Адептус Астартес: Омнибус. Том I - Энди Смайли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Атакуем! Входящий сигнал!
Мы открыли двери и атаковали. Болт-пистолеты зарявкали, мечи зашипели, а карабин Ландеворта плюнул архаичным огнем. Они не ожидали контратаки. Мы пробивались наверх, через семь палуб смерти, ада и шума ближнего боя. Шестеро из нас пробились к спасательным капсулам, по пути мы насчитали двадцать врагов. Станция была потеряна. Мы знали, что это произойдет. Ожесточенно сражаться, быстро отступать и снова перегруппироваться. Такова была стратегия. Мы будем отбиваться от гнева целой империи до тех пор, пока жив хоть один из нас, способный сражаться.
Раздался рев цепного меча.
Очередной натиск обрушился на нас, даже когда мы пытались бежать отсюда. Гадрий был лучшим из нас, мастером клинков, и он выскочил на нашу защиту, в то время как остальные воины гарнизона направились к спасательным капсулам. Его цепной меч удерживал проход целых три минуты. Последовало затишье, и мы велели ему возвращаться. Мы не оставим его.
Но затем мы увидели, кто возглавляет врага, и поняли, что отступать Гадрию уже слишком поздно. Архипредатель, некогда благороднейший из нас, тот, кто должен был стоять по правую руку нашего повелителя. Славный сын Калибана, а ныне подхалим отбросов Терры. Паладин, Безупречный Клинок, Владыка Гончих… Ужасающий Корсвейн… Он приближался к нам в своей звериной мантии, сжимая в руках огромный меч, чья кромка истекала белым огнем. Откуда он взял этот меч, кому он был обязан таким подарком, кто осмелится сказать? Гадрий знал, что лучше нападать, чем ждать.
— За Калибан! — выкрикнул он и бросился на Безупречного Клинка и его охрану.
Корсвейн был там в одно мгновение. Его меч взметнулся вверх и встретился с опускающимися клинками Гадрия. Звон от их столкновения эхом долетел до нас, и мы поняли, что Гадрий нанес свой последний удар.
Он закричал от боли.
Корсвейн сместился так быстро, я никогда не видел более стремительного воина. Даже обремененный своей броней, он мгновенно увернулся от Гадрия. Его меч одним ударом рассек нашего товарища от живота до затылка. Это всегда было частью плана — покинуть станцию. Но я свободно признаю, что мы предпочли бежать, увидев Корсвейна, смотрящего на нас в тот момент, так как остаться там значило умереть.
* * *Снова тишина, нарушаемая лишь капанием воды.
+Твоя трусость не нуждается в подтверждении. У нас есть список тех, кто остался преданным, и тех, кто пал. Твое предательство — всё, что требуется нам для доказательства твоей низкой духовной отваги.+
* * *Слышалось щебетание птиц и тяжелое дыхание некоего зверя.
Он обнаружил себя в тех самых темных лесах Калибана, что называл своим домом. Они были даже темнее, чем он их помнил. Деревья близко прижимались друг к другу, не оставляя ничего, кроме косых теней в лунном свете. Горячее дыхание испускало пар в тишине. Глаза из золотого огня сверкали в ночи.
Он бросился бежать. Пыхтение становилось всё громче, его сердца усиленно застучали. Он чувствовал горячее дыхание на своей спине. Он выпалил признание в надежде, что оно успокоит гонящегося за ним зверя.
— Было позорно уничтожать станцию. ”Выжженная земля”, таков был приказ. Не оставлять за собой погони. Реактор настроили на перегрузку с момента начала боя. Это не был честный удар, но мы были в отчаянии.
Волчье рычание было так близко, прямо позади него. Он совершил ошибку, оглянувшись назад. Призрак, уже не бывший волком, полностью стал чудовищем. Его плоть покрылась чешуей, тело стало волнистым, а когти и клыки горели золотым пламенем. Это был зверь погибшего Калибана, такой же, на каких он привык охотится, будучи рыцарем Ордена.
Рев чудовища гремел у него в голове, причиняя боль, которая угрожала расколоть его череп на части.
+Ложь! Ты будешь проклят, если не исповедуешься во всем! Ты не жертва, храбрый защитник. Убийца, хладнокровный убийца братьев. Признай свои грехи и освободись.+
Зверь заревел, заставив Падшего стонать.
Чудовище вонзило в него свои когти, и боль высвободила воспоминание, вырвав его из глубин его сознания.
+Звездное пламя.+
+Эта фраза повторяется в твоих мыслях. Ты надеялся, что никогда не услышишь её. Единственная фраза пропитана таким смыслом. Но при всех своих сожалениях ты не колеблешься. Эта единственная фраза определяет твои действия.+
+Ударный крейсер приближается к станции, привлеченный твоими лживыми заявлениями о капитуляции. Остальные смотрят на тебя — своего лидера. Даже сейчас, когда столько поставлено на карту, у тебя есть шанс. Подчиниться приказу или уступить. Они доверяют тебе.+
+Звездное пламя.+
+Ты предпочел прислушаться к лжи своего господина, а не к обету, что ты дал Льву.+
+Открыть огонь, сказал им ты. Полный залп. Пусть эти отринувшие обеты знают, что Калибан умрет свободным.+
Послышались отголоски лазерных лучей.
+И орудия открыли огонь, щиты ударного крейсера взорвались красными цветами. Взрывы от других платформ перегрузили генераторы щитов и цель начала уклоняться. Но ты не удовлетворился их отступлением. Никакой пощады. Обстрел продолжился. Ударный крейсер раскололся, его броня пробита. Шквал лазерного огня и снарядов обрушился на него. Слишком мощный, чтобы его вынести.+
+Не уступать! прокричал ты. Это граничило с великим девизом нашего генетического отца! Не уступать.+
+И твои братья погибли сотнями от твоей предательской руки.+
Падший Ангел закричал.
Боль была всепоглощающей. Он был охвачен ею. Больше он не мог это терпеть, и понял, что скрежет раскалывающегося корабля был криком, вырывавшимся из его уст.
Закутанная в мантию фигура наблюдала за ним, один из её глаз сверкал золотом, другой — биомеханической заменой. Это было последнее, что он увидел перед тем, как здравомыслие покинуло его и вошли череполикие бронированные гиганты, чтобы унести его стонущее тело.
Гэв Торп
Всему придёт конец
Они хорошо скрывали свои страхи. Они были космодесантниками, обученными и генетически спроектированными ничего не бояться, однако Харахил чувствовал беспокойство своих товарищей. Психические силы, сущности варпа — от астропатов и навигаторов до Имперского Таро — были для них силами, находящимися за пределами понимания, и никакая ортодоксальность Ордена или ментальная обработка не могли полностью искоренить этот ужас перед неизвестным и неестественным.
Их страхи были как на ладони благодаря его сверхчувству, столь же очевидные для библиария Темных Ангелов, как и их физические особенности. Для его психического осознания все было видимым, наполненным нематериальной энергией варпа. В древности некоторые ученые верили, что варп был особым царством, существующим бок о бок с материальной вселенной, но отделеным от неё. Они не были псайкерами. Они не видели силы варпа — эмпиреев грёз и эмоций — просачивающейся обратно в реальность даже через самый недалекий разум. Она была немногим больше, чем дымка энергии, но её присутствия было достаточно, чтобы Харахил заглянул в души других собравшихся в ярко освещенном помещении.
Даже сейчас, когда отблески свечей ярко освещали лица собравшихся офицеров Темных Ангелов, этот столь незначительный ручеек духовной энергии искривлялся и преломлялся в такт их мыслям. Структура его постоянно менялась по мере того, как изменялись настроения и повышался-понижался интерес, но Харахил мог увидеть образы внутри неё, и, что самое главное, распознать их значение.
Саммаил, великий магистр Крыла Ворона, был наиболее спокойным из них. Хотя, возможно, спокойный — не то слово. Он был наиболее подготовленным, потому что до этого он по меньшей мере десяток раз видел, как Харахил выполняет эти гадания. Волнение граничило с неподдельной нервозностью; они были близки к поимке одного из Падших, и как Магистр Охоты, Саммаил чуял успех где-то на границе поля зрения. Его мысли были самыми яркими, сверкающими и золотыми. Возможно, даже слишком сияющими оптимизмом для того, кто прожил в своей нынешней роли гораздо дольше прочих, но безрассудство зачастую преследовало магистров Второй роты до самой смерти.
Харахил аккуратно подошел к центру комнаты, стараясь не потревожить гексаграммы-обереги, нарисованные им на опалубке. Ключевые пересечения были отмечены свечами в точках двенадцатиконечной звезды, заключенной в круг, который, в свою очередь, охватывала гексагональная эмблема с рунами, сделанными им в расплавленном свинце. Он сел на большой невзрачный стул, стоящий прямо под канделябром, сделанным из метеоритного железа, добытого из остатков разрушенного Калибана.
Опустившись на него, он обратил внимание на великого магистра Велиала, командира Первой роты и лидера Крыла Смерти. Его мысли были резкими и четкими, до одержимости регулируемыми, тщательно обтесанными и сглаженными жизненным опытом подобно каменной кладке, а не органичными и ветвящимися, как у других. Мысли командира Крыла Смерти практически не менялись, пока он стоял, скрестив руки и с опаской поглядывая на остальных в этой комнате.
