«Фрам» в полярном море - Фритьоф Нансен

Ясно, что постоянный приток в Полярное море теплой воды с юга, хотя сам по себе происходит очень медленно, должен до некоторой степени препятствовать приросту льда от замерзания. Этому противодействует, однако, то, что поверхность моря покрыта холодным и более легким слоем воды в 80—100 м толщины, который может охлаждаться, не делаясь при этом тяжелее нижележащей теплой воды и предохраняя лед от нагревания ею. Существенной же причиной того, что лед в той части моря, по которой мы путешествовали, мало утолщается, является попросту недостаток времени, дрейф с востока на запад уносит его, как мы видели, прежде чем он успевает состариться, и образование льда на севере непрерывно должно начинаться снова. Иначе, вероятно, обстоит дело на американо-гренландской стороне Полярного моря, где, как выше упомянуто, нет такого быстрого дрейфа или смены льда; последний нагромождается на берега, быть может, остается там лежать в течение долгого ряда годов и медленно утолщается зима за зимою отчасти вследствие намерзания снизу, отчасти вследствие скопления снега на поверхности.

Но если бы теперь и в остальной части Полярного моря приток льда вместе с притоком теплой воды прекратился, если бы, например, дно моря повысилось на 600 м, образовался бы «мост суши» от Шотландии через Фарерские острова и Исландию к Гренландии и северная часть Атлантического океана была отгорожена от Ледовитого моря, как это было, по предположению геологов, прежде, – что тогда произошло бы? Никакое теплое течение не втекало бы тогда в Полярное море, никакой лед не выносился оттуда – не промерзло бы море до дна? Мы не знаем всех факторов в достаточной мере, чтобы дать окончательный ответ, и можно сомневаться, чтобы это случалось в действительности, но судя по нашим познаниям, над отделенным Полярным морем простерся бы тогда гораздо более мощный ледяной покров, чем сравнительно тонкий слой, находящийся теперь там в постоянном движении. Мы получили бы тогда «палеокристический лед», распростертый на всем море, и образовалась бы та огромная неподвижная ледяная шапка, какую многие ошибочно помещали над областью, окружающей полюс в наши дни.

И как повлияло бы это на распределение климата в северном полушарии?? Ясно, что если бы Полярное море не получало с юга никакого притока теплой воды, то его средняя годовая температура должна бы понизиться; климат на севере сделался бы более холодным, тогда как, наоборот, Атлантический океан, отделенный мостом суши от льда и холодного течения и, кроме того, поставленный в невозможность отдавать тепло в Ледовитое море, стал бы теплее, средняя годовая температура южнее лежащих стран повысилась бы, климат южной и отчасти средней Европы стал бы теплее. Другими словами, между страной, лежащей к северу от «моста суши», и страной к югу от него разница в климате была бы гораздо больше, чем ныне. Достаточна ли она была бы для того, чтобы вызвать ледниковый период, – это вопрос другой. По общему мнению, понижение средней годовой температуры Северной Европы на 4–6 °C было бы достаточно, чтобы вызвать новый ледниковый период, и, по-видимому, нет ничего невозможного, что вследствие такого разделения двух морей могло бы произойти столь большое изменение. Но много других обстоятельств делают этот вопрос более запутанным, и я не буду здесь вникать в него глубже.

Но если вместо того, чтобы перегораживать Ледовитый океан таким «мостом суши», мы откроем его еще шире, чем он теперь открыт, чтобы еще большие массы теплой воды из южных морей могли получать к нему доступ, если мы, например, вообразим себе, что Берингов пролив стал значительно шире и глубже и что теплое японское течение, Куросиво, проходит через него на север – что из этого последует? Очевидно, от этого в Полярном море количество льда должно уменьшиться, нынешний тонкий покров льда станет еще тоньше, пространство открытой воды еще более увеличится. И если представить себе, что в то же время уменьшится приток пресной воды, что, например, сибирские реки изменят свое течение и станут впадать в другое море, то Полярное море не будет уже покрыто слоем холодной пресной воды, в котором лед может образоваться так легко, как теперь, массы теплой воды расположатся ближе к поверхности и образование льда будет сильно задержано.

Вследствие этого Полярное море, вероятно, большую часть года на значительном пространстве останется открытым. Этим было бы вызвано поднятие годовой температуры в северных странах, и разница между климатом на севере и юге стала бы несколько менее резкой, чем теперь. И все же эти изменения едва ли достаточны для объяснения того умеренного и отчасти субтропического климата, который в прошлые периоды господствовал в большей части арктических стран, как-то в Гренландии, на Шпицбергене и Новосибирских островах.

Я не стану входить здесь в обсуждение этих трудных и спорных вопросов; приведенного, быть может, достаточно, чтобы показать, что такие исследования, как наши, помогают хоть отчасти рассеять туман, скрывающий от нас иные времена и иные условия, помогают уяснить, как сменялись времена на поверхности земли, пока она совершала свой путь в бесконечном пространстве. Но света еще мало; мы должны изучить природу еще не исследованных частей полярной области, и мы их изучим.

8. МЕТЕОРОЛОГИЯ

Немало потребуется времени для разработки наших метеорологических наблюдений, которые, обнимая собой трехлетний промежуток времени, внесут ценный вклад в познание причин погоды. Наши наблюдения, по-видимому, не заключают в себе метеорологических неожиданностей, подобных тем, какие мы нашли во время путешествия по материковому льду Гренландии. Оказывается, что температура распределяется на этом море почти так, как ожидали a priori, и я нисколько не ошибался, когда при изложении своего плана путешествия высказывал, что в неизвестном Полярном море зимняя температура, вероятно, выше, чем, например, в Сибири; влияние моря здесь очень заметно, и самая низкая температура, нами наблюдавшаяся (-52,6 °C), далеко не низка в сравнении с температурой -68 °C, отмеченной в Верхоянске в Сибири.

Зимой погода среди Полярного моря отличалась необыкновенной ясностью, и иногда подолгу на небе не бывало почти ни единого облачка. Только летом, когда возникали в большом количестве полыньи и снег, тая, образовывал на льду озера, бывали частые туманы. В общем в этой атмосфере господствовало большое равновесие и ветры были не особенно сильны: редко достигали они такой силы, чтобы их можно было назвать штормами; уже ветер со скоростью 12–13 м/с был необычен, а до 15 и 16 м достигал он всего несколько раз. Такие условия были главным образом в восточной части моря: по мере того как мы подвигались на запад и приближались к открытому морю, атмосфера становилась беспокойнее, ветры чаще и сильнее. Бросалось в глаза различие между климатом на севере, вдоль пути «Фрама» среди плавучего льда, и климатом в районе зимовки на Земле Франца-Иосифа. В то время как там, на севере, в течение долгой зимней ночи было замечательно спокойно и тихо, небо ясно, а количество осадков незначительно, здесь как раз наоборот: небо часто было покрыто тучами, шел снег и штормы непрестанно выли над нами. Сила ветра доходила до того, что, как выше упомянуто, однажды он унес каяк Йохансена, и мы едва его разыскали потом в темноте; другой раз ветер схватил и понес мои сани; в третий раз он переломил одну из лыж, которые были воткнуты в снег возле хижины, и потому, хотя средняя температура на Земле Франца-Иосифа была несколько выше, чем на Севере, среди Полярного моря, мы все-таки порою сильно желали вернуться к миру и спокойствию дальнего Севера.