Осень (сборник) - Елена Федорова

Делая ставку на Рифа, старик просчитался.

Он плохо знал своего сына.

Он надеялся, что тот помчится отнимать золотой маятник у Роберта, что из-за этой вещицы братья станут злейшими врагами.

Он не предполагал, что Риф не поверит его словам, сочтет их выдумкой, не придаст им значения. А ведь маятник, в самом деле, сделан из чистого золота…

Роберт вошел в дом Тильды положил на стол маятник, сел на стул, закинул ногу на ногу, обхватил колено руками. Тильда, сидевшая за столом, вскочила, уронила стул, воскликнула:

– Зачем, ты притащил его в мой дом?

– Я устал. Напои меня, пожалуйста, чаем, – сказал Роберт, глядя перед собой.

Она побежала на кухню, вернулась с большой чашкой. Поставила ее на стол, тронула Роберта за плечо, спросила участливо:

– Что-то случилось, сынок?

– Да, – ответил он, продолжая смотреть перед собой.

Тильда подняла свой стул, села напротив Роберта, положила руки на стол, спросила:

– Как ты узнал?

– Догадался, – ответил он, посмотрев на нее осуждающе.

Тильда выдержала этот взгляд. Она знала, что рано или поздно Роберт узнает правду.

– Пей чай, – сказала Тильда. Роберт сделал несколько больших глотков, похвалил:

– Отменный чай. Ты добавила что-то особенное?

– Да, – она улыбнулась. – Цветы подсолнуха дают такой особенный вкус. Налить еще?

– Пока нет, – ответил он, рассматривая рисунок на чашке. Ему хотелось швырнуть эту чашку в угол так, чтобы в разные стороны брызнули осколки стекла, но здравомыслие подсказало не делать этого. Роберт поставил чашку на стол, посмотрел на Тильду.

– Ты научился управлять своими эмоциями, Роберт, это прекрасно, – сказала она.

– Ты тоже, – сказал он, скрестив на груди руки, чтобы унять дрожь. Он был вне себя. Все внутри клокотало и готовилось вырваться наружу разрушительной вулканической силой. Роберт еле сдерживался, чтобы не наброситься на Тильду с кулаками. Он ждал, когда она начнет говорить, когда расскажет ему свою историю.

– Утром прибегала Джулиана, – сказала Тильда, убрав руки со стола. – Она…

– Не то, – сказал Роберт, пробуравив ее взглядом.

– Не то, – согласилась Тильда. – Ты прав.

Она встала, облокотилась на спинку стула, сказала с вызовом:

– Ты не имеешь права осуждать меня. Ты…

– Я тебя не осуждаю, – проговорил Роберт, подавшись вперед. – Я желаю услышать правду. Правду, нянюшка.

Она села на стул, уронила лицо в ладони, всхлипнула:

– О, Роберт, если бы ты знал, как тяжело мне вспоминать об этом. Как больно…

– Боль уйдет лишь тогда, когда ты захочешь от нее избавиться, – сказал Роберт. Тильда убрала руки от лица, сказала решительно:

– Да. Носить это в себе становится просто невыносимо. Я чувствую, как эта чернота разрастается внутри меня, поглощая все хорошее и доброе, что еще осталось. Я умираю, Роберт.

– Все мы когда-нибудь умрем, – проговорил он задумчиво. – Кто-то раньше, кто-то позже, – посмотрел на Тильду. – Но пока мы живы, у нас есть шанс все изменить. Останови свой маятник, Тильда.

– Да будь он проклят, этот маятник, – воскликнула она, вскочила, стукнула по маятнику кулаком, принялась тереть ушибленное место.

Роберт, наблюдавший за ней, расхохотался, а потом разрыдался. Тильда, прижала его голову к своей груди, заговорила нежно, по-матерински:

– Милый мой мальчик, успокойся. Все будет хорошо. Все пройдет. Боль утихнет. Ты еще будешь самым счастливым. Ты найдешь любовь, получишь вознаграждение за все свои страдания. Не плачь, сынок. Не плачь…

Роберт обнял ее и не выпускал из своих объятий до тех пор, пока не высохли слезы. Тильда погладила его по голове, спросила:

– Хочешь чаю?

– Да.

Она принесла новую чашку, поставила перед Робертом, сказала:

– Я хотела забрать этот маятник, потому что считала его своим, – усмехнулась. – Я считала его своим, потому что мы с твоим отцом родственники.

– Вот так новость! – Роберт посмотрел на нее с любопытством.

– Я – внебрачный ребенок, о существовании которого твой отец не догадывался, – сказала Тильда. – Когда ему исполнилось шесть лет, его, как и тебя, отправили в гимназию. Он не знал, что его любимая нянюшка стала мамой и ее с позором выгнали. Правда, надо отдать должное хозяину, моему отцу, который сделал все, чтобы мы с мамой не умерли с голода. Он помогал нам, как мог, опекал. Когда я подросла, он подарил мне старинный ключ и рассказал о том, что в доме есть часы с золотым маятником, которые я смогу завести этим ключом. Часы стоят со дня моего рождения. Так он отомстил жене за жестокость по отношению к нам. Он сказал мне, что я смогу забрать маятник из часов тогда, когда пожелаю.

– Только не делай этого, пока я буду жив, – попросил он.

Я выполнила его просьбу. Но мысль о том, что я должна забрать золотой маятник, так прочно укоренилась в моей голове, что я ни о чем, кроме него, не могла думать. Я узнала, где живет мой братец. Я превратилась в его тень. Однажды у меня появилась мысль о том, что, став его женой, я легко завладею фамильной реликвией. Но новая мысль, о том, что я должна буду раздеться и лечь с ним в постель, повергла меня в ужас. Я даже заболела и несколько дней не выходила из дома. А когда болезнь отступила, и я побежала на улицу, то увидела, как брат едет венчаться.

– Когда он успел найти себе невесту? – удивилась я. – Неужели за неделю, пока я болела? Что же мне теперь делать?

Ответ пришел очень скоро. Я узнала, что барышня собирается стать мамой, поэтому так спешно и обвенчались молодые.

Я ликовала. Провидению было угодно, чтобы я вошла в дом брата на правах няни. Если бы ты знал, как мне было приятно заводить старинные часы. Я сделала это в полночь, когда все спали. Я достала старинный ключ, подаренный мне отцом, повернула несколько раз. Звякнули пружинки, механизм пришел в движение, стрелки сдвинулись с мертвой точки. Когда часы стали отбивать время, все обитатели дома пришли в трепетный восторг. Я восторгалась вместе со всеми. А душа моя ликовала. Я испытывала превосходство над этими людьми.

Я не спешила забирать маятник. Мне это стало ненужным. У меня было все, о чем люди мечтают: я жила в богатом доме брата, меня любили, у меня рос прекрасный, умный малыш, которого я считала своим сыном, – улыбнулась. – Я до сих пор считаю тебя своим сыном, Роберт. Прости мне эту прихоть.

– Прощаю, матушка, – сказал Роберт с улыбкой.

– Спасибо, милый, – глаза Тильды увлажнились. – Жаль, что нельзя вернуть назад то беззаботное время, когда ты был малышом, когда твой отец еще ни о чем не знал, – она вздохнула. – Я не знаю, кто сказал Ироду, что я – его сестра, но это известие изменило мою жизнь. Вначале он хотел меня убить, но потом обвинил в нечистоплотности и выгнал с позором. Выгнал, не дав мне ни гроша. Небольшие сбережения, которые у меня были, очень быстро закончились. Чтобы выжить, я пошла в монастырь. Но через несколько месяцев сбежала оттуда. Меня поразило то, что монахини говорят одно, делают другое, думают третье. Жить среди таких людей мне стало нестерпимо. Я взяла узелок с вещами и пошла бродить по свету, – улыбнулась. – Господь услышал мои молитвы. Я встретила родителей Джулианы. В их доме я обрела покой и счастье. Мысли о мести меня нет-нет да и донимали, но я боролась с ними, и наконец-то одержала победу. И вот… – она стукнула ладонью по маятнику. – Орудие мести само явилось в мой дом. Этот маятник исковеркал мою жизнь. Зачем он мне? Чтобы умножить мои страдания? – покачала головой. – Отнеси его назад, Роберт.

– Нет. Я не понесу его обратно, – заявил Роберт категорично. – Если хочешь, неси его сама.

– Неплохая мысль, – воскликнула Тильда, глаза ее засияли. – Я отнесу его обратно завтра в полдень.

– Завтра в полдень, – повторил Роберт…

Тильда вошла в гостиную, увидела старика, сидящего перед большими часами. Взгляд старика был устремлен на стрелки, который замерли на цифре двенадцать.

– Удивительная штука – жизнь, – сказал он. – Каждый день преподносит свои сюрпризы.

Тильда подошла к часам, открыла дверцу, повесила маятник на место, качнула его, несколько раз повернула ключ в механизме. Пружинки звякнули, стрелки вздрогнули, часы пробили двенадцать раз. Старик улыбнулся.

– Вот чего мне не хватало – голоса часов, голоса вечности, – посмотрел на Тильду. – Неужели, золото потеряло свою цену, что люди так легко расстаются с ним?

– Для кого-то оно никогда не имело цены, – сказал она. – В мире есть другие ценности, о которых ты даже не подозреваешь.

– Другие ценности – это сказки для бедных. Оставь свои проповеди, Тильда, – старик скривился. – Нам с тобой прекрасно известно, что мир не изменится до тех пор, пока люди сами не захотят измениться, пока не поймут, что маятник зла заложен в каждом из нас. В любой момент он может прийти в движение и оглушить своего владельца двенадцатью ударами. Что произойдет после, предсказать невозможно. Никто не знает, что случится после финального удара.