Фанфик Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления - Less Wrong

— Гермиона? — неуверенно заговорил сидящий рядом с ней за столом Гарри Поттер. — Пожалуйста, не обижайся, я пойму, если ты скажешь, что это не моё дело, но мне кажется, что всё это начинает выходить из-под контроля.

Гермиона продолжала разминать ломтик шоколадного пирожного на своей тарелке в однородную массу из пирожного и глазури.

— Да, — слегка язвительным тоном ответила Гермиона, — именно это я и сказала профессору Флитвику, когда извинялась перед ним, что я знаю, что всё вышло из-под контроля. А он завизжал: «В самом деле, мисс Грейнджер? Вы так думаете?», причём так громко, что у меня загорелись уши. В смысле, мои уши действительно загорелись. Профессору Флитвику пришлось их тушить.

Гарри провёл рукой по лбу.

— Извини, — его лицо ничего не выражало. — Иногда мне до сих пор бывает сложно воспринимать такие вещи. А помнишь, Гермиона, мы когда-то были молодыми и наивными, и думали, что мир хоть как-нибудь можно понять?

Гермиона положила вилку и посмотрела на него.

— Гарри, тебе не хочется иногда быть просто маглом?

— Э? Ну конечно, нет! В смысле, даже будучи маглом, я наверняка попытался бы однажды захватить ми... — Гермиона пристально посмотрела на него, и мальчик быстро проглотил последнее слово и исправился. — То есть, я хотел сказать, оптимизировать, ну, Гермиона, ты же понимаешь, что я имел в виду! Смысл в том, что мои цели были бы теми же самыми. Но с помощью магии всё это устроить будет гораздо проще, чем если бы я был ограничен инструментарием маглов. Если подумать логически, именно поэтому я пошёл в Хогвартс, а не проигнорировал это всё и не начал делать карьеру в области нанотехнологий.

Гермиона, закончив приготовление соуса из шоколадного пирожного, начала макать в него морковку и есть.

— А почему ты спросила? Может, ты хочешь вернуться обратно в мир маглов?

— Не совсем, — ответила Гермиона, хрустя одновременно морковкой и шоколадом. — У меня просто, ну, появились странные мысли по поводу желания быть ведьмой. Ты хотел быть волшебником, когда был маленьким?

— Конечно, — твёрдо ответил Гарри. — Ещё я хотел экстрасенсорные способности, супер-силу, укреплённые адамантием кости, свой собственный летающий замок, и поэтому иногда мне становилось очень грустно из-за того, что мне придётся довольствоваться ролью знаменитого учёного и астронавта.

Гермиона кивнула.

— Понимаешь, — тихо сказала она, — мне кажется, что ведьмы и волшебники, которые здесь вырастают, не ценят магию по-настоящему...

— Разумеется, они не ценят. И именно это даёт нам преимущество. Разве не очевидно? Я серьёзно, для меня это стало чертовски очевидно в первые пять минут, проведённые в Косом переулке.

Мальчик смотрел озадаченно, словно не понимая, почему она обращает внимание на что-то настолько обыденное.

Глава 74. Самоактуализация. Часть 9. Эскалация конфликтов

Гарри сделал шаг вперёд, затем другой, и так до тех пор, пока его не наполнило чувство тревоги, давящее на нервы.

Он не произнёс ни слова, не поднял руки — чувство тревоги скажет всё за него.

Из-за закрытой двери кабинета донёсся холодный шёпот, который звучал так, будто двери не было вовсе.

— Сейчас не мои приёмные часы и не время нашей встречи. Я снимаю с вас десять баллов Квиррелла, и скажите спасибо, что не больше.

Гарри остался спокоен — приключение в Азкабане перекалибровало шкалу волнующих его событий. И потеря балла факультета, которая раньше оценивалась как пять из десяти, теперь равнялась примерно трём десятым.

Голос мальчика также не выражал эмоций:

— Профессор, вы сделали проверяемое предсказание, и оно было опровергнуто. Я лишь хотел отметить этот факт.

Гарри уже развернулся, чтобы уйти, но услышал звук открывающейся двери и с некоторым удивлением обернулся.

Профессор Квиррелл сидел, откинувшись на спинку кресла с безвольно запрокинутой головой. Перед его глазами парил пергамент. Обе руки профессора покоились на столе. И если бы не ледяные голубые глаза, непрерывно бегавшие по тексту, его можно было бы принять за труп.

Пергамент исчез, и его место тут же занял следующий — так быстро, будто лист просто на мгновение шелохнулся.

Губы тоже пришли в движение.

— И какой же вывод, — прошептали они, — вы из этого сделали, мистер Поттер?

Гарри был потрясён зрелищем, но ответил всё так же ровно:

— Что заурядные люди не всегда ничего не делают, и что Слизерин опаснее для Гермионы Грейнджер, чем вы думали.

Губы едва заметно изогнулись.

— Значит, вы считаете, что я ошибся в оценке человеческой природы. Но едва ли это единственный возможный ответ, мальчик. Ещё варианты?

Гарри нахмурился, не отводя глаз от профессора Защиты.

— Меня это утомляет, — прошептал профессор. — Стойте там, пока не поймёте сами, или уходите.

И глаза профессора Защиты вновь принялись изучать пергамент, как будто Гарри вдруг перестал существовать.

Спустя шесть пергаментов Гарри сообразил и произнёс вслух:

— Вы считаете, что ваше предсказание оказалось неверным из-за того, что сработал какой-то неучтённый в вашей модели фактор. Что существует причина, по которой факультет Слизерина ненавидит Гермиону больше, чем вы предполагали. Это как с ошибкой в вычисленной орбите Урана, проблема была не в законах Ньютона, а в том, что никто не знал про Нептун...

Пергамент исчез, и следующий не появился. Голова поднялась со спинки кресла и теперь смотрела на Гарри более прямо. Голос оставался тихим, но в нём уже появилось какое-то выражение.

— Я думаю, мальчик, — сказал профессор Квиррелл с интонациями, близкими к его обычной манере говорить, — что, если бы весь Слизерин так сильно её ненавидел, я бы заметил это. И всё же три видных бойца этого факультета сделали больше, чем ничего. Рискнули, зная, чем им это грозит. Какая сила ими двигала или направляла их? — сверкающие льдом синие глаза профессора Защиты встретились с глазами Гарри. — Возможно, кто-то, обладающий влиянием в Слизерине. Какую выгоду можно извлечь, если девочке и её последовательницам будет причинён вред?

— Эм-м, — протянул Гарри, — это должен быть кто-то, кто чувствует в Гермионе угрозу или заработает какие-то очки, если она пострадает? Не знаю, кто подходит под это описание, но я и не знаю никого в Слизерине старше первого курса.

Гарри также пришла мысль, что единственное и довольно предсказуемое нападение кажется недостаточным свидетельством в поддержку априорно маловероятной гипотезы о существовании тайного злого гения. Но ведь такое заключение сделал сам профессор Квиррелл...

Профессор Защиты не ответил, но его полуприкрытые веки словно выражали раздражение.

— И, да, — продолжил Гарри, — я уверен, что Драко Малфой не стоит за этим.

Шёпот пришёл похожим на вздох:

— Он сын Люциуса Малфоя, обученный по самым строгим стандартам. Всякий раз, когда вы видите его, даже в самые искренние моменты, когда маска слетает и кажется, что вы поняли, что под ней скрывается, даже тогда это может быть лишь личиной, которую он решил вам продемонстрировать.

Только если Драко способен вызвать Патронуса, притворяясь. Но Гарри, конечно, не сказал это вслух. Он просто ухмыльнулся и заявил:

— Получается, вы либо действительно ни разу не читали его мысли, либо хотите, чтобы я так подумал.

Воцарилась тишина. Рука профессора шевельнулась, поманив Гарри пальцем.

Мальчик вошёл в кабинет и дверь за ним закрылась.

— Не стоит обсуждать такое вслух на человеческом языке, — тихо сказал профессор Квиррелл. — Легилименция на наследнике Малфоев? Если Люциус Малфой узнает об этом, то немедленно подошлёт ко мне убийцу.

— Да, он попробует, — отозвался Гарри, надеясь заметить хоть какой-то отблеск веселья в глазах профессора, но лицо напротив было неподвижно. — Извините.

Профессор Квиррелл снова заговорил холодным шёпотом:

— Полагаю, я мог бы себе это позволить, и убийцу осталось бы лишь пожалеть, — он отвёл глаза от Гарри. Голова вновь откинулась на спинку кресла, наклонившись набок. — Но я и так лишь едва заинтересован во всех этих маленьких играх. Добавьте сюда легилименцию, и это уже перестанет быть игрой.

Гарри не знал, что сказать. Ему уже доводилось пару раз видеть профессора Квиррелла в сердитом настроении, но сейчас он казался пустым, и Гарри не знал, как на это реагировать. Он не мог просто спросить: «Что вас беспокоит, профессор Квиррелл?».

— А в чём вы заинтересованы? — через пару секунд Гарри удалось выработать более безопасную форму вопроса, способную направить внимание профессора на что-то позитивное. Очевидно, рассказ об экспериментах по ведению «дневника благодарности» как способа повысить уровень счастья вряд ли был бы хорошо воспринят.