Секрет Тамплиеров - Неустановленный автор

Мне снова припомнились все события последних недель. Ссоры с родителями. Испорченные отношения с учителями. «Двойки».

Замечания Леонидова. Бульдозер! Я вспомнил, какое было у него выражение лица, когда я застрял на этом проклятущем коне. Он издевался надо мной. Тут же припомнился хохот одноклассников.

«Как я теперь появлюсь в классе после такого позора!».

Я разозлился. Еще никогда в жизни я не впадал в такое бешенство. Я с неприязнью посмотрел на монету, которая словно жгла мою ладонь. Ну чего мне не хватало раньше! Учился прилично. В баскетболе итак был один из лучших, если не самым лучшим. Все было нормально. Неужели я не мог бы добиться успехов без этой штуковины? Так уж ли она мне нужна?

В голове помутнело от ярости. Все эти вопросы казались мне неразрешимыми. Я понял, что не могу сделать выбор: что мне важнее, успех или благополучие близких?

И, решив, что ничего, кроме неприятностей, она мне не приносит, я размахнулся и швырнул ее в реку.

В следующую секунду в голове прояснилось.

«Что я натворил!» – меня охватил такой страх, никогда больше не увидеть своей драгоценной монеты, что я готов был без раздумий броситься в реку, чтобы достать ее оттуда.

Но вода была холодная. Я все-таки еще не псих.

«Может, это судьбой так предопределено», – сказал я себе, вспомнив слова Красильникова.

Не сумел я справиться со своей находкой. Видно, она не мне предназначена. Мне хотелось плакать. Я круто развернулся и пошел домой. Но, пройдя несколько шагов, остановился и замер на одном месте.

«Какое право я имел выбросить монету! Она ведь не моя. Эту монету ищут музеи всего мира. От нее зависит разгадка секрета тамплиеров! Если уж у меня не хватило сил обладать ею, я обязан был вернуть ее на законное место – в музей, откуда ее украли. А я что сделал? Это называется „собака на сене“ – ни себе, ни другим».

Я понял, что поступил подло и малодушно.

«Может, в мире живет кто-то, кто лучше сумеет распорядиться монетой! Я должен вернуть ее!».

Я решительно возвратился к реке. Попробовал ее рукой – вода была ледяная, градусов пять, а то и меньше. Но это не останавливало меня. «Сам напортил, сам и исправлять должен», – сказал я себе.

Я посмотрел по сторонам. Вокруг не было ни души. Да и кому придет охота шататься по берегу реки в такую погоду? Я скинул куртку. Тут же меня обдало холодной сырой волной осеннего ветра. Поеживаясь, я продолжал снимать одежду.

Когда очередь дошла до брюк, мне послышался чей-то громкий крик.

Обернувшись, я увидел Красильникова, который со всех ног несся ко мне.

– Ты чего? – спросил он меня, задыхаясь от быстрого бега.

– Ничего, – спокойно ответил я.

– В моржи, что ли, записался?

Антон сказал это с улыбкой, но при этом на меня смотрели его испуганные глаза. Я догадался, почему он такой.

Красильников, видно, решил, что я собираюсь утопиться. От этой мысли я даже повеселел.

– Просто хочу окунуться, – сказал я.

– Ты с ума сошел – вода ледяная!

– А я недолго!

– Гислер! Не дури! Ты не проплывешь и трех метров.

– Это почему?

– Тебе ноги судорогой сведет. И потом, ты посмотри на себя – ну какой из тебя пловец, если ты через коня не смог перепрыгнуть!

Красильников нажал на больное место. Я разорался:

– Не твое дело, доплыву я или нет! Иди, откуда пришел, понял?!

И продолжал раздеваться.

– Ну ладно, – сказал Красильников с такой решительностью, что я удивленно посмотрел на него, – раз ты полезешь, то и я с тобой. Может, смогу тебя вытащить, когда ты тонуть начнешь.

Так поступают настоящие друзья. Я никогда и не сомневался, что Антон – мой лучший друг. По крайней мере, этого монета не смогла изменить.

– Тебя это не касается, я сам справлюсь, – ответил я.

– С чем?

– Ни с чем, – я понял, что чуть не проболтался.

– Ты что, натворил что-нибудь?

Красильников всегда отличался умом и сообразительностью.

Отпираться не имело смысла.

– Я монету бросил в реку.

– Ага! Теперь все ясно. И что же, ты думаешь, что сумеешь ее найти?

– Я должен! Не могу я так все оставить. Выбросил со злости, а потом одумался. Я ведь ее вернуть должен, а не бросать куда ни поподя.

– Это все правильно, – согласился Антон, – но ты пойми, Гислер, мы ее не достанем сейчас. На это надо много времени.

Тем более, здесь и дно глубоко. Придется нырять.

– А что ты предлагаешь?

– Подождем.

– Чего подождем? – не понимал я.

– Весны, – Красильников говорил со мной, словно с малым ребенком, – подождем, пока вода снова прогреется.

– А вдруг за это время она пропадет!

– Ну куда она пропадет? – уговаривал меня Антон. – Никто ее отсюда не вытащит, и течением ее не унесет. Полежит себе спокойненько до лета, а потом мы ее достанем, и тогда можешь делать с ней, что хочешь.

Я призадумался. В том, что предлагал Красильников, был прок.

За эти несколько месяцев у меня будет время, чтобы как следует все обдумать и решать, что делать дальше. А сейчас, когда ее у меня нет, я начну жить своей обычной жизнью. И посмотрю, какая жизнь мне больше по душе.

Антон поеживался на ветру. Тут только я вспомнил, что стою, почти раздетый, да еще и друга заставляю мерзнуть – он ведь тоже уже успел скинуть верхнюю одежду. Представляю, как мы замечательно выглядели, хорошо, что у реки никого не было.

– Да, та прав, наверное, – произнес я.

– Конечно, прав, – подтвердил Красильников, – ну что, одеваемся?

Я кивнул и поднял с земли свои вещи. Все-таки хорошо иметь такого друга – никакая магия его не заменит.

И все же я очень расстроился. Никак не мог смириться с мыслью, что монета для меня потеряна. В глубине души роились подозрения, что Антон может ошибаться, и до лета ее унесет течением.

– Нужно хорошенько запомнить это место, – сказал он.

– Я его и так никогда не забуду.

Красильников по дороге пытался развеселить меня всякими разговорами, но это у него плохо получалось. Я готов был все на свете отдать, чтобы вернуть свою монету. Мне было так плохо, точно я потерял самое дорогое, что у меня есть. Антон понимал меня.

– Может, ко мне пойдем? – предложил он. – В игру сыграем?

Я молча покачал головой. Не до игр мне сейчас было.

Я вернулся домой. На душе у меня было черным-черно. Есть не хотелось, и я пошел к себе, чтобы лечь на кровать и погрузиться в свои мрачные мысли.

Вдруг мне почудилось, что на подушке что-то блестит. В комнате был полумрак. Я включил свет и подошел к кровати. На подушке лежала моя монета, как будто я всего час назад не бросал ее в реку. Ну и обрадовался же я!

«Никогда больше с ней не расстанусь», – думал я, любовно поглаживая свое сокровище. Теперь я окончательно понял, что дороже ее у меня ничего нет.

Глава 9

Вечером Антон и Ева сидели у меня дома.

– Все ясно. – сказал Красильников, когда выслушал мой рассказ. – Ты выбросил ее сгоряча, а на самом деле еще не готов с ней расстаться. Поэтому она к тебе и вернулась.

– Я тоже так думаю, – сказала Ева, – ты все еще с ней связан. И эту связь должен разорвать сознательно.

– Я не собираюсь ничего разрывать, – ответил я, – я решил, что никогда с ней не расстанусь.

Ева и Антон переглянулись и промолчали.

– Вы что, не верите мне?

– Время покажет, – сказал Антон.

Я задумался. Мне теперь тоже было ясно, что передо мной два пути: успех в спорте или избавление людей от болезней.

Допустим, я выберу первое. Но я точно знал, что когда заболеет кто-то из моих близких (а это в последнее время стало случаться подозрительно часто), я не вытерплю и вылечу их, и тогда у меня опять все пойдет кувырком. Ребята смотрели на меня понимающе.

– М-да, – протянул Антон, – трудная дилемма.

– А как вы думаете, – меня осенило, – может, можно научиться совмещать и то, и другое?

Оба они, как по команде, покачали головой.

– В том-то вся соль, что нельзя. Выбор нужно делать. Это ясно, как день, – ответил Антон.

Я согласился, мне это тоже казалось ясным.

– Так что решай, – сказал он, поднимаясь.

Время было позднее, и ребята пошли по домам.

Во сне я снова видел Мануэллу. Она разговаривала со страшным человеком, кажется, священником, и очень его боялась. Он поставил ее перед выбором: или она перестанет лечить людей, или ее обвинят в колдовстве. Девушка выбрала первое.

Утром я подумал, что неспроста мне это приснилось и тоже, как и Мануэлла, твердо решила не заниматься больше лечением.

В конце концов, у нас медицина бесплатная. Обходились же все вокруг без моего дара, значит, и теперь обойдутся.

Но где-то в глубине души оставались сомнения.

Прошло несколько дней. Все вроде стало налаживаться. Я опять получал хорошие отметки, настроение у меня было отличное, Леонидов перестал смотреть на меня с беспокойством. А после того, как наша команда выиграла городской кубок, он подошел ко мне и сказал: