Краткая история цинизма - Александр Невзоров

Но девушка уклонилась от общения с доктором и обратилась к… председателю.

Если быть совсем точным, к «Председателю союза полномочных послов от животного мира». Так звучит официальный титул некоей Линды Теллингтон-Джонс, которым она сама, без всякого принуждения и совершенно всерьез подписывается.

«Полномочному послу животного мира» очень понравились клинические экзерсисы и откровения Кейт Мэттлон. Про любовь лошади к спорту и цирку и про набожность лошади.

Конечно, такие книги пишутся в результате серьезной психической аберрации, которая вызывается неким душевным потрясением.

Мы, правда, не знаем, какое именно потрясение могло так подействовать на сосисочную агитаторшу. Что именно довело бедняжку до написания книги «Задушевные разговоры с лошадьми»?

Американки, как известно, нежны и впечатлительны. Любой пустяк может вывести их из равновесия и спровоцировать ту сложную аберрацию, которая приводит к написанию книг подобного рода.

Но повторяю, нам неизвестно, какое именно это было обстоятельство.

Возможно, мгновенный, резкий подъем температуры воды в биде спровоцировал появление этого шедевра. А может быть, причиной стал долгий разговор с экологической сосиской.

Я больше склоняюсь все же к вероятности второго варианта. Только сосиска могла бы научить автора той неземной логике, которую Кейт Мэттлон демонстрирует в своем сочинении.

В России, правда, такой уровень слабоумия, что называется, «не прокатывает», и читателя у этой книги в принципе быть не может, кроме нескольких дам-прокатчиц с диагнозом, идентичным диагнозу автора.

Так что предостерегать от траты на нее пары сотен рублей даже нет необходимости.

Любой, кто откроет труд безумной сосисочницы, который по непонятным причинам решило полиграфировать издательство «Вече», и прочтет, что «СТОИТ ВАМ ТОЛЬКО ПОПРОСИТЬ, И ВАША ЛЮБИМАЯ УМЕРШАЯ ЛОШАДЬ БУДЕТ ИСЦЕЛЯТЬ ДРУГИХ ЛОШАДЕЙ, И ПОМОГАТЬ В ИХ ОБУЧЕНИИ», тут же все поймет сам. При этом надо постараться удержать себя в руках, помнить, что вы находитесь в книжном магазине, сохранить все возможное хладнокровие, а книгу либо засунуть куда подальше, в самую старую и пыльную стопку, подальше от детей, или же аккуратненько, но незаметно перенести в отдел «книги по психиатрии», где она сможет долго служить украшением полки и развлекать специалистов.

На удивление серьезная и обстоятельная, крепко набитая исторической фактурой книга выпущена издательством «Форт». В ней категорически нет «воды», как нет практически и никому не нужного «авторского взгляда», если не считать натянуто-кокетливого предисловия, которое лучше сразу пролистать, чтобы не портить с самого начала впечатление от книги.

Все прочее, а это 400 страниц текста, — строгое и очень качественное научное исследование. Сухое. Бесстрастное. Очень важное для изучения иппологической истории России. Причем исследование это выходит далеко за заявленные в названии книги рамки и содержит главу — «Седельная сбруя XVIII–XIX веков: устройство, применение и художественное оформление», стр. 174–196. В главе подробно и строго на реальном фондовом материале эскизируется история вальтрапов, чепраков, седел и вообще всего седельного дела в России. Причем разбор проводится детальный, с подробным описанием технологии изготовления, с реестрами и подробными рецензиями современников на изобретение новых видов седел или на изменение стилистики вышивки чепраков.

На страницах 280–281 содержится детальное описание и история т. н. Попоны радостной лошади, к книге приложен очень недурной (всего с парой смешных ошибочек) словарь терминов и реестровые списки русских мастеров-седельщиков с XV по XIX век, публикуемые, кстати, впервые.

Несмотря на то, что для серьезного изучения иппологии книга является важной и нужной, рекомендовать ее для приобретения сложно, так как цена ее запредельно высока.

Издана книга ужасно. Еще ужаснее она сброшюрована и переплетена в серый кривой картон, причем переплет разваливается при первом же открывании.

Иллюстрирована скудно, совсем «на медные деньги», с ч/б рисуночками, точными, но крайне унылыми.

Возможно, это заметно лишь тому, кто хорошо знает «Каретно-конюшенный фонд» Эрмитажа (хранитель которого является автором книги) и осведомлен о фантастической красоте золотого шитья, уникальности стилей золочения экспонатов хранилища.

Так или иначе, но несмотря на издательские недостатки книгу смело можно отнести к разряду «очень и очень достойных».

Сундук мертвеца

Из огромного количества «лошадиной» литературы трактат нашего современника, красавца-капитана, преподавателя Cadre Noir Сомюрской Академии Жан-Клода Барри — едва ли не единственная однозначно дельная книга.

Разумеется, автор стоит на чисто «сомюрских» позициях, олицетворяя собой сегодня старую Школу, признающую весь дикарский инструментарий воздействия на лошадь.

Но это тот редкий случай, когда данное обстоятельство можно спокойно не заметить, ибо Жан-Клод с феноменальной простотой, обстоятельностью и изяществом предлагает читателю реальную историю Школьных элементов.

Более того, сейчас можно говорить с уверенностью, что незнание данной книги есть серьезный пробел в иппологическом образовании.

Конкурентов в данной области у Барри нету.

По сравнению с его «Трактатом» — Гериньер представляется бессвязным «блеятелем», плохо знающим предмет, а авторы типа Сильвии Лош («История дрессажа») или Ля Валетт — напыщенными и поверхностными «обзорниками», возвращаться к трудам которых никогда не захочется.

К сожалению, очень хороший перевод этой книги на русский язык сделан без согласия автора, является АБСОЛЮТНО пиратским — и обречен томиться в самых закрытых разделах самых закрытых библиотек. (Смайлик улыбающийся.)

Издание трактата, осуществленное «Белин», — предварено настолько грозными законодательными ремарками и ссылками, выдержками из законов, прямыми запугиваниями, таким свирепым авторско-правоохранным категоризмом и запрещениями «коллективного использования» книги, что даже если бы трактат и не представлял собой ничего ценного, то удержаться от его перевода и коллективного использования — было бы, вероятно, невозможно.

При ознакомлении с этими пассажами правоохранников, вообще, возникает вопрос, а не следует ли книгу читать только с фонариком, только под одеялом (в одиночку!) и при этом крепко зажмурившись, чтобы как-нибудь не нарушить права издательства и автора.

Короче говоря, для русских труд Барри сильно напоминает ларец, на крышке которого удобно расположилась добрая сотня шипящих оскаленных гадюк французского законодательства. Злодеи, пиратские переводчики, впрочем, аккуратно, палочкой, сняли с крышки ларца сторожевых гадюк французского законодательства — и ларец с трактатом распахнули для русского читателя.

Автор рецензии и редакция журнала Nevzorov Haute Ecole, конечно же, выражают соболезнования автору и издательству по факту пиратского перевода и распространения книги в России и высказывают возмущение очередным актом пиратства. Вместе с «Белин» и Барри пострадал от акта пиратства, и фотограф Ален Лориу и вообще весь архив Национальной Школы в Сомюре. Какое несчастье!

Понятно, что классическая французская Школа — это давным-давно мертвец. Живой, намакияженный, галантный мертвец, который периодически встает из позлащенного резного гроба, чтобы дать очередное мертвецкое шоу.

Так уж вышло, что русские литературные пираты, углядев под истлевшими кружевами манжет мертвеца сундучок в сушеных лапках с бесценными фактами истории Школы, сразу же его выхватили и доставили в Россию.

Впрочем, и автор, и издательство, и само французское авторско-правоохранное законодательство пусть утешаются тем, что пиратский перевод Барри — прекрасен.

Это строго «ручной» перевод, без мерзкого привкуса ПРОМТа, а «коллективно используют» его — очень достойные люди.

Книга Ж.-К. Барри дает потрясающую по своей точности и объемности информацию об истории всех Школьных прыжков Высокой Школы.

Причем пишет это не теоретик, а безусловный практик, единственный на сегодняшний день хранитель практических Школьных традиций Сомюра.

Разумеется, в книге напрочь отсутствует понимание, что научение всем элементам Школы возможно без любых средств принуждения. Но поскольку взгляд автора обращен строго в прошлое, то это простительно и не особо коробит.

Не пытаясь разгадать будущее Школы или пророчествовать о нем, — автор очень дотошно и мудро препарирует прошлую и современную практику Cadre Noir, которая, по сути, есть сложная разновидность этого прошлого.