Выродок - Светлана Ст.

Драко принюхался, не веря себе, но вскоре вынужден был признать: от Лайонела исходил резкий и странный запах, непривычный и в то же время смутно знакомый. Подумав немного, юноша вспомнил, что Мэрион Кармайкл пахла очень похоже, вот только ее запах вызывал резкое отвращение, а запах Кэригана привлекал внимание и заставлял сосредоточиться.

— Что не так? – резко спросил Лайонел, усаживаясь на скамейку, стоящую напротив.

— Да нет, все в порядке…

— Драко, не дури! – Кэрриган хмыкнул резко и незнакомо. – Я и раньше был неплохим легилиментом, а сейчас чужие эмоции просто носом чую! Ну?!

— Я вот тоже тебя теперь носом чую, — юноша, стараясь скрыть смущение, рассказал о своих ощущениях.

— Забааавно! — раньше у Лайонела не было привычки растягивать слова. – Но раз о такой интересной особенности оборотней ни слова ни сказано ни в одном учебнике, – судя по всему, наш запах чувствуешь только ты. Интересно, с чем это связано?

— Понятия не имею! – искренне ответил Драко.

— Ну ладно, это неважно. Гораздо интереснее, почему ты не почувствовал запах оборотней на нашем последнем целевом выезде. Они ведь часто бывали на той улице: у хозяина трактира, где мы выпивали, сын – вервольф.

— Там воздух отравляла магловская фабрика, стоявшая неподалеку, и она забивала все остальное.

— Возмооооожно, — Кэрриган снова хмыкнул. – Наверное, оборотни там собирались именно потому, что знали, что их невозможно учуять; хотя я не понимаю, откуда им стало известно, что кто‑то из людей способен уловить их запах… Но я, вообще‑то, хочу поговорить о другом. Драко, Гиппокридес рассказал тебе, каковы настроения оборотней после гибели Грейбека?

— Да.

— Я поразмыслил и решил принять оба сделанных мне предложения. Королева (в Британии монарх является и главой Церкви – прим. авт.) дала согласие зачислить меня в Ридли–Холл в Кембридже, и осенью я начну учебу. Возможно, вождь–священник – это лучшее, что сейчас может быть у оборотней…

— Лайонел! – юноша вскочил на ноги, не находя слов. – Ты не обязан жертвовать собой! Твои проблемы – это не конец света! Ты можешь продолжать работать в министерстве!

— Могу, — Кэрриган невесело усмехнулся, — вот только кем? Боевой маг из меня всегда был неважный; гораздо лучше я умею работать на усиление. А сила вервольфа немного отличается от человеческой – разница невелика, но она существует. Так что моему напарнику придется долго подстраиваться под меня…

— Неужели Шон отказался это сделать?! Тогда я…

— Шон готов подстроиться под меня, но я этого не хочу. Представь: сработаемся мы заново — а на следующем выезде меня тяжело ранят, и Шону опять придется перестраиваться, чтобы привыкнуть к другому напарнику. По–моему, это неразумно…

— Неразумно строить свою жизнь в расчете на худшее! А если ты – тьфу–тьфу–тьфу, чтобы не сглазить! – больше никогда не пострадаешь во время выездов?

— А если мы с Шоном поссоримся и захотим впредь работать порознь?.. Но главное даже не это. Повторю: в отличие от тебя, я не боец и не получаю от этого занятия особого удовольствия. Я, конечно, и раньше больше работал под началом Тедди: департаменту мракоборцев нужны не только боевики, но и провидцы, и аналитики. Но именно эти способности у меня притупились после… Грейбека: оборотни не столько думают и чувствуют, сколько слушают и чуют, что совсем не одно и то же. А министерство не знает, как использовать вервольфов, потому что изучением и развитием их способностей пока никто не занимался. Может быть, со временем я смогу начать такие исследования прямо в Поселке?

— Где?

— Так вервольфы называют свою резервацию. Я, конечно, пока еще не рискнул там побывать, но фотографии видел… — Кэрриган стиснул кулаки. – Если я смогу сделать для вервольфов хоть половину того, что твоя тетя Андромеда сделала для троллей – я буду считать, что прожил жизнь не зря…

— Лайонел! — Драко чуть не ляпнул вопиющую бестактность, но вовремя одернул себя и сформулировал вопрос более корректно: — Ты уверен, что не переоцениваешь свои силы?

— Ни в чем я не уверен, Драааааако, – Кэрриган незнакомым жестом поставил локти на колени и положил подбородок на ладони. – Но я верю, что Господь подарил мне жизнь и наслал на меня испытания с определенной целью. Самоубийство – это смертный грех, а, чтобы жить, я должен верить, что мои поступки имеют смысл и я кому‑то нужен…

— Ты нужен всем твоим друзьям и коллегам!

— Нет! Посмотри правде в глаза: если я больше не вернусь в министерство, то оно прекрасно без меня обойдется. Да, некоторые будут скучать без меня, но мое отсутствие ничего не изменит и никому не разобьет сердце…

— Ты ошибаешься, — сердце отчаянно заколотилось, но юноша продолжал говорить, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Лайонел, я не смогу жить, зная, что ты постоянно будешь находиться в опасности! Я не переживу, если с тобой что‑то случится!

— Я благодарен тебе за жалость, но, увы, мне этого мало. Порой жизнь разводит друзей, и с этим ничего не поделаешь…

— Я испытываю к тебе не только жалость, — Драко сам удивился своим словам, но чувствовал, что поступает правильно. – Я, пока лежал здесь, о многом думал и поразился, каким был дураком. Ты любил меня – а я отвернулся и ушел, как будто любовь стоит не дороже упаковки драже «Берти Боттс».

— Ты поступил совершенно правильно, если не любил меня.

— Я не буду лгать и говорить, что любил тебя до безумия. Но… мне было хорошо, когда ты обнимал меня и целовал, а я отбросил возможность счастья ради… я уже и сам не помню, ради чего.

— Драко, — Кэрриган побледнел и закусил губу, — в тебе сейчас говорит не любовь, а послевоенный синдром! Он тебя догнал позже, чем других, но это все же произошло. Встретившись со смертью лицом к лицу, люди начинают мечтать о любви и часто принимают желаемое за действительное.

— Я не знаю, чего мне желать, Лайонел, а действительное у меня уже есть – ты! Если бы я знал, что говорят в таких случаях, то непременно бы это сказал! Но я не знаю… Не на колени же мне перед тобой вставать!

— Да что ты! – Кэрриган даже немного испугался. – Пожалуйста, пойми меня правильно! Я считаю, что ты достоин гораздо лучшего, чем гей–оборотень, который через несколько лет станет священником. Я знаю: ты сейчас отчаянно нуждаешься в любви, но тебе осталось ждать совсем недолго – буквально считанные дни! Когда тебя выпишут из больницы – перед тобой откроется весь мир! Ты сможешь встречаться с самыми красивыми и благополучными девушками или парнями – это уж как захочешь! И каждая девушка сочтет за честь стать твоей женой!

— Не всякая, — юноша хмыкнул, — знаю я одну чокнутую истеричку, она за меня не пойдет под страхом поцелуя дементора! Она меня считает фашистом! Фашисты – это…