ДЖАМП - Олеся Сергеевна Шалюкова

И знаете, что особенно смешно? Вы успели подумать на всех своих ребят, а на истинного виновника даже не подумали! Ну, не прелестная ли ситуация?»

Что в ней такого прелестного, Рысь не знал и знать не хотел. Его, прожжённого циника, коробила мысль о том, что убийцей профессора Дашко была его собственная дочь!

Пленник подкинул и ещё один момент, а вдруг Марина не совсем Марина? Стоит проверить.

И сейчас, глядя на девушку, безучастно смотрящую в потолок, он думал, что да, надо проверить. Обязательно. Потому что Марина, которую он знал, такой силой воли не обладала... И проверять должен пленник из четвёртой. Ему, как лицу незаинтересованному, можно было доверять.

Другим, даже собственной команде, Рысь доверять был не готов.

Доверял в ситуации, когда все и вся вокруг говорили о том, что среди его команды есть крот, есть предатель. Доверял, когда кто-то убивал одного за другим наёмников, и его ребят в том числе. Поворачивался к ним спиной, не думая ни о чём.

А тут единственная девушка – и все годы совместной работы пошли прахом.

И ведь не влюбился, ни тогда, ни сейчас. Возможно, в этом случае было бы не так обидно.

Марина оставалась для Рыси непредвиденным фактором риска. Опасным, надо сказать. И сейчас, если пленник был прав, она была не просто некоторым условием дополнительного риска. Она была тем кусочком, который мог полностью и бесповоротно разрушить всю мозаику.

Этого допустить было нельзя.

Вариантов дальнейших действий у Рыси было три. Первый вариант – забыть о планах, которые были связаны с профессором Дашко и избавиться от него и от девушки. Второй – временно отложить план, устранив источник угрозы в лице Марины, похоронив угрозу в окружающем космосе.

И третий – пока профессор приходит в себя, воспользоваться Мариной.

Не убивать её, поскольку она оставалась рычагом воздействия на профессора, но показать Марине насколько она ошиблась, вмешавшись в чужую игру.

Шанс на прощение у пленницы ещё оставался. Хотя кто-то, а Рысь предпочёл бы, чтобы девушка им не воспользовалась.

Потому что …

Потому что.

Он не обязан никому объяснять мотивы своих поступков. Даже себе.

А может быть, в особенности себе. Чтобы не пришлось вытаскивать на поверхность тот ворох чувств, которые ворочались недовольно в том месте, которое Рысь давно уже отказывал в праве называться сердцем.

Он не дошёл до камеры, ушёл из «рубки» наблюдения, полночи провёл в спортзале, выплёскивая тупую не рассуждающую злобу, полночи провёл в баре, напиваясь до состояния, когда не то что стоять – думать невозможно.

На утро, когда Марину привели на взятие материала для генетической экспертизы, Рысь не мог даже на экране сосредоточить взгляд.

Его вчерашняя миссия увенчалась успехом – надрался он до зелёных чёртиков.

Именно поэтому всё самое интересное прошло мимо него.

Марина плохо фиксировала реальность, ей было тяжело даже держать голову, но тем не менее она успела увидеть, каким диким и неприкрытым отчаянием вспыхнули глаза абсолютно незнакомого старичка, к которому её привели.

Отчаяние в тот день владело многими. И не только оно.

Леда Варга, глядя на документ, общая суть которого сводилась к обвинению в государственной измене, понимала, что её загнали на красные флажки и теперь, скорее всего, тихо-мирно расстреляют. Потому что влезла туда, где за мнимой мышиной вознёй на деле было столкновение поистине государственных интересов.

Смотрел на этот документ и глава русского патруля. По логике вещей Змею надлежало быть в отчаянии, как и тому, кто принёс ему приказ на обвинение. Но куда больше этого «Подколодного», по словам Эми, интересовало, кто объявил ему войну? И понимал ли этот кто-то, что после такого Змей просто сотрёт его с лица Земли? И ради разнообразия – далеко не физическими мерами устранения угрозы. Потому что здесь нужно было применять то, что очень редко показывалось из-под устрашающего облика.

Эми смеялась: «Мне нравится наблюдать за тем, как они тебя недооценивают», и старательно культировала позицию, что в их паре она – ум, а он – мускулы.

В приказе на оглашение обвинения в государственной измене была указана не только Варга, но и капитан Лонштейн.

И кому-то предстояло за это ответить.

А пока широким размашистым почерком глава русского патруля писал приказ о том, что его подчинённые должны найти и немедленно доставить капитана Лонштейн для предъявления ей обвинений.

И только капитан Лонштейн была абсолютно счастлива, осознав, что всё это время ошибалась! Всё началось совсем не с того, откуда она считала. Всё началось с другого. И это полностью меняло картину, ставило её с головы на ноги.

Но самым приятным было то, что теперь с этим можно было работать!

Глава 10. Местоположение не обнаружено

У Леды тряслись руки.

Мелкой неприятной дрожью, у неё никак не получалось удержать в руках кружку с горячим сладким чаем.

Приставленный к ней оперативник смотрел на неё с холодным фальшивым состраданием.

- Вам помочь, Леда?

- Д… да, пожалуйста, - смирилась Варга с тем, что у неё самой ничего не получится. И гордость в этом случае лучше было оставить подальше.

Хорошо иметь в подругах оперативницу русского патруля, пусть даже и бывшую, можно много чего узнать. За годы боевой службы Эммануэль рассказала многое. В том числе, как её, находящуюся под прикрытием, упихали однажды в военные застенки. А потом на этих самых же «психологах доморощенных» опыты ставила уже сама Лонштейн. Вот тогда Эми и рассказала о том, как проходит процедура профессиональной психологической ломки. Комбинация «плохой – хороший полицейский» была стара как мир, и использовалась как раз обычными полицейскими и, иногда, патрулём.

В военные застенки, как правило, всё-таки попадали люди куда более опасные и с крепкой психикой. На них эта комбинация не работала.

Поэтому её расширили, дополнили и создали некую колченогую структуру, которая имела взаимозаменяемые узлы внутри цепочки. Для особо «эпичных» гостей задействовали всю цепочку «архетипов», а для тех, кто попроще, хватало обычно трёх: Посредника, Палача и Солдафона. Последний был глух вообще ко всем словам, если было нужно – переходил на угрозы. Но никаких физических воздействий, просто угрозы, бюрократия и полное отсутствие желания идти на контакт. Палач был изощрённым психологом, его запускали всегда после Солдафона – в арсенале этого типажа были и уловки психологические, и возможность переходить на угрозы с физическим воздействием.

Очень редко всё начиналось с Посредника – сострадательного и милосердного