Под знаком полумесяца - Чингиз Абдуллаев

Кафаров снова усмехнулся. Он понимал все гораздо лучше остальных. И все мои невысказанные вопросы он тоже услышал.

— Ты должна понимать, что наше дело как раз в первую очередь защищает твою мать и твою дочь, — пояснил полковник, — и гораздо лучше, чем все наши говорливые болтуны где-то в международных организациях или в нашем парламенте. Наша работа исключительно важна. Не забывай, что мы уже почти двадцать лет находимся в неопределенном состоянии «замороженной войны». Какой у тебя второй вопрос?

— Личный.

— Понятно. Хочешь узнать, он женат или нет?

— Вы умеете читать мысли? — Этот вопрос я буду задавать себе и ему еще много раз в жизни. И каждый раз он будет меня удивлять. Полковник посмотрел мне в глаза и негромко произнес:

— Просто понимаю твое состояние.

Кафаров не улыбнулся. За это я ему была очень благодарна. Он даже не очень удивлялся моему желанию узнать ответ именно на этот вопрос. За что я была ему благодарна вдвойне. И честно ответил:

— Уже пять лет. У него растет трехлетний сын. У тебя интерес чисто романтический?

— Это тоже важно?

— Очень. Мне важно все, что касается тебя. В том числе и твоя наблюдательность.

— Я обратила внимание на его носовые платки. Всегда такие выглаженные и чистые. Никто, кроме супругов, не будет так следить за этим предметом туалета. Возможно, он сам гладил их по утрам, но мужчины обычно так не гладят свои платки. Линия сгиба не бывает такой ровной. И еще один момент. У него всегда были хорошо накрахмаленные воротники сорочек. В химчистках так обычно не стирают и не гладят. Я думала, что у него есть младшая сестра, которая следит за его одеждой…

— У него нет младшей сестры.

— Это я уже поняла. Спасибо, что сообщили, чтобы не питала ненужных иллюзий. Я видела, как он ко мне относится. Ему было даже неприятно, что я полезла целоваться.

— Не утрируй, — строго одергивает меня Кафаров, — и учти, что тебе еще придется не раз сдавать психологические тесты, прежде чем мы зачислим тебя в наш штат.

— Что в таких случаях говорят? Служу Советскому Союзу? Хотя уж лет двадцать как его нет. Значит, служу интересам родной республики, ставшей суверенной страной. Так лучше?

— В нашем ведомстве не знают подобных клятв, — сообщает Микаил Алиевич, — и вообще, постарайся успокоиться и не дергаться.

Я успокоилась и не стала ему говорить, как ужасно неприятно было мне слышать его слова о женатом Максиме Гейдарове. Больше я о нем ничего и никогда не спрашивала. Словно вычеркнув его из своей памяти. Навсегда. Мне было сложно представить, что когда-нибудь я снова сойдусь с человеком, который едва не стал моим любовником и за которого я собиралась выходить замуж. Мне очень сложно было представить, как я должна была к нему относиться и как мы будем взаимодействовать в будущем. Но ничего этого не произошло. Все закончилось гораздо более прозаически и более трагически.

Конечно, мы смогли пройти через массу испытаний и обеспечить относительную стабильность и порядок в нашем государстве. Для этого нам пришлось пережить Большую войну с соседями, чудом дважды избежать Гражданского противостояния, подавить сепаратистское движение на юге республики, суметь избежать повторения подобного сценария на севере и пройти через братоубийственное столкновение в Гяндже, мятеж омоновцев в Баку и еще три или четыре попытки государственных переворотов. Но начиная с середины девяностых годов наметилась определенная стабильность, и вот уже много лет в республике не происходит серьезных террористических актов. Постучу по дереву, чтобы не сглазить. И еще три раза сплюну. Но наши границы служат водоразделом не просто между государствами. В Грузии за эти годы чего только не произошло. С Арменией у нас до сих пор неурегулированные отношения и замороженные военные действия из-за карабахских событий. Из Ирана пытаются к нам проникнуть орды наркоторговцев. И в таких условиях держать стабильность очень сложно. Не забывайте, что за нашей северной границей находится Дагестан, где положение не просто серьезное. Оно там катастрофическое. Сотрудников правоохранительных служб отстреливают прямо на улицах. Почти все ответственные чиновники ходят с личной охраной, даже начальники почт и отделов социального обеспечения. Любой из них может оказаться мишенью — от муллы до министра. И в этих условиях действия наших сотрудников оказываются столь эффективными и важными, что на личные чувства можно не обращать внимания и наша подготовка требует подобных жестких проверок.

Ровно через три месяца капитан Максим Гейдаров погиб на границе между Азербайджаном и Арменией. Его убил снайпер. Тело привезли в Баку и тихо похоронили, даже не сообщив об этом в прессе. Когда погибает рядовой солдат, его именем могут назвать школу или библиотеку. И возможно, о его подвиге даже расскажут в местных газетах или покажут по телевизору. Когда погибает офицер из элитарной группы местного министерства национальной безопасности, то об этом в самом лучшем случае узнают только его родные и близкие. А иногда даже не узнают. Такая профессия. Жутко интересная и предельно неблагодарная. Вот с чем мне пришлось столкнуться уже в первые дни сотрудничества с Кафаровым.

Честно признаюсь, что, когда получила известие о смерти Максима, я проплакала несколько часов подряд. Вот такие мы дуры. Казалось бы, я должна была вычеркнуть его из своей жизни, навсегда забыть, даже возненавидеть. Ведь он встречался со мной исключительно по заданию полковника. Но я ведь этого не знала. И он действительно мне нравился. И даже после того как я узнала всю правду и он показался мне таким ничтожным и смешным, я все равно сохраняла к нему некие чувства симпатии. И когда он погиб, мне было больно. Вот такая нелогичность в моих рассуждениях, как сказал бы сам Микаил Алиевич.

Должна признаться, что моя несостоявшаяся любовная история с Максимом меня просто потрясла. Я еще некоторое время вообще сторонилась мужчин, словно они были прокаженными и эта зараза могла перейти и на меня. В каждом новом знакомом мне чудился подвох, ухмылка Микаила Кафарова, который в очередной раз решил меня проверить. Но как бы ни было, именно история моего знакомства с оперативной группой полковника и участие в моей судьбе Максима на долгие годы вперед предопределили мое отношение к противоположному полу и отучили меня от некоторой экзальтации, характерной для моего состояния сразу после развода.

Глава 13

Несколько дней мы работали с Яковом Ароновичем, и я каждый раз поражалась его точным и метким наблюдениям. Он лично обошел весь дворец, проверяя каждый вход и каждый выход. Дворец «Кристалл-холл», который возводили к конкурсу «Евровидения», обещал стать местной достопримечательностью. И даже попасть в Книгу рекордов Гиннесса, так как был построен за несколько месяцев практически на пустыре. Здесь даже продумали специальную подсветку, которая прямо на стенах дворца должна была зажигать национальные флаги государств, участник которой представлял в этот момент свою страну. Уже тогда было ясно, что Россию будут представлять «Бурановские бабушки». Конечно, это было своеобразное решение российского жюри, и поначалу в Баку даже немного обиделись. Неужели в Москве не нашли никого более серьезного и молодого? Но к бабушкам привыкли, а после того как они появились в столице Азербайджана, их просто полюбили. И очень рьяно поддерживали, желая им победы.

Яков Аронович чертил схемы, обдумывал пути проникновения возможных террористов в «Кристалл-холл». И тут вмешался наш директор института, который предложил провести конференцию с участием приехавшего всемирно известного литературного критика Якова Ароновича Гольдфарба. Можете себе представить мое состояние, когда я услышала это предложение? Но к моему изумлению, к нему достаточно спокойно и благожелательно отнеслись сначала полковник Кафаров, а потом и сам гость. Они не видели в этом ничего опасного, и с разрешением Гольдфарба я начала готовить эту конференцию. И все время вспоминала погибшего Шамиля. Его похоронили по нашим обычаям на городском кладбище. На похороны пришло довольно много людей. Шамиля многие знали и любили. Потом были три дня, которые обычно отмечают в мечети. Конечно, и туда пришло много людей. И среди тех, кто там появился, не было ни Самира, ни Арифа, ни меня. Даже Люда Борисенко не могла там появиться. Иногда бывает и такое, когда друзья уходят в мир иной, и ты не имеешь права даже появиться на их похоронах.

Прошло еще несколько дней. Нам казалось, что инцидент с Шамилем Тушиевым был всего лишь невероятным случаем совпадения, который иногда случается в жизни каждого агента. Когда его участие в переговорах было неверно истолковано, и кто-то решил физически устранить нашего друга. Но поверить в такую очевидную наивность мешали наши знания фактов, при которых будущие убийцы должны были обладать слишком большой информацией о Тушиеве, чтобы провести такое убийство. И поэтому нам было очень тревожно.