В приемной доктора. Закулисные драмы отделения терапии - Амир Хан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я вижу, что вы обращались к одному из моих коллег по поводу боли в колене, и он направил вас на физиотерапию, – сказал я.
– Да, она не помогла. Колено все равно болит, поэтому мне нужна справка.
– Но физиотерапевт написал, что вы не пришли на прием, мистер Таклова.
– Я не получал от него уведомлений.
– Их дважды присылали на ваш домашний адрес, – ответил я, понимая, что развивать эту тему бесполезно. – Что ж, почему бы вам не рассказать мне о своем колене, чтобы я мог оценить его состояние?
– Оно болит, когда я слишком долго стою, – сказал он, указывая на него пальцем.
– «Слишком» это сколько? – спросил я.
– Не знаю, минут двадцать. Слушайте, вы выпишете мне справку или нет? Она нужна к завтрашнему дню.
Зденко начал нервничать. Он беспрестанно ерзал на стуле и то и дело проверял телефон.
– Вы принимаете обезболивающие препараты?
Пациент покачал головой.
– Я осмотрю ваше колено, а потом мы поговорим о справке, – предложил я.
Он задрал штанину, и я присел, чтобы провести осмотр. Колено показалось мне абсолютно нормальным: ни отека, ни проблем со связками, ни признаков травмы.
– Вы травмировали колено? – спросил я.
Зденко пожал плечами. Его больше интересовал телефон, чем то, что происходило в кабинете. Он писал кому-то сообщение. Я снова сел на стул.
– Мистер Таклова, хорошая новость в том, что во время осмотра я не заметил никаких патологий, поэтому с вашим коленом, вероятно, все нормально, – сказал я. – Если оно действительно болит уже два месяца, я могу направить вас к физиотерапевту, но на этот раз вы должны сходить на консультацию.
– Не нужен мне никакой физиотерапевт. Я хочу, чтобы вы дали мне справку. Вы меня не слушаете.
Зденко явно разозлился, и последнее предложение он практически прорычал. Я почувствовал, что начинаю нервничать.
– Мистер Таклова, так не пойдет. У меня нет медицинских оснований утверждать, что вы не можете пойти в суд завтра. Даже если бы они у меня были, справки такого рода готовятся до пяти рабочих дней.
Я понимал, что это разозлит его еще сильнее, но я не был готов поставить свою подпись на поддельной справке. Я был убежден, что с коленом этого парня все в порядке. Он не ходил к физиотерапевту и не нуждался в обезболивающих. Осмотр ничего не выявил. Причины, по которой он не мог явиться в суд, попросту не было.
– Эта чертова справка нужна мне сегодня, – произнес Заденко четко и медленно. Он перестал ерзать на стуле и убрал телефон в карман. Все его внимание было сосредоточено на мне.
– Позвольте спросить, по какой причине вас вызывают в суд? – спросил я, надеясь, что новая линия разговора разрядит обстановку.
– Это не ваше дело. Мне нужна от вас только справка, в которой говорится, что я не могу прийти из-за проблем со здоровьем.
С меня было достаточно. Зденко меня напрягал, и я хотел, чтобы он покинул мой кабинет.
– По правилам нашей клиники такого рода справки изготавливаются по заявлению пациента, и они не бесплатные…
– Плевать я хотел на ваши правила, – сказал Зденко, поднимаясь. – Ты обычный врачишка, и, если я скажу тебе выписать мне справку, ты это сделаешь.
Зденко сделал шаг вперед и встал прямо передо мной.
Я тоже поднялся из-за стола и посмотрел на него в упор. Затем я медленно подошел к двери и открыл ее.
– Консультация окончена, мистер Таклова, – сказал я. – Вам пора.
Конечно, я испугался. Зденко был гораздо крупнее меня, и тот факт, что ему нужно было в суд, свидетельствовал о его криминальном прошлом. Я хотел, чтобы он ушел.
Он не сошел с места.
– Я не уйду отсюда, пока ты не выпишешь мне справку, – пригрозил он.
Зденко повысил голос. Пациент, проходивший по коридору, посмотрел на нас, но не остановился.
– Если вы сейчас же не уйдете, мистер Таклова, я вызову полицию, – сказал я громко. Я надеялся, что кто-нибудь из сотрудников клиники услышит наш разговор. В кабинете была тревожная кнопка, оповещающая всех об опасной ситуации, но она находилась под столом, у которого стоял Зденко.
– Вызывай. Я тебя знаю, Амир. Я знаю, на какой машине ты ездишь. Кем ты себя возомнил? Я буду тебя ждать. Я буду тебя ждать и надеру тебе задницу.
Зденко оскалился и через несколько секунд вышел из кабинета.
Я выдохнул. Он фамильярно назвал меня по имени, что было неприятно. Мое сердце выпрыгивало из груди; меня трясло и подташнивало. Так мне еще никогда не угрожали, и это был новый для меня опыт. Я минуту простоял у двери, не зная, что делать. Мне хотелось рассказать кому-нибудь о произошедшем, но нужно было принять еще двух пациентов, а прием и так затянулся.
Я решил, что мне необходимо обсудить случившееся с кем-нибудь. Я не мог сразу принять следующего пациента, потому что мне бы не удалось сосредоточиться. В моей голове все еще крутились угрозы Зденко.
Я нашел нашего администратора Николу и рассказал ей о произошедшем, умолчав о том, что после ухода Зденко я чуть не упал в обморок. Я боялся, что он действительно будет ждать меня на парковке, и мы с Николой решили, что нужно вызвать полицию.
Когда пациент злится или кричит на своего врача по какой-либо причине, он забывает, что врач не может сделать перерыв или пойти домой, потому что ему испортили настроение.
Наш день расписан по минутам: мы принимаем нового пациента каждые 10 минут, и у нас нет возможности проработать свои эмоции.
Нам приходится отодвигать чувства на второй план и сосредотачиваться на следующем пациенте. Моим следующим пациентом был очаровательный пожилой мужчина, но мне было сложно его слушать, так как мысленно я прокручивал предыдущую консультацию.
В тот день я пришел на работу с единственной целью – помогать людям, и мне казалось несправедливым, что кто-то может просто войти и запугать меня. Еще я рассердился на себя за то, что позволил Зденко выбить себя из колеи и испортить следующую консультацию. Тот милый пожилой мужчина заслуживал внимательного отношения, которого я не мог обеспечить.
Мне пришлось допоздна задержаться в клинике, поскольку я давал показания полиции. Молодой полицейский записал все, что я сказал, слово в слово. Он объяснил, что действия Зденко можно расценивать как нападение. Меня это удивило, ведь он меня не ударил. Полицейский сказал, что если бы он ударил
