Сталин и заговор военных 1941 г. - Владимир Мещеряков

Даже, если и ошиблась Нина Колесникова на пару дней, память, штука не очень надежная, то все равно жуткая история. И это все под боком командующего Черноморским флотом. Недаром о начале войны, ни какой правды от большого начальства не дождешься.

По-поводу Светланы Сталиной. Откроем ее зрелые воспоминания «Двадцать писем другу».

«Когда началась война, у всех людей проснулось чувство общности, всякие разногласия отступили перед лицом общей опасности. Так произошло в нашей, уже развалившейся семье. Сначала нас всех отослали в Сочи: бабушку, дедушку, Галочку (Яшину дочку) с ее матерью, Анну Сергеевну с детьми, меня с няней. К сентябрю 1941 года мы вернулись в Москву…».

Отредактировали, будь здоров! О Сталине, как отце — ни слова. Откуда она приехала в Сочи? И почему? Что на подмосковной даче в Зубалово, вдруг, тесно стало? Все оставшиеся летние каникулы провела на правительственной даче в Сочи и вернулась в Москву к началу учебного года. Неужели в июне столица была более опасная, чем в сентябре, на пороге грозных событий в Подмосковье?

В рассказах Молотова писателю Чуеву, есть маленький штришок о Жданове: «Он в Сочи был, когда началась война… Упрекают: «О чем они думали? О войне? Нет, они в Сочи сидели!» Оптимисты, мол, какие, члены Политбюро».

Если сопоставить эту информацию, с приведенной выше, то вырисовывается занятная картина. Значит, Светлану из Крыма перевезли на дачу в Сочи под крыло Жданова? Видимо, Сталин посчитал, что у своего друга Андрея Александровича, в Сочи, ей будет безопаснее, чем возвращение в непредсказуемую Москву? Светлана, могла оказаться в роли заложницы в руках у заговорщиков, что мало привлекало Сталина, как отца. То-то, Жданов задержался с прибытием в Москву, а, в последующем, и в Ленинград. Организовывал надежное охранение дочери вождя. После войны, пытались породниться Сталин и Жданов. Но не удалось в полной мере. Хотя их дети Светлана и Юрий, поженились после смерти Андрея Александровича, и даже родилась дочка, но по ряду причин, не сумели удержать семейный корабль на правильном курсе.

Возвращаемся к нашему капитану первого ранга Василию Ивановичу Платонову, готовившегося отправиться в отпуск к Черному морю.

«Только успел забыться, как зазвонил телефон. В трубке взволнованный голос дежурного по штабу ОВРа:

— Товарищ капитан первого ранга, получен сигнал «Павлин-один»!

— Исполнить «Павлин-один» всем кораблям и частям соединения.

Вскочил, стал поспешно одеваться. Ни о чем не спрашивая, жена тревожно глядела то на меня, то на спящих детей. Откуда ей было знать, что этот сигнал, по которому флот переводится в боевую готовность № 1, сейчас означал непосредственную угрозу войны или ее начало».

Вот мы и подошли к сигналу по Северному флоту, объявлявшему боевую тревогу на флоте. Никакого отношения к птице, это слово-сигнал, не имеет. Думается, что большевик Павлин Федорович Виноградов, который в 1918 году был избран заместителем председателя Архангельского губернского исполкома, дал свое имя этому кодовому сигналу. Виноградов был создателем и командующим Северо-Двинской военной флотилии давшей начало будущему Северному флоту.

«В штабе флота удалось узнать лишь то, что высшая степень готовности объявлена Москвой. Сразу же распорядился, чтобы работники штаба проверили подготовку кораблей к бою. Правда, те уже давно стояли готовыми, все, что от нас зависело, мы уже сделали: приняли боезапас, топливо, питьевую воду и продовольствие, рассредоточили корабли дивизионов по заливу.

В четвертом часу ночи позвонил А. Г. Головко:

— Василий Иванович?

— Да, я слушаю вас, товарищ командующий.

— Началась война! Немцы на западе перешли нашу границу. Нанесли удары с воздуха по ряду городов, в том числе и по Севастополю. Надо ждать налета и на Полярный. Прикажи усилить дозоры, лично проверь расстановку по гавани катеров МО. Сам проинструктируй командиров и проконтролируй, чтобы дружно вели огонь и прекратили стрелять, когда воздушный бой завяжут наши истребители. Да, вот еще. Тебе придется возглавить эвакуацию населения.

Помнится, я и сам удивился тому, что воспринял это страшное известие со спокойствием и твердой уверенностью, что мы отобьем любое вражеское нападение, не допустим какой-либо оплошности…».

В отличие от Черноморских товарищей, и Головко, и Платонов не испытывали сомнения по поводу «неизвестных» самолетов. Кроме того, Головко, как видите, в случае авиационного налета немцев приказал, в отличие от Октябрьского, поднимать в воздух свою скромную, по военным меркам, истребительную авиацию. Простим, Василия Ивановича, за маленькую ложь: сигнал по флоту прозвучал, все же, как думается, после того, как узнали, что немцы границу перешли. Видимо, как сказал чуть ранее, Головко, скорее всего, не стал дожидаться решения московских товарищей из штаба, когда, те раскачаются. А может, верный человек позвонил: «Так, мол, и так, Арсений Григорьевич. Бери ответственность на себя. У тебя, самое сложное положение. До границы, вместе со штабом флота, несколько десятков километров. Упустишь время, пиши — пропало».

Разве узнаешь, теперь, все подробности за давностью лет? Вполне возможно, что и редактура военного издательства могла подыграть официозу: «Москва не дремала и вовремя подала сигнал о полной боевой готовности. Знай враг, наш доблестный советский флот!»

«Следя за боевыми действиями, которые вела фашистская Германия в Европе, мы отчетливо представляли мощь и разрушительную силу современной авиации. Флотские строители принимали все меры к тому, чтобы зарыть в землю жизненно важные объекты флота.

К началу войны у нас имелся хороший склад боеприпасов, выдолбленный в скале. Полным ходом шло строительство подземного хранилища и ремонтных мастерских торпед».

В сравнении с командованием Черноморского флота, расположившим свои морские мины на открытом воздухе, и при первом же налете вражеской авиации, чудом не взлетевшим на воздух вместе со всем боезапасом флота, товарищи на Севере оказались более дальновидными и расторопными, если не сказать больше. Наверное, понимали разрушительную силу морских мин и торпед, коли упрятали склады в подземном хранилище в скале. Также обеспокоились на будущее и ремонтными мастерскими. Реально понимали, что война продлиться не один день. С командованием флота, и в частности ОВР, даже случился небольшой казус, от чрезмерного усердия по службе. За делами по укрытию боезапаса и прочего военного имущества забыли о себе, как о людях, которые в случае вражеского налета могли бы пострадать при бомбардировке. Головко Платонова, даже, в шутку, пожурил за это. К счастью, подземные хранилища смогли вместить в себя и флотские штабы.

«Воздушные налеты немцы начали с Мурманска, где бомбили главным образом рыбный порт. Вначале урон был невелик. Частично пострадали производственные предприятия и причалы, получили повреждения и два траулера, но потопленных судов не было. Рубленые деревянные жилые дома не боялись взрывной волны фугасок, им были страшны только прямые попадания да пожары, которые возникали мгновенно…

Немцы, встретив над городом упорное противодействие истребителей 14-й армии, в первом же воздушном бою потеряли три бомбардировщика. Отличились и флотские артиллеристы.

23 июня батареи старших лейтенантов А. И. Казарина, А. П. Исаева и лейтенанта Б. А. Сацука сбили два самолета.

24 июня немецкая авиация вновь совершила налет, но теперь уже на Полярный, полуострова Средний и Рыбачий, остров Кильдин. Над главной базой флота вражеские самолеты появились около восьми часов утра. Шестерка Ю-87, не торопясь, по всем правилам, как на учениях, зашла со стороны солнца и, разделившись на пары, камнем свалилась в пике на корабли, стоявшие у причалов и на рейде…

Стрельба не давала видимых результатов, хотя мешала немецким летчикам прицельно атаковать, — бомбы падали вокруг кораблей в воду и на берег…

По второй шестерке самолетов моряки стреляли уже уверенней. Боевые расчеты крупнокалиберных пулеметов и 45-мм орудий на катерах МО терпеливо и, как мне показалось, даже хладнокровно выжидали момент, когда немецкие самолеты, выходя из пике, зависали в воздухе, и открывали ураганный огонь с выгодных дистанций. Один Ю-87, так и не сбросив смертоносного груза, просвистел над нашими головами и врезался в воду…