Избранные сочинения в 9 томах. Том 2: Следопыт; Пионеры - Джеймс Купер

Волнение, в первый момент невольно вырвавшееся наружу, улеглось, и, хотя было очевидно, что Оливер еще очень взбудоражен всем тем, что только что узнал, он сумел взять себя в руки и теперь внимательно слушал советы мистера Липпета.

Несмотря на растерянность в мыслях, Оливер вскоре сообразил, что почти все, что предлагает юрист, сводится к хитрым уловкам, требующим при этом немалого времени для своего осуществления, — это не соответствовало ни нраву юноши, ни его материальным средствам. Однако Эдвардс дал понять мистеру Липпету, что в случае, если дело будет передано в суд, он готов полностью оплатить его адвокатские услуги, что было принято юристом весьма положительно. На этом они расстались — один чинно прошествовал к небольшому строению, деревянная вывеска над дверью которого гласила: «Мистер Липпет, юрист», а второй энергично зашагал к «дворцу» Мармадьюка Темпла.

Мы же на время предоставим юриста самому себе и направим внимание читателя на его клиента.

Войдя в холл, широкие двери которого были раскрыты настежь, давая доступ теплому вечернему воздуху, Эдвардс увидел Бенджамена, выполнявшего обычные свои домашние обязанности, и торопливо спросил, где судья.

— У себя в кабинете, и с ним плотник Хайрем. А мисс Лиззи в гостиной. Ну, скажу я вам, мистер Оливер, вот было натворила нам беды эта крысь или рысь, как ее там. Я этого зверя знаю плохо, в Англии у нас таких не водится. Еще в прошлом году я говорил, что в горах бродит дикая кошка, я сам слышал ее мяуканье как-то осенним вечером, когда возвращался в ялике с рыбной ловли. Кабы она вышла, так сказать, на открытую воду, чтоб было ясно, куда вести судно, я бы тут же разделался со зверюгой. Но попусту водить глазами по верхушкам деревьев, выискивать ее — это для меня все одно, что стоять на палубе одного корабля и глазеть на марсы другого. Все равно не отличишь одну снасть от другой, и…

— Да, да, разумеется, — прервал его Эдвардс. — Я должен видеть мисс Темпл.

Это нетрудно, сэр, она в соседней комнате. Ах, мистер Эдвардс, какая б то была утрата для судьи, кабы мисс Лиззи погибла! Провались я на этом месте, если знаю, где б ему тогда раздобыть себе другую дочку — совсем взрослую, я хочу сказать. Да, сэр, на мой взгляд, мистер Бампо человек достойный и маху не даст, коли дело дойдет до ружья или остроги. Я почитаю его своим другом, как и вас, мистер Оливер.

— Спасибо, Бенджамен, она может понадобиться! — воскликнул Эдвардс, порывисто сжимая руку дворецкого. — Она может очень скоро нам понадобиться, и тогда я дам тебе об этом знать.

И, не дожидаясь, пока честный малый обдумает ответ, юноша высвободил руку из его мощного пожатия и прошел в гостиную.

Элизабет была одна и сидела все так же, откинувшись на диване. Погруженная в глубокое размышление, девушка прикрыла глаза рукой, по форме и цвету являвшей собой совершеннейший образец искусства. Пораженный прелестью изящной фигуры и ее позы, юноша умерил нетерпение и приблизился к Элизабет осторожно и почтительно.

— Надеюсь, я не помешал вам, мисс Темпл, — начал он, — но мне необходимо поговорить с вами, уделите мне хотя бы минуту.

Элизабет отняла руку от лица, и Эдвардс увидел, что глаза девушки подернуты влагой.

— Это вы, Эдвардс? — произнесла она тоном мягким и кротким — обычным в ее разговорах с отцом, но в отношении юноши это было впервые и взволновало его до глубины души. — Как чувствует себя бедняжка Луиза?

— Она с отцом, спокойна и преисполнена благодарности богу. Я еще никогда не был свидетелем проявления столь горячих чувств, какие она выразила мне в ответ на мою радость по поводу ее спасения. Мисс Темпл, когда я услышал о том, что вам пришлось пережить, я от волнения потерял дар речи. Я опомнился лишь на пути к дому мистера Гранта. Мне кажется… мне кажется, там я сумел лучше выразить свое сочувствие, потому что мисс Грант даже расплакалась, слушая мои незамысловатые речи.

Элизабет ответила не сразу и снова закрыла лицо рукой. Но уже в следующую минуту, подавив волнение, она поглядела прямо на Эдвардса, не спускавшего с нее глаз, и сказала с улыбкой:

— Ваш друг Кожаный Чулок отныне и мой друг, Эдвардс. Я все думаю, как бы мне получше отплатить ему. Быть может, вы, так хорошо знающий всю его жизнь, все его нужды, поможете мне.

— Да! — воскликнул юноша с жаром, изумив тем свою собеседницу. — Благослови вас бог за ваше доброе сердце! Натти имел неосторожность преступить закон: сегодня утром он убил оленя. Я считаю, что я должен понести наказание вместе с ним, потому что я тоже принимал участие в этой охоте. Вашему отцу подали жалобу, он отдал распоряжение обыскать…

— Да, я все это знаю, — прервала его Элизабет. — Закон обойти нельзя — хижину Натти обыщут, обнаружат оленя и возьмут штраф с охотника. Но я хочу задать вам ваш же вопрос: вы столько времени живете под нашей крышей и все еще не знаете нас? Взгляните на меня, Оливер Эдвардс. Неужели вы можете поверить, что я позволю посадить в тюрьму человека, который только что спас мне жизнь, что я пожалею денег на уплату за него штрафа? Нет, сэр. Мой отец судья, но он прежде всего человек и христианин. Дело будет улажено, никто не обидит Натти.

— Какую тяжесть сняли вы с моей души! — воскликнул

Эдвардс. — Значит, старика больше не будут тревожить, ваш отец не даст его в обиду? Я должен верить, раз это говорите вы, мисс Темпл.

— Вы имеете возможность выслушать заверения и самого судьи, мистер Эдвардс, — вот идет отец, он вам скажет то же.

Но вошедший в эту минуту Мармадьюк всем своим видом сразу рассеял радужные надежды Элизабет. Лоб его был нахмурен, лицо озабоченно. Ни Элизабет, ни Оливер не произнесли ни слова. Судья несколько раз прошелся по комнате и затем сказал:

— Все наши планы рухнули, дочка. Своим упрямством Кожаный Чулок навлек на себя негодование судебных властей, и теперь я уже не в силах остановить ход дела.

— Как! Почему, отец? Штраф — это пустяки. Я, конечно…

— Я не мог предвидеть, что такой безобидный человек, как Натти, станет оказывать сопротивление представителю власти, — сказал судья. — Я был уверен, что он подчинится распоряжению, у него произведут обыск, возьмут с него штраф и закон будет удовлетворен. Но теперь старику придется изведать всю его суровость…

— И какое же наказание грозит ему, сэр? — спросил Эдвардс, стараясь говорить спокойно.

Мармадьюк круто повернулся в сторону юноши и воскликнул:

— Вы здесь? Я вас не заметил. Судья не может ничего сказать, пока не выслушает свидетельские показания и присяжные не вынесут свой приговор. Однако в одном я могу заверить вас, мистер Эдвардс: все будет сделано по закону, хотя и у меня были моменты слабости — желание простить Натти его вину, потому что он оказал моей дочери неоценимую услугу.