиться крестьяне.

– Митингуют, что ли? – пробормотал Саша.

Сборище продолжалось. Время от времени из толпы выходили по одному, по двое пакистанцев и шли в направлении рощи.

– Ты сиди здесь, – приказал я радисту. Через полчаса я принес два комплекта одежды.

Выбирать не приходилось, лишь бы можно было натянуть на себя.

Тем временем возбужденная толпа направилась к дороге. В кузов грузовика забралось столько людей, что, казалось, он вот-вот опрокинется.

Мы быстренько переоделись и двинулись за грузовиком, не слишком приближаясь к толпе.

На дороге к толпе присоединялись все новые и новые возбужденные крестьяне. Дорога примыкала к шоссе, а по шоссе широким потоком двигалась разноликая шумящая колонна. Нам были непонятны мотивы общественного протеста. В любой момент у нас могли что-нибудь спросить.

– Ты и так глуховатый, Саша, прикинемся глухонемыми…

Мы растворились в толпе.

Колонна медленно продвигалась по направлению к городу. «Исламабад» – глазами указал я радисту дорожный указатель. В пригороде к нам присоединялись все новые и новые люди. Неожиданно впереди послышались яростные крики, раздались первые выстрелы.

– Это что, сунниты с шиитами толкутся? – шепнул Саша.

Я кивнул головой, не желая вызывать напарника на пространные объяснения. Прижимаясь к ограде, сворачивая в улочки, притворяясь раненными в драке, мы пробирались к центру города. Всюду торчали полицейские, но они не вмешивались в столкновения между разъяренными фанатиками. Наконец, впереди увидели полицейский пост – поставленную поперек дороги машину. Каждого проходящего полицейские расспрашивали о чем-то и – одних пропускали по ходу следования, других «заворачивали».

Мы повернули назад и увидели, что прямо на нас движется возмущенная толпа, вооруженная кольями, ножами, охотничьими ружьями. Полицейские на посту быстренько сели в машину и умчались. Мы вновь повернули и начали двигаться вместе с толпой. Показались военные грузовики, с них соскакивали солдаты. Вот они по команде выстроились в боевой порядок.

Толпа остановилась в замешательстве. Задние ряды напирали, а впереди люди не решались идти на военных. Военные изготовились к стрельбе.

Первый залп последовал в воздух. Началась паника. Зажатые в толпе среди потных и разгоряченных людей, мы не знали, что предпринять.

– Держись меня! – крикнул я радисту, нисколько не заботясь о том, что меня услышат люди. Саша оглянулся. Толпа оттесняла его.

Прозвучал следующий залп. Я не видел ни одного раненого или убитого, однако началась настоящая давка. Мне удалось вцепиться в осветительную мачту и вскарабкаться на нее. Выше меня уже сидели несколько молодых людей, весело переговаривавшихся на своем тарабарском языке. Ко мне они тоже обращались, но я делал вид, что не слышу их. Я высматривал своего напарника. Его нигде не было.

Тем временем толпа рассеялась. Я спрыгнул с мачты и бросился на поиски радиста. Он бесследно исчез.

Стараясь не привлекать внимания, я ходил взад и вперед по улице, кружил в одном квартале, надеясь на встречу, но тщетно.

Над городом сгустились сумерки. Полицейские и военные машины проехали в другой район города, очевидно, волнения продолжались там. Я был не вправе покинуть эту улицу, не найдя радиста. Он молод, слаб, плохо ориентируется. Непременно попадется на какой-нибудь мелочи.

До полуночи я бродил по погруженному в полумрак кварталу. Когда улицы совершенно опустели и по дороге начали сновать патрульные машины, я спрятался среди мусорных баков возле то ли магазина, то ли харчевни, непрерывно следил за улицей. Что будет завтра?

Свернувшись калачиком, чтобы сохранить тепло, я уснул, надеясь на лучшее.

Еще не расцвело как следует, а я снова вышагивал по улицам, делая вид, что я прохожий, спешащий на работу. Мне приходилось менять маршруты, иначе я примелькался бы.

Чертов Джамхурият Ислам Пакистан! Чертов город, в котором я потерял своего человека, которого был обязан довести до советского посольства!

В этом районе города на меня не обращали серьезного внимания. Внимание было совсем иного рода. Скажем, стоило мне зазеваться и простоять лишнюю минуту возле продавца мелочью, как мне что-то кричали и прогоняли прочь. Конечно, на мне была одежда крестьянина, работавшего в поле. Зевать не приходилось. Жажда и голод мучили меня.

Я был вынужден все дальше и дальше уходить от улицы, на которой потерял радиста. Надо было подумать о пропитании, искать безопасное место для ночлега.

В полдень я заметил, что за мной следят. Пошел куда глаза глядят, пытаясь сбить преследователей с толку. Их было двое. Оба маленькие, один одет в европейское платье. Покружив по городу, я снова вернулся в «свой» район. Через некоторое время едва не наткнулся на своих преследователей, но теперь с ними был один из тех самых душманских охранников. Надежда найти радиста растаяла. Его схватили, в этом не было сомнений. Теперь хотят добраться до меня.

Душман был вооружен, в этом тоже нельзя сомневаться. В конце концов, он мог пристрелить меня прямо на улице. Но, скорее всего, это не входило в его планы. Ведь выгоднее продать!..

Я свернул с центральной улицы, убедился, что за мной идут, и принялся петлять по переулкам. Двое отстали, душман неотрывно следовал за мной. На одной из безлюдных улиц я свернул за угол дома и затаился.

Мой нож мягко вошел под левый сосок душмана. Я прислонил труп к стене, обшарил карманы. Пистолет, несколько рупий и целлофановый пакетик с белым порошком, очевидно, наркотиком.

Второго преследователя я тоже убил ножом, а третьего – выстрелом из пистолета. Обшаривать карманы не было времени. Теперь мне надо залечь на дно. Перемахнув через невысокую стену, я очутился на задах каких-то торговых рядов. Спрятался за пустые ящики. Звук выстрела привлек внимание. Многие видели, как я перемахнул через стену. Спустя некоторое время здесь окажется полиция. По следу может быть пущена собака. Еще светло, многолюдно, а я – обыкновенный убийца. Выждав некоторое время, я рывком перемахнул через более высокую стену, за которой находился жилой дом. Я очутился во внутреннем дворике. На маленьком табурете сидела женщина с открытым лицом и вышивала. Увидев меня, она громко и пронзительно завизжала. Прижимая палец к губам, чтобы женщина не шумела, я рванул к выходу. На счастье, калитка оказалась незапертой. Но из боковых дверей выскочил мужчина. Я наставил на него пистолет и попятился к выходу.