Девочка и пёс - Донтфа Евгений Викторович

Когда уже совсем рассвело и огромный красный шар солнца появился над горизонтом, карета остановилась. Судья, осторожно, чтобы не разбудить девочку, вышел наружу.

Вокруг было так упоительно и прекрасно словно это один из первых рассветов творения. Первозданный юный мир дышал настолько пронзительной свежестью и прохладной чистотой, что сердце замирало от восторженного томления и радости. На западе пространство всё еще терялось в фиолетовом сумраке, на восточной половине бесконечное небо переливалось чудесными сине-зелено-розовыми красками утренней зари. Слева, за слегка волнующимся под мягкими потоками ветра бирюзовым лугом, стоял высокий красно-золотистый лес, а справа раскинулась безбрежная даль. Обрыв, травянистый склон, внизу, подернутая белесой дымкой тумана, извивающаяся узкая хрустальная речушка с берегами из серо-белой гальки, а дальше безбрежные до самого горизонта просторы холмистой равнины, покрытые отдельными рощицами и кустарниковыми зарослями.

И так было покойно и замечательно вокруг, что судье подумалось что теперь обязательно всё будет хорошо, главная, самая трудная часть пути уже позади. Тем более невдалеке, на правой, по движению к столице, обочине тракта уже стояла дистанционная пирамида, которую некоторые проезжающие и проходящие путешественники по обычаю украшали всякими блестящими безделушками, кусочками металла, стеклышками или цветными ленточками. Здесь начиналась цивилизация. И судья уже предвкушал как вскоре войдет в волшебный, пестрый, кипящий, бурный перекресток миров, окунется в шумную суетливую столичную круговерть, по которой так соскучился в унылом скучном Туиле.

К нему подошёл Галкут. Судья содрогнулся, опухшая, жуткая, сине-багрово-желтая физиономия слуги вступила в резкий диссонанс с этим прекрасным утром. Мастону захотелось отвернуться, но он сдержался. Кроме того от него не укрылось, что Галкут очень устал и явно с трудом держится на ногах.

– Господин инрэ, я позволил себе остановиться, решив что вы захотите позавтракать, – хрипло сказал Галкут и казалось, что и сам процесс речи причиняет ему боль.

Судье было очевидно, что главной причиной остановки было то что слуга совершенно вымотался и хочет передохнуть.

– Всё в порядке, – сказал он. – Иди, поспи пару-тройку часов, завтраком я займусь сам.

Галкут некоторое время колебался, видимо не желая отлынивать от своих обязанностей или по крайней мере давать повод думать, что он отлынивает.

– Всё в порядке, – повторил судья. – Тебе надо отдохнуть. – И после секундной паузы добавил: – Скоро всё закончится, Галкут. И как я и обещал ты будешь богат и свободен.

Галкут некоторое время молча глядел на судью, но тот так и не понял выражения этого до неузнаваемости измененного следами побоев лица.

– Я только лошадей на луг пущу, – равнодушно произнес Галкут и отвернулся.

Быстро и умело высвободив из упряжи лошадей, он вбил колышек в средине луга и длинными веревками привязал к нему животных. Затем забрался на крышу кареты, закутался в одеяло и тут же провалился в глубокий сон.

Судья, исподтишка следивший за ним, вдруг подумал, что ему будет жаль расставаться с Галкутом. "Может предложить ему остаться в моем новом доме", подумал он, скромно назвав свое будущее жилище просто "домом", хотя в глубине души и не сомневался что это будет огромное поместье, замок или дворец. Галкут станет прекрасным управляющим, буквально незаменимым. Но судья не сомневался, что его слуга откажется. И не потому что не любит своего хозяина или ненавидит то что его заставляют делать, а просто из-за того что Мастон Лург постоянно напоминает ему с чего это всё началось. Галкут явно давно уже устал от всего и единственное чего жаждет его измученная душа это покоя и уединения. И после сделки в Акануране Лург искренне собирался щедро заплатить ему, чтобы он мог наконец обрести этот долгожданный покой в каком-нибудь отдаленном уголке Шатгаллы.

Судья встряхнулся и постарался выкинуть все мысли о будущем из головы. "Жить надо настоящим", с улыбкой сказал он себе и отправился к задней части кареты, где в плетенном коробе хранилась их провизия.

На траве метрах в 4-5 от обрыва он установил раскладной столик, два раскладных стула и быстро накрыл нехитрый завтрак: ветчина, горошек, сыр, тонкие солоноватые ржаные лепешки, бутылка сладкого красного вина и фляга воды. И еще мармелад, который он специально купил в караване для Элен, смутно припоминая, что дети очень любят это лакомство. "Завтрак аристократа", усмехнулся Мастон, но затем поправил себя: "Будущего аристократа". И кинув взгляд на юго-восток, на бескрайний сине-алый простор, он представил с каким удовольствием он будет сочинять себе герб, который затем умельцы-портные вышьют блестящими цветными нитями на груди его дорогих камзолов. И ему подумалось что наверно следует в рисунке герба как-то завуалированно обыграть умение видеть истину и маленькую черноволосую девочку, которые и явились источником его … судья задумался: баронство или графство? Нет, конечно же хотелось бы граф, это весомее, солиднее, выше по рангу. Граф – "спутник короля", это по-настоящему великолепно. Но Мастон очень сомневался, что верховный претор согласиться на это, ведь кроме титула он намеревался просить еще и огромную сумму денег, как минимум 10000 золотых и должность не меньше окружного судьи, одного из 12, или младшего принципала, управляющего одним из отделений Палаты. В своей совокупности эти требования герцог наверняка сочтет чрезмерными. "Но это пока он полностью не осознает что за сокровище я ему отдаю", сказал себе Мастон, которому вовсе не хотелось в такое дивное утро омрачать свои мечтания какими-либо сомнениями. И он уверил себя, что герцог непременно согласится на всё как только узнает о способностях Элен и убедится что это правда. Что значат любые титулы и деньги в сравнении с возможностью всегда знать истину?!

Лург постарался взять себя в руки и унять бурлившее в душе радостное предвкушение будущего счастья. "Размечтался тут как юная барышня о красавце муже", пожурил он себя. И ему действительно стало слегка стыдно за подобную наивную восторженность, которая вроде и не была ему свойственна. Он всегда считал себя реалистом и прагматиком, ну или по крайней мере он стал таким с тех пор как расстался со своей подлой и вероломной женой. И он напомнил себе, что впереди его ждет еще немало трудностей и осложнений. Это и вздорный строптивый характер Элен, которая может выкинуть какой-нибудь неожиданный фортель. Это и её мифические хранители, которые может и мифические, но вот странный металлический пёс действительно существует и если правда, что колья туилской тюрьмы не причинили ему вреда, то значит он так или иначе ищет свою хозяйку. И еще, конечно, коварство и жадность верховного претора, который вне всякий сомнений непременно соблазнится способностями девочки, но вот только вряд ли захочет платить за них. Неожиданно судье пришло в голову что осложнения могут возникнуть и с другой стороны. Ведь тогда в Туиле он совершенно правильно рассчитал, что Элен со своим псом попытается ночью вызволить кирмианку из тюрьмы. И если металлическая собака не пострадала, то она вполне могла довести задуманное до конца, а значит вполне логично предположить, что кровожадная дикарка и пес объединились и с ними конечно тот лоя-изгнанник. Судья нахмурился. Если эти лоя и кирмианка появятся в Акануране, да и еще с этим чудесным псом, то ничего хорошего из этого не выйдет. Конечно они попытаются освободить Элен. Если он успеет совершить сделку с герцогом, то в принципе наплевать, это будет уже головная боль герцога. Но в любом случае лучше всего подстраховаться. И Мастон тут же понял как это проще всего сделать: объявить их в розыск. В конце концов кирмианка сбежавшая преступница, лоя и пес её сообщники и значит им прямая дорога в тюрьмы Судебной Палаты. Конечно неясно чем закончится столкновение этого пса, если он всё-таки жив, с судебными гвардейцами, но в любом случае это всё их задержит или по крайней мере даст возможность заранее узнать о их появлении.