Настоящий американец - Аристарх Риддер

— Кто конкретно?

— Некий Томас Вуд. Но важнее другое — за ним стоит Генри Форд. Информация точная.

— Ты же решишь эту проблему? — имя конкурента было слышать неприятно, но все равно повода для паники я не видел. Все компании, хоть мелкие, хоть крупные постоянно с кем-то судятся. Обычная рутина.

— Вуд требует арестовать счета завода до вынесения решения по спору, — дополнил Мэтьюз.

А вот это уже серьезно, ведь с арестом счетов движение по ним средств прекратится, а это значит будет невозможно вести расчеты с поставщиками и заказчиками, выплатить зарплаты рабочим, в общем, завод встанет.

— Судья — человек Форда, — догадался я.

Глава 13

— Может профсоюз на них натравим? — предложил я Мэтьюзу. — Пусть организовывают наших рабочих и идут к зданию суда в день заседания.

— Профсоюз? — сперва удивился Мэтьюз, а затем с предвкушением проговорил. — А в этом что-то есть.

— Еще как есть, — продолжил я склонять его на темную сторону. — Приостановка строительства завода бьет не только по мне, но и по членам сразу нескольких профсоюзов: по строителям, работникам автомобильной промышленности, союзу водителей грузовиков и может еще по кому, надо смотреть. Судебный беспредел лишает законных доходов тысячи простых американцев и их семьи! Если это не дело профсоюзов, то тогда зачем они вообще?

— Фрэнк, ты говоришь, как гребанный социалист. Ты еще про права рабочих вспомни, — в голосе Перри появилась обеспокоенность. Клиент зашел на темную сторону слишком далеко.

— Да причём тут социализм и права рабочих? Это история чисто про бизнес. Профсоюзы в данном случае нужны исключительно как инструмент давления. Сколько в том же союзе водителей грузовиков членов, как ты думаешь?

— Много, — Перри пожал плечами.

— Десятки тысяч, — перевел я его ответ в цифру. — Сам посмотри сколько на наших дорогах различных грузовых машин. И в кабине большинства из них сидят простые парни, которые работают как проклятые, вечером устало целуют жену с детьми и платят профсоюзные взносы. Все эти парни — огромная сила, которую можно и нужно использовать в своих целях.

— Фрэнк, вот вроде кажется, что я о тебе уже все знаю, а потом бац и ты открываешься с совершенно неожиданной стороны, — с ноткой опаски и восхищения произнес Мэтьюз. — Это надо же было додуматься использовать в судебной тяжбе профсоюзы.

«Я их еще на этого faggot Форда натравлю!», — с ожесточением пообещал я сам себе и мысленно себя похвалил за то, что вспомнил про профсоюзы, ведь они в свое время сыграли большую роль в выдавливании производства из Штатов. Это сейчас Америка страна индустриальная. Страна заводов, фабрик, верфей и шахт. Сфера услуг еще не занимает настолько значительное место в экономике, которое она будет занимать всего через каких-то шестьдесят лет в моей истории.

Но это благолепие долго не продлится. Совсем скоро профсоюзы наберут огромную силу и крупным компаниям станет намного выгоднее переносить свои производства туда, где рабочая сила намного дешевле. Туда, где нет ни таких больших зарплат, ни профсоюзных лидеров, готовых рвать глотки.

Бум японских автомобилей в восьмидесятых, девяностых и нулевых тоже с этим связан. Тойота и Ниссан не просто так потеснили Форд и прочих американцев. Помимо того, что они технически превосходили отечественного производителя, они были еще и дешевле. В том числе из-за того, что на всех этапах производства над японскими автоконцернами не висел дамоклов меч профсоюзов.

Дошло до смешного, до заградительных пошлин, которыми американцы пытались защитить собственный автомобильный рынок. Вот такое вот «Рынок все поставит на свои места». Не поставит, если речь идёт о граде на холме и кошельках местных миллиардеров.

Так почему бы не ускорить приход постиндустриальной экономики? А для этого всего-то и надо, что нагрузить американский бизнес расходами на социалку по самое не балуй. Чем больше местные будут платить, тем быстрее начнут выносить производства за пределы штатов и тем скорее Америка из страны заводов и рабочих превратится в страну акций и биржевых маклеров. А когда у страны большая часть экономики бумажная, шатать такую страну намного проще.

То, что задуманное мною ударит и по мне я не боялся. Во-первых, сильно ускорить процесс у меня не получится, так что лет десять-двадцать у меня в запасе есть, во-вторых, я легко могу перенести производство в Италию или в тоже Конго, уверен, я туда все же войду, даже если Бодуэн не согласится на мое предложение.

— Профсоюзные лидеры — это особая порода людей и подход к ним тоже нужен особенный, — отвлек меня от планов развала экономики США Мэтьюз.

— Люди везде одинаковые. И я знаю самый лучший подход к практически любому в этой стране. За меня будут говорить мои лучшие друзья, они же лучшие переговорщики в мире — президенты Франклин, Грант и Джексон. К тому же эти деятели очень тщеславны. А я, уверен, что смогу предложить им то, что позволит им стать реальной силой и даже прославит на века. От тебя мне нужны их фамилии и адреса их офисов. Все остальное я сделаю сам.

Мэтьюз, когда я покидал его кабинет, провожал меня очень задумчивым взглядом.

— Фрэнк! — в пока еще пустующем опен спейс, через который я шел, посчастливилось напороться на Эмму, а ведь я о ней уже успел позабыть. Ее взволнованный голос заставил меня остановиться. — Я все поняла!

— Что ты поняла? — ее глаза пугали затаившимся в их глубине безумием.

— Я ведь сразу, в первую нашу встречу, почувствовала, что ты особенный, не такой, как все.

— Ну, есть во мне, конечно, кое-что гениальное, но такой мизер, что зацикливаться на этом точно не стоит, — попытался я отшутиться.

Не получилось.

— Ты избранный. Ты пришел в этот мир, чтобы его изменить, поэтому и не можешь делать то, что захочешь. Ты должен следовать его заветам, — Эмма подняла взгляд.

Я тоже посмотрел на потолок. Ничего там занимательного не увидел, зато понял, о ком она говорит.

— Нет, нет, ты все неправильно поняла…

Закончить мне не дали.

— Не бойся. Я сохраню твою тайну! И я готова служить тебе. Преданно и не ожидая никакой награды. И я ни на что не претендую. В том числе,