За точкой невозврата. Вечер Победы - Александр Борисович Михайловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Заокеанским гегемоном вы называете Соединенные Штаты Америки двадцать первого века? – торопливо спросил Рузвельт.
– Да, – ответил вождь советского народа, – именно так. Алчность и жажда неограниченной власти в конце концов свели американские элиты с ума. А как же иначе – ведь счастье мирового господства было уже в руках, но вырвалось и улетело, и теперь каждый следующий шаг только приближает окончательный разгром.
– Да, мистер Сталин, мне было очень горько, когда я узнал, что дело всей моей жизни было так бездарно спущено в клозет из-за мелочных меркантилистских соображений банкиров и биржевых спекулянтов, – признал Рузвельт. – И в то же время даже такая изуродованная и больная Америка для меня все равно не чужая, и я хотел бы знать, не собираетесь ли вы разобраться с той Америкой в своем любимом стиле, чтоб не осталось и камня на камне?
– А с кем мы разбирались так, что не осталось камня на камне? – услышав перевод, обиделся Сталин. – Германию мы только пугали, чтобы этот технизированный людоед вел себя прилично, а остальных лишь слегка отшлепали, приводя в чувство.
– Но когда в нашу историю вмешались ваши партнеры из России будущего, ничего в Европе и мире не осталось таким, как прежде, – сказал Гарри Гопкинс.
– Сама Вторая Мировая Война должна была изменить этот мир до неузнаваемости, – сказал президент Путин, – мы только сдвинули вектор изменений в нужную нам сторону и придали этому процессу дополнительной энергичности, чтобы избежать лишних жертв. Это только кажется, что скоротечные войны особенно кровопролитны – если взять на круг, потери в них гораздо меньше, чем в вялотекущих затяжных конфликтах. В общем, по Европе нам удалось примерно в десять раз уменьшить количество человеческих жертв, особенно за счет недопущения массового убийства гражданского населения германскими нацистами и англо-американскими гегемонистами. По части массового преднамеренного уничтожения некомбатантов в нашем прошлом ваше, мистер Рузвельт, американское военное командование прочно удерживало второе место после последователей бесноватого германского фюрера. На третьем месте были финские националисты, истреблявшие русское население Советской Карелии, а турецкие и японские людоеды выступали вне рамок общеевропейского конкурса на самого кровожадного серийного убийцу. Теперь вы в европейской войне не участвуете, Британия просто боится посылать свои бомбардировщики на нашу подмандатную территорию, а финские и германские националистические режимы прекратили свое существование и больше никого не убьют. Война на европейской территории закончена.
– И это говорите вы, жестоко и без всяких причин напавшие на несчастную Турцию, которая не сделала вам ничего плохого? – в горячке воскликнул Гопкинс, разозленный тем, что англосаксов назвали жестокими убийцами, но тут же осекся, потому что в кабинете Сталина моментально запахло озоном.
– Мы не собираемся спрашивать разрешения у разных заморских политиканов на то, чтобы добиться безопасности для своей страны, – медленно и веско произнес вождь советского народа. – Я вижу, что мы совершенно напрасно собрались сегодня в этом кабинете, потому что в некоторые головы еще не успела проникнуть мысль о неприемлемости вмешательства в чужие дела на другой стороне земного шара. Жестокий османский режим, много столетий походя заливавший свою землю кровью стариков, женщин и детей, будет уничтожен, невзирая на чьи-либо возражения, а турецкий народ – перевоспитан в духе общечеловеческого гуманизма и братского отношения к ближнему.
– Мистер Сталин, – воскликнул Рузвельт, – простите моего помощника, он необдуманно погорячился. Мы не собираемся каким-либо образом вмешиваться в ваши дела с Турцией и с кем-нибудь еще в Старом Свете, если вы не будете вмешиваться в политику на территории обеих Америк, завещанных нам доктриной Монро.
– Вот это настоящий мужской разговор, мистер Рузвельт, – сказал советский вождь, – сразу бы так. Мы тоже не собираемся вмешиваться в ваши американские дела, если вы не будете вмешиваться в наши в Восточном полушарии. Только учтите, что если ваш крупный бизнес, ограниченный в распространении на наши территории, начнет нещадно эксплуатировать население Латинской Америки как единственный доступный ему ресурс, то неизбежно ожесточение неприязни, которую местные испытывают к американцам-гринго, и доведение этого чувства до состояния лютой ненависти.
– И в таком случае вы разорвете достигнутые сегодня соглашения и обрушитесь на Америку всей своей мощью? – отшатнувшись в кресле, спросил Рузвельт.
– Нет, – ответил Сталин, – в таком случае ваша страна перестанет быть Америкой Нового Курса, которая нам так нравится, и отношения между нашими странами действительно начнут быстро ухудшаться. Но нападать мы на вас не будем, ибо не преследуем агрессивных намерений и не ищем себе на вашем материке приращения владений. Мы и Европу с Азией оставили бы в покое, но нам известно, что на малейший клочок земли вблизи от наших границ, который мы не возьмем под свой контроль, тут же влезут ваши торговцы демократией вразнос и военные, чтобы превратить несчастную забытую страну в плацдарм нападения на Советский Союз. А нам такого повторения другой истории не надо. Нет, мы просто сделаем так, что никакое нападение на нас с вашей стороны станет невозможно, а все остальное доделают ваши соседи с юга. Но это тоже плохо, и подобного исхода мы не хотим. Вы бы лучше воспринимали жителей латиноамериканских стране не как ресурс для эксплуатации, а как таких же людей, как вы, перед которыми следует держать свое слово, а также честно рассчитываться за приобретенный товар и приложенный труд. Вы, мистер Рузвельт, возможно, единственный человек, который может хотя бы попытаться взяться за труд по перевоспитанию американской нации на человекообразный лад, а мы вам поможем чем сможем. И тогда все у вашей страны будет хорошо.
– Мистер Сталин, – вздохнул Рузвельт, – вы же знаете, что жить мне осталось чуть более двух лет, а за такой срок процесс перевоспитания нации невозможно даже начать, так что, скорее всего, после моей смерти события пойдут по худшему из всех возможных вариантов. Большой бизнес, когда поймет, что его сажают на голодный паек, возмутится до глубины души и начнет искать способы отменить неизбежное…
Владимир Путин внимательно
