Кундуз-Гардез. Бригада уходит в горы (СИ) - Бикбаев Равиль Нагимович

Значит, чует человек свою смерть? Не знаю… Я ничего не чувствовал, так меня и не убили и ранения откровенно говоря ерундовые были, разок мясо на ноге прострелили, один раз пулька кожу с руки стесала. Еще несколько раз приходилось мне с предчувствием сталкиваться, гибли ребята и ранения тяжелые получали и заранее об этом деле знали, а бывало, что и без всяких предчувствий, на небеса отправлялись, тоже было. Так что с полной уверенностью ничего сказать не могу.

Фаик выжил, операцию ему сделали, пули вытащили, молодой, здоровый, вот и выжил. После госпиталя демобилизовался, он своё отвоевал. А у нас война продолжалась…..

27 августа вторая рота высадились на вертолетах в горах под городом Мазари Шариф. Перевал держали. На равнине наши мотострелки и царандой кишлаки чесали и на нас духов гнали.

— Горло ему перехватывай! Да режь ты его мудак!

— Вот гад! Крутится еще…

— Может не будем скотину мучить…

— Точно! Стрельнем, а потом шкуру снимем и на куски распластаем.

Вдвоем мы мучаем несчастную скотину, взятого в качестве трофея живого барана. Как людей резать знаем, как барана забить нет. Мальчики все городские, вот и сами мучаемся и барана всего измучили. Сегодня 29 августа 1981 года мне исполнилось двадцать лет. Этот баран, трофейный длинно зернистый рис, кувшин с растительным маслом, должны соединившись превратиться в чудный плов. Но баран не хочет быть украшением празднично-полевого стола, мекает и брыкается.

— Ну его на х. й! — измучившись и весь вспотев кричу я, и отпускаю барана, — у меня тушенка есть, ею рис заправим.

— Нет сволочь, ты от меня не уйдешь! — азартно кричит наголо стриженый рослый и весь в истерзанном обмундировании Филон и перехватывая отпущенного барана вяжет своим ремнем ему ноги.

Заваленный на бок и повязанный за ноги солдатскими ремнями баран жалобно мекает. Барана зарезал и освежевал мой дружок Лёха смуглый белозубый всегда веселый узбек, он же в захваченном у духов казане и отличный плов приготовил.

«Лёха! Да ты небось с гор за солью спустился, вот тебя поймали и в армию забрили» — так любили его подъе. вать в начале службы. А он не обижался на подначки, легкий у него был характер. И готовил он отлично. Парень весь такой ухватистый «на все руки мастер», одно слово крестьянин-дехканин, не то что мы мозгляки городские.

Эх, Лёха, Лёха! Ведь убили тебя в апреле восемьдесят второго, за три дня до дембеля. Помнишь как ребята в окружение попали? Мы все тогда к ним на выручку пошли… Как же так Лёха? Ведь дружили мы с тобой. А это ты хоть там помнишь?

Плов слопали, за уши меня потрепали, пачку папирос подарили, от несения караульной службы на сутки освободили, вот тебе и весь юбилей.

— Ну я на пост пошел, — поднялся от костерка у которого мы сидели довольный, сытый Лёха и ушел волоча за ремень автомат на оборудованную позицию, в отрытом окопчике службу тащить.

Ночью духи прорваться через перевал попытались, но служба наблюдения у нас отлично была поставлена, засекли их.

После жирного плова, мучает понос Баллона, его к нам из автороты перевели отсюда и прозвище: «Баллон». Первая это у него боевая операция была. Снимает Баллон рваные штаны и спускает воздух. Поудобнее устраивается, что бы значит и постоянно возникающую нужду справлять и воинскую честь не замарать. С того дня как первый раз придя к нам роту получил Баллон хороших пиз. лей, за то что обкурившись задремал на посту дневального, Баллон службу враз понял и на больше посту не кимарил. Со спущенными штанами на боевом посту страдает Баллон и мысленно проклинает и плов и мой юбилей и всю свою судьбу что из автороты занесла его во 2 ПДР. Страдает, проклинает, а сам по отведенному участку глазками зырк, зырк, туда сюда водит. Автомат с уже передернутым затвором Баллон из рук не выпускает, сразу видно знает солдат службу, могут спокойно спать его обожравшиеся плова товарищи.

Ночка темная была, луна уже ушла, звездочки только мерцают, местность пересеченная, есть где укрыться. Как тени духи ползли к постам, от камешка к камешку переползают, от ложбинке к ложбинке. Нас порезать и перестрелять хотят, прорвать окружение и уйти. Тени, хуе…ни, призраки это все херня, сказочки это для кинематографа аль для приключенческого романа. При нормально поставленной караульной службе, обученный солдат любую тень запросто материализует, а затем всех призраков постреляет.

«Эх ребята, — рассказывал нам про своё боевое крещение Баллон, — сижу я, а у меня из жопы как из дырявого бачка все льет и льет. Секу ползут. Я так и обмер, растерялся чуток. В животе как заурчит, да как пёрну. Громко так получилось, смачно. Духи замерли, а я давай стрелять, сразу весь магазин расстрелял, за гранатами полез, пока доставал, они назад, не докинуть гранату, меняю в АКСке магазин и опять стрелять, а тут уж вы подбежали».

Неудобное это положение для стрельбы, когда сидя опорожняешься, никого Баллон не зацепил. Но хоть тревогу поднял. На пост к нему подползаю, глянь а там Баллон залег голую ж…пу оттопырил и стреляет из автомата.

— Осторожнее, — это мне Баллон кричит.

— А что стреляют? — спрашиваю, тоже спросонья не врубился, что по нашим позициям огонь не ведется.

— Нет, — тихо и виновато шепчет Баллон, — я тут все засрал.

Тут я как захочу, от смеха аж катался по земле, так заливался, что у самого желудок схватило. Ротный приходит узнать что да как, мы с Баллоном на пару сидим и опорожняемся.

— Ну вы и засранцы! — только и сказал сморщив нос капитан А*** и ушел.

Постреляли с постов, попугали духов, показали что справно службу несем и хрен нас голыми руками возьмешь, да и не голыми тоже.

До дембеля Баллона дразнили, его боевым крещением. Как только не изгалялись, даже ротные офицеры и то нет, нет да и подъ…нут Баллона: «Так вот почему нас враги попрекают применением химического оружия! Как же ты нашу армию подвел, а Баллон?»

Виталька Т*** — Баллон, а об этом ты дома рассказывал? Ты уж извини за подъ…ки, не со зла от скуки тебя подкалывали. Был ты тихий, спокойный, безответный парень. Драться не любил, да и не умел. Зато в любой технике хорошо разбирался. И что бы тебе там не говорили, но свой солдатский долг ты исполнил, хоть и с голой жопой. Да и потом ни разу никого не подвел. Не представляли тебя к орденам и медалям, но если бы не тот случай на посту, были бы у нас потери, а так все только смехом обошлось. Легкой тебе дороги Баллон, ты наверно как планировал, так и стал на гражданке шофером.

Как бы то не было, а больше духи через нашу роту прорываться не пытались. Они растворились среди местного населения. Дальше их царандой выявлял, их батальон и наша рота совместно действовала.

Мы кишлак окружаем и постами блокируем, а царандой кишлак шерстит, всё там на уши ставит. Советские части старались на прочесывания в населенные пункты не допускать, уж больно потом многого жалоб от местного населения на наших интернационалистов поступало.

Гурьбой без строя, идет через наш пост группа царандой человек тридцать, мельком нас оглядывают и дальше. А тут раз! Один другому что-то кричит и все возле нас тормозят и разглядывают. Даже те кто вперед ушел возвращаются. Смотрят, смотрят да как заржут и на Жука грязными пальцами показывают. Жук это сержант и.о. командира четвертого взвода. Он после гибели лейтенанта Игоря О*** взвод принял. Нормально справлялся. В этот раз я с ним в одну боевую группу попал. Жук резкий паренек, росту среднего да здоровый как бык, черноволосый, смуглый, скуластый, дерзкий на руку. Пальцем на него показывать, да еще и смеяться при этом, это дело весьма опасное для здоровья.

— Урою! — хмуро обещает Жук смеющемуся царандою, и угрожающе ворчит, — Заткнись!