Фанфик Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления - Less Wrong

— Тьма за тьмой, чернее чёрного,

Похороненная под рекой времени...

Из тьмы во тьму, твой голос звучит в пустоте,

Неизвестная смерти, неизвестная жизни.

— Что ты творишь! — завизжала Парвати и попыталась схватить слизеринку, которая начала подниматься в воздух. Дафна со Сьюзен перехватили её руку, и Дафна крикнула:

— Мы не знаем, что случится, если ритуал прервать!

— Ну а что будет, если он ЗАВЕРШИТСЯ? — крикнула Гермиона, которая как никогда была близка к полному закипанию мозга.

Белая как мел Сьюзен прошептала:

— Прости меня, Шизоглаз...

А Трейси продолжала петь. Её тело поднималось всё выше над полом. Её чёрные волосы плетьми хлестали вокруг лица, подхваченные ледяным ветром.

— Ты, кто знает врата, кто и есть врата, ключ и стража врат:

Открой путь ему, и яви мне его силу!

Весь коридор утонул во тьме и тишине, было видно и слышно только Трейси, словно во вселенной не осталось ничего кроме неё и света, который светил на неё из безымянного источника.

Объятая светом девочка подняла руку в последний раз и с жуткой торжественностью соединила большой и средний пальцы.

И во тьме коридора Гермиона увидела, как глаза слизеринки стали точно такого же зелёного цвета, как у Гарри Поттера.

— Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес!

Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес!

ГАРРИ ДЖЕЙМС ПОТТЕР-ЭВАНС-ВЕРРЕС!

Щелчок прозвучал как гром, а затем...

* * *

Сидя в низком кресле перед большим столом директора Хогвартса, Гарри выбрал довольно расслабленную позу: одна нога закинута на другую, руки на подлокотниках. Он изо всех сил старался не замечать шум от окружающих устройств, хотя одно из них, прямо за спиной, издавало звуки, похожие на отчаянное ухание совы, засунутой в щеподробилку, и его было довольно сложно игнорировать.

— Гарри, — обратился к нему старый волшебник из-за стола. Голос был ровен, синие глаза смотрели на него из-за сияющих очков-полумесяцев. Директор Дамблдор одел мантию в цвет полуночного пурпура — не строгую чёрную, но достаточно тёмную, чтобы выразить смертельную серьёзность, насколько это позволяла сделать мода волшебного мира. — Ты... ответственен за это?

— Не могу отрицать, что моё влияние сыграло свою роль, — ответил Гарри.

Старый волшебник снял очки, наклонился вперёд. Синие глаза пристально смотрели в зелёные.

— Я задам тебе один вопрос, — тихо сказал директор. — Считаешь ли ты то, что ты сделал сегодня... приемлемым?

— Там были хулиганы, и они пришли в этот коридор с прямым умыслом причинить боль Гермионе Грейнджер и семерым девочкам-первокурсницам, — спокойно ответил Гарри, — И, если я не слишком молод, чтобы понимать, что хорошо, а что плохо, то хулиганы — тем более. Нет, директор, они не заслужили смерти. Но они точно заслужили быть раздетыми догола и приклеенными к потолку.

Старый волшебник снова надел очки. В первый раз Гарри видел, как директору не хватает слов.

— Мерлин свидетель, — сказал Дамблдор, — я не имею ни малейшего понятия, как на это реагировать.

— Такого эффекта я в принципе и добивался, — сказал Гарри. Он чувствовал, что сейчас самое время начать насвистывать весёлую мелодию, но, к сожалению, так и не научился толком свистеть.

— Нет смысла спрашивать, кто несёт прямую ответственность, — сказал директор. — Только три волшебника в Хогвартсе достаточно могущественны для этого. Я сам этого не делал. Северус заверил меня, что он тут ни при чём. А третий... — директор с тревогой покачал головой, — ты одолжил профессору Защиты свою Мантию, Гарри. Не думаю, что это было мудро. Теперь, когда его не смогли заметить с помощью простых заклинаний, он наверняка понял, что это Дар Смерти... если, конечно, он не осознал этого, едва коснувшись её.

— Профессор Квиррелл уже вычислил, что у меня есть мантия-невидимка, — ответил Гарри, — и, зная его, полагаю, он наверняка понял, что это один из Даров Смерти. Но так уж вышло, что в этот раз, директор, профессор Квиррелл был под одной из тех белых мантий, скрывающих лица.

Снова повисла пауза.

— Очень хитроумно, — сказал директор. Он откинулся на спинку своего кресла-трона и вздохнул. — Я говорил с профессором Защиты. Прямо перед твоим приходом. Не знаю, что и сказать. Я сообщил ему, что в Хогвартсе придерживаются иной политики в отношении нарушений дисциплины вне классов, и что его действия не кажутся мне подобающими профессору Хогвартса.

— И что ответил профессор Квиррелл? — поинтересовался Гарри, который был совсем не впечатлён текущей политикой Хогвартса в отношении дисциплины вне классов.

Директор выглядел смирившимся.

— Он сказал: «Увольте меня».

Каким-то образом Гарри умудрился не зааплодировать.

Директор нахмурился.

— Почему он это сделал, Гарри?

— Потому, что профессор Квиррелл не любит школьных хулиганов, а я попросил очень вежливо, — ответил Гарри. А ещё ему было скучно, и я подумал, что это поднимет ему настроение. — Или причина в этом, или произошедшее — часть какой-то невероятно сложной интриги.

Директор поднялся с кресла и начал ходить взад-вперёд перед вешалкой для шляп, на которой висела Распределяющая шляпа и красные тапочки.

— Гарри, разве ты не чувствуешь, что всё это вышло...

— Круто? — предложил Гарри.

— Из-под контроля, причём целиком и полностью. Думаю, эти слова лучше подойдут, — сказал Дамблдор. — Я не уверен, что хоть раз за всю историю школы всё заходило настолько, настолько... У меня нет подходящих слов, Гарри. Потому что раньше никогда не случалось ничего подобного и никому не нужно было такие слова изобретать.

Гарри бы попробовал подобрать слова, чтобы описать, насколько он сейчас польщён, но в данный момент он слишком ухмылялся, чтобы говорить.

Директор же, наоборот, становился серьёзнее:

— Гарри, ты хоть понимаешь, почему я нахожу эти события тревожными?

— Честно? — спросил Гарри. — Нет, правда, нет. Профессор МакГонагалл, конечно, протестовала бы против всего, что нарушает скучную монотонность быта Хогвартса. Но профессор МакГонагалл не стала бы поджигать курицу.

На хмуром лице Дамблдора проступили морщины.

— Не это меня беспокоит, Гарри, — тихо сказал директор. — Полноценное сражение состоялось в этих стенах!

— Директор, — Гарри старался сохранять уважение в голосе. — Битву выбрал не я и не профессор Квиррелл. Её выбрали хулиганы. Мы просто решили обеспечить победу силам Света. Я знаю, иногда моральные границы бывают размыты. Но в нашем случае граница, отделяющая злодеев от героинь, была двадцать метров в высоту и из белого пламени. Наше вмешательство могло показаться причудливым, но точно не плохим...

Дамблдор вернулся ко столу, сел на свой трон и закрыл лицо руками.

— Я что-то упускаю? — спросил Гарри. — Я считал, что втайне вы нас поддержите, директор. Это было по-гриффиндорски. Близнецы Уизли бы одобрили, Фоукс бы одобрил... — Гарри бросил взгляд на золотую подставку, но она была пуста. Или у феникса были более важные дела, или директор не хотел, чтобы он присутствовал на сегодняшней встрече.

— В этом-то, — голос директора стал старым, усталым и каким-то приглушённым, — и заключается проблема. Не случайно юных смелых героев не ставят руководить школами.

— Хорошо, — Гарри не смог удержаться от ноток скептицизма. — Что я упустил в этот раз?

Старый волшебник поднял голову, теперь его лицо было серьёзным и более спокойным.

— Слушай, Гарри, — сказал он, — выслушай меня внимательно, ибо все обладающие властью должны выучить этот урок в своё время. Кое-что в этом мире, действительно, поистине просто. Если подобрать камень и уронить его обратно, Земля не станет тяжелее и звёзды не сойдут со своих орбит. Мне хочется, чтобы ты понял — я не притворяюсь мудрым, когда говорю, что, хотя некоторые вещи и устроены просто, другие — гораздо сложнее. Есть великие чары, которые оставляют следы в мире, и следы на тех, кто владеет ими, следы, которых не оставляют простые чары. И всё же самая сложная магия, известная мне, проще самой простой души. Люди, Гарри, люди всегда несут следы того, что они делают сами и что сделали с ними. Понимаешь ли ты теперь, что сказать «Здесь проходит граница между героем и злодеем!» недостаточно, чтобы оправдать свои действия?

— Директор, — ровно ответил Гарри, — я принял это решение не случайно. Да, я не знаю точно, какой именно эффект оно окажет на каждого из присутствовавших там хулиганов. Но если бы я всегда ждал абсолютно полной информации перед тем, как начать действовать, я бы никогда ничего не сделал. Что касается будущего психологического развития, скажем, Перегрина Деррика, то вряд ли на нём хорошо сказалось бы избиение восьми первокурсниц. А просто остановить их, тихо и быстро, было бы недостаточно, поскольку они повторили бы свою попытку позже. Они должны были увидеть, что на страже стоит сила, которую следует бояться. — Гарри говорил по-прежнему ровно. — Но, безусловно, поскольку я — хороший парень, я не хотел нанести им необратимый вред или даже причинить им боль. И всё же наказание должно было быть достаточно весомым, чтобы достучаться до разума каждого, кто задумается о повторной попытке. Поэтому, оценив все возможные исходы лучшим возможным для моего ограниченно рационального интеллекта способом, я подумал, что мудрее всего приклеить хулиганов к потолку голыми.