Пилон для пилота - Зоя Анишкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Добро пожаловать на борт, наш капитан.
Глава 20. Лана
Неделя началась странно. То ли я отстала от жизни, то ли за это время в нашей стране победили коррупцию. Потому что прохождение комиссии стало для меня жутко неприятным испытанием.
В первый день едва не грохнулась в обморок от того, что из меня выкачали буквально всю кровь. Нет, подобные процедуры, безусловно, не были для меня в новинку, но так много меня из меня еще не сливали.
Медсестра сочувственно потрепала меня по руке и направила в кассу. Первый и самый дорогой этап врачебно-летной комиссии был практически позади. А потом пошло веселье.
Окулист долго не мог поверить, что «в таком-то возрасте» у меня сохранилось идеальное зрение. Действительно. В моем-то возрасте следует быть слепой как крот и щуриться от яркого солнца. Двадцать девять – это вам не шутки!
В психоневрологическом диспансере и вовсе потеряла целый день в ожидании вожделенной справки. Квест под названием «Пойдите в кабинет на седьмом этаже, там вас отправят на третий, после этого пописаете для анализа на первом и вновь вернетесь на седьмой, чтобы поставить печать на четвертом, а потом в кассу заплатить пятьсот рублей и забрать справку у главврача в соседнем здании» был окончен.
Следующие несколько дней я думала, что ничего хуже и интереснее со мной случиться не может. Что шесть дней и несколько литров крови, не говоря уже о других анализах, – последние приключения. Ан нет.
– У вас ожирение первой степени, – заявил мне старенький морщинистый хирург.
Мои глаза после этих слов едва не выпали из орбит. Нет, я, конечно, не стройняшка-фитоняшка, но чтобы так сразу…
Он-то явно привык видеть на моем месте тощих девиц, поступающих на курсы стюардесс. А тут какая-то ожиревшая девушка. Да еще и в преклонном возрасте, судя по комментариям окулиста. И если второе пережить оказалось просто, то, когда тебя называют толстой, хоть и медицинскими терминами, становится обидно.
И вообще. У меня голодание интервальное. Уже неделю! Семь дней честной беспробудной диеты. Ну, почти. Один раз на тридцать минут закосила, но это не в счет.
Да мне мои весы говорят, что еще неделька – и я красоткой стану! И сразу в платье-рубашку влезу. Хоть праздники у родителей мне теперь и не светят. Врагу не сдается мой гордый «Варяг», а враг в лице принципиального папы никогда не признает, что его дочь выросла и вправе сама решать свою судьбу.
Хотя узнай он о том, что я сегодня буду в небе в розовой форме бортпроводницы, то был бы в неописуемом восторге. А мама перекрестилась бы, воздала хвалу Господу и закатила бы пир, на который умудрилась бы позвать сразу пятерых потенциальных ухажеров.
Потому что последние три показали себя не очень: много пили, много ели и думать не думали мне досаждать. Почти. Один из них все же подсел ко мне для приличия и завел разговор, который привел нас к моему увлечению.
Со злорадством осадила распустившего слюни парня, сообщив ему, что я не стриптизерша. Ну, он и отсел от меня практически сразу после этого заявления. Баба с возу – кобыле легче. Мне иногда кажется, что они приходят просто скоротать вечерок.
Не то чтобы мне было жалко родительскую еду, но все равно как-то обидно. На самом деле я, может, и не против, чтобы меня сосватали нормальному жениху. Мне двадцать девять, и я вполне созрела для отношений. Нормальных. А не это вот все… Поэтому ситуация не из приятных.
Почти такая же, как и заявление о моем ожирении. Пришлось с древним доктором спорить. Доказывать, что нет во мне почти девяноста килограммов. Шестьдесят с хвостиком. Ну, со средним таким хвостиком.
А он все стоял на своем и раздел меня едва ли не до трусов. Закралось сомнение, что он просто хочет на меня попялиться. Но не спрашивать же старого человека о таком?
В итоге поругалась с ним, притащила от ошалевшего терапевта электронные весы и ткнула пальцем в правильную цифру. А его металлического монстра с ручным приводом советской эпохи посоветовала выбросить.
Вторым ударом для меня стал невролог. Я полагала, что после суток в психоневрологическом диспансере с подобными специалистами будет покончено. Но что-то пошло не так. С какого-то то перепугу он принялся крутить и вертеть мне конечности. Хотя это должен был делать хирург.
Но тот, хвала сломанным весам, был занят моим раздеванием и поиском истины: купить новый прибор измерения за свои деньги или мучить сомнениями народ на казенном.
Больше всего я боялась, что заметят мои проблемы с рукой и коленом, которое спустя неделю относительного покоя и лечения ударными темпами вело себя сносно. Но вот появился невролог и стал осматривать меня, словно летать я собиралась, махая ручками и ножками, а не на самолете.
Когда его исследование дошло до плечевого сустава, пришлось зажмуриться, чтобы искры из глаз не посыпались прямо на въедливого докторишку. И пока я бледнела и краснела от боли, он что-то там бубнил и скрипел своей перьевой ручкой.
Как мне удалось сохранить лицо и не взвыть от этих ощущений, навсегда останется для меня секретом. Возможно, помогло то, что мысленно я представляла, как кручусь на пилоне в собственной новой студии с окнами в пол на самом верху какой-нибудь башни в Сити.
Хвала небесам, осмотр завершился и мне наконец-то выдали заключение. Желания идти теперь на работу и, собственно, работать, не было никакого: умеют местные костоправы создать мотивацию, ничего не скажешь
Но обратного пути нет. Меня ждали самолет, форма и надутый индюк. Поэтому, как говорится, сжала булки – и вперед! Первый вылет спустя много лет совсем скоро, и пора к нему как следует подготовиться. Поэтому пришлось забежать в любимый магазин сверхудобной обуви и выбрать себе модель на приличной танкетке.
Мне еще до полок доставать в любимом боинге, на котором сто лет не летала. Хорошо еще, оказалось, что мой сертификат дает мне право работать едва ли не на всех видах самолетов. На неделе забегала в свою новую компанию, никак не запомню ее название, и отдала все