Мир Реки: Темные замыслы - Филип Фармер

Он стиснул зубами сигару и процедил, почти не разжимая губ:

— Что ж, веди его прямо в эти адовы ворота!

Глава 46

Случайные совпадения событий всегда завораживали Фрайгейта.

Чистая случайность перевела его самого из potentio в essems[146].

Его отец родился и вырос в Терре-Хоте в Индиане, его мать — в Галене (Канзас). Практически у них не было ни малейшего шанса встретиться и зачать Питера Джейруса Фрайгейта, не правда ли? Особенно в 1918 году, когда люди, в общем, мало переезжали с места на место. Но его дед — красивый, богатый, картежник, любитель женщин и спиртного — Уильям Фрайгейт был вынужден предпринять деловую поездку в Канзас-Сити, что в Миссури. Он решил, что его старшему сыну Джеймсу было бы неплохо узнать кое-какие детали управления предприятиями отца, разбросанными по всему Среднему Западу. Поэтому он взял с собой этого двадцатилетнего юношу. Вместо того чтобы поехать на своем новом «паккарде», они воспользовались поездом.

Мать Питера в это время находилась в Канзас-Сити, где жила у своих родственников-немцев, пока обучалась в коммерческой школе. Хужер и Джейхок[147] никогда не слыхали друг о друге. У них не было ничего общего, кроме того, что они были люди-человеки и жили на Среднем Западе, то есть в районе куда более обширном, чем многие европейские страны.

И вот в один жаркий полдень будущая мамаша Фрайгейта зашла в аптеку, чтоб купить сандвич и стакан взбитого молока. А его будущий отец, сидевший на деловом совещании между отцом и заводчиком, продающим сельскохозяйственные машины, от скуки пришел в состояние полного обалдения. Когда пришел час ленча, оба пожилых мужчины отправились в салун. Джеймс, не пожелавший напиваться так рано, отправился в аптеку. Там его ждали приятный аромат мороженого, экстракта ванили, шоколада, поскрипывание двух больших вентиляторов, укрепленных на потолке, вид длинной мраморной стойки, журналов, выставленных на специальном стенде, и трех очаровательных девушек, сидящих на тонконогих металлических стульях вокруг маленького столика с мраморной столешницей. Он поглядел на них, как это сделал бы любой мужчина — старый или молодой. Потом сел, заказал шоколадную содовую и сандвич с ветчиной и захотел перелистать журналы, выставленные на стенде. Сначала он просмотрел их, а потом фантастический роман о путешествии во времени (в бумажной обложке). Подобная литература его не привлекала. В свое время он попробовал почитывать Герберта Уэллса, Жюля Верна, Г. Райдера Хаггарда и Фрэнка Рида-младшего, но его твердая хужерская башка начисто отвергла подобную белиберду.

На пути назад, как раз когда он проходил мимо столика, за которым сидели три хихикающие девицы, ему пришлось сделать прыжок в сторону, чтоб избежать столкновения с полным стаканом кока-колы. Одна из девушек, рассказывая что-то и размахивая при этом рукой, сшибла его со стола. Если б отец не был настороже, его брюки промокли бы наверняка. Да и сейчас кое-что попало на башмаки.

Девушка извинилась. Джеймс ответил, что тут не о чем и говорить. Он представился и спросил, нельзя ли ему присесть за их столик. Девочки были рады поболтать с красивым юношей, приехавшим из далекого штата Индиана. Дальше — больше. Прежде чем девушки отправились в свою расположенную поблизости школу, он назначил свидание Тедди Гриффитс. Она была самой тихой и вовсе не самой хорошенькой, но что-то в этой тоненькой девушке с тевтонскими чертами лица, но с индейскими прямыми черными волосами и большими темно-карими глазами привлекло внимание Джеймса.

«Избирательное притяжение», назвал это Питер Фрайгейт, не устыдившись стащить это определение у Гёте.

Процесс ухаживания в те дни был совсем не так прост и легок, как во времена Питера. Джеймсу пришлось отправиться в резиденцию Кайзеров на Саранчовую улицу — долгое путешествие на трамвае, после которого его представили дяде и тетке. Затем они сидели на крылечке в компании с этими родственниками, вкушая домашнее печенье и мороженое. Около восьми часов он и Тедди отправились погулять вокруг квартала, болтая о том о сем. Вернувшись, Джеймс поблагодарил ее родственников за гостеприимство и попрощался с Тедди, даже не поцеловав ее. Но они переписывались, и через два месяца Джеймс совершил вторую поездку, на этот раз в одной из отцовских машин. В этот его приезд они с Тедди немножко понежничали, преимущественно в заднем ряду местного кинотеатра.

В третий приезд он женился на Тедди. Они выехали сразу же после венчания, чтобы успеть на поезд в Терре-Хоту. Джеймс любил говорить своему старшему сыну, что того следовало бы назвать Пульманом. «Тебя зачали в поезде, Пит, поэтому мне хотелось, чтоб твое имя напоминало об этом событии, но твоя мать с этим не согласилась».

Питер не знал, верить отцу или нет. Тот был большой выдумщик. Кроме того, он не мог представить себе мать спорящей с отцом. Джеймс был невысок ростом, но настоящий бантамский петушок, домашний Наполеон.

Такова была последовательность случайных событий, которые повлекли за собой переход Питера Джейруса Фрайгейта из состояния возможности в состояние реального существования. Если бы старый Уильям не решил взять старшего сына в Канзас-Сити, если бы содовая не привлекла Джеймса сильнее пива, если б девушка случайно не опрокинула стакан с кокой, то Питера Джейруса Фрайгейта попросту не существовало бы. Во всяком случае, не было бы той индивидуальности, которая сейчас носит это имя. А если бы его отцу ночью приснился сон, вызвавший у него семяизвержение, или он воспользовался бы презервативом брачной ночью, то он — Питер — тоже не родился бы. Или если той ночью родители не совершили бы полового акта, отложив это дело по каким-нибудь причинам, яйцо ушло бы или утонуло в менструальном тампоне.

А что сказать о том сперматозоиде — одном из 300 000 000, которому удалось обогнать всех остальных в погоне за яйцом?

Пусть побеждает тот, кто извивается быстрее других! Так оно и вышло. Но если подумать, то дело было очень близко к тому, чтоб Питера не возникло.

А за ним следовала орда его братьев и сестер in potentio, из которых далеко не всем было суждено осуществиться. Они умерли, либо опоздав, либо не появившись вообще. Какая безумная трата плоти и духа! Многие ли сперматозоиды несли в себе зачатки его воображения и писательского таланта? Или эти задатки были заложены в яйце? Или они возникли при слиянии спермы и яйца, создав комбинацию генов, возможную лишь в сочетании данного сперматозоида с данным яйцом? Три его брата не обладали творческим воображением и почти начисто были лишены обычного. Его сестра имела пассивное воображение, она любила фэнтези и научную фантастику, но склонности писать не имела. Что вызвало эти различия?