Крестоносец - Андрей Посняков

– Да нет, – Лиина лукаво прищурилась. – А вы что же, бросили комтурство?

Ратников подвинул пиво поближе:

– Можно сказать и так. Потянуло, знаешь ли, на острова… Помнишь, ты говорила про Тойво? Ну, к которому дала бусину…

– Ну да, помню.

– Говорят, умер Тойво. На прошлой неделе утонул.

– Господи, – девушка набожно перекрестилась. – Вот ведь как бывает… Жаль Тойво – хороший был человек. Так вы и не воспользовались моей бусиной, герр… Михель?

– Посидишь со мной? – поднял глаза Михаил. – Или вам тут не разрешают?

Лиина качнул головой:

– Да нет, можно. Пока народу нет.

Улыбнулась, уселась на лавку, рядом.

– Да, жаль Тойво, – покачал головой Ратников. – А что, кроме него… тот путь, к острову, никто не знает?

– Здесь – никто, – твердо сказала девушка. – Тойво ведь не здешний, с Нарвы-реки – просто вышло так, что пришлось родные места бросить.

– Да-а, – Михаил задумчиво сделал долгий глоток. – Хорошее пиво… И как же мне теперь тот островок отыскать? Ты сама-то там бывала когда?

– Бывала, – Лиина кивнула. – Только я маленькая еще была, не все помню. Да и ни к чему вам тот остров, Михель.

Девушка говорила об острове с явною неохотой, даже несколько раз оглянулась, словно бы искала причину уйти.

– Видишь ли, там, на этом острове, мой приятель, – взяв собеседницу за руку, все ж таки признался Ратников. – Хотел бы его отыскать.

– Поня-атно, – Лиина вновь улыбнулась и тут же наморщила нос. – Ума не приложу, кто бы тебе мог в этом деле помочь. Разве что наши… с Нарвы. Там есть селение… Передашь от меня поклон старому Яану.

– Обязательно передам, как только доберусь в те места.

– Добраться просто – завтра уходит торговый караван в Дерпт. С ними и езжай, по озеру-то нынче опасно, вскорости лед встанет.

– В Дерпт, говоришь? – подумав, Миша махнул рукой и улыбнулся. – А черт с ним, почему бы и нет-то?

Уж где-где, а в Дерпте его точно никто б не сообразил поискать. Тем более, где-то именно в тех местах затерялись следы некоего французского рыцаря, того самого, что, по слухам, сделал своей возлюбленной юную озерную ведьму, русалку. Лерку, наверное… Ее ведь тоже надобно поискать, не только одного Макса…

– Пошли, – снова оглянувшись, вдруг предложила Лиина. – Поищу… может, найду еще одну бусину. С ней надежней.

Они прошли через всю залу, полутемную, почти пустую, с длинными лавками и столами. Из расположенной рядом кухни сильно пахло кислой капустой и дымом.

– Сюда, – девушка кивнул на лестницу, ведущую на второй этаж, вернее сказать, на чердак, под крытую соломой крышу. – Осторожней, не провались… Заходи…

Каморка Лиины оказалась маленькой, но весьма уютной – зарешеченное, забранное слюдой, оконце, сквозь которое проникал страдавший излишней желтизной свет, пара сундуков, небольшой стол, мягкое, с накропанной соломою тюфяком, ложе под синим бархатным балдахином.

– По случаю прикупила, – кивнув на балдахин, похвасталась хозяйка. – У Саввы из Дерпта. Он вообще-то, порванный… не Савва – бархат. Потрогай… А я пока бусину поищу, где-то здесь, в сундуке должна быть…

Она нагнулась, так, что тонкая шерсть платья во всех подробностях обрисовала упругие ягодицы. Ратников сглотнул слюну… Лиина, похоже, и не собиралась тотчас же разгибаться. Обернулась, прищурилась:

– Знаешь, что-то никак не найду. Наверное, и нет таких больше.

Отойдя от сундука, она уселась на ложе и, притянув к себе гостя, властно поцеловала его в губы:

– Помнишь, как мы с тобой…

Еще б не помнить!

Ратников, не сопротивляясь, позволил освободить себя от одежды и, растянувшись на соломенном тюфяке, помог разоблачиться Лиине. В желтых слюдяных лучиках притягательно сверкнуло белое женское тело: тонкая талия, животик, грудь – упругая и большая…

– Ты все так же красива, Лиина, – обнимая девчонку за шею, прошептал Михаил.

Та улыбнулась и, лукаво щурясь, облизала кончиком языка губы:

– А ты все такой же страстный… герр Майкл!

Их молодые тела слились в едином порыве, лишь шуршала солома да чуть скрипело ложе… да слышались томные стоны…

– Славно! Славно!

Истосковавшийся по женской ласке Ратников любил эту разбитную девчонку долго и страстно, почти до полного изнеможения, и Лиина отдавалась ему точно так же. И губы ее были жаркими, как огонь, а в глазах сверкало буйное пламя страсти.

Караван – полтора десятка возов плюс дюжина кнехтов охраны – как и говорила Лиина, тронулся в путь еще засветло – купцы явно собирались добраться в Дерпт до наступления темноты… если такое вообще было сейчас возможно. Впрочем, в саму крепость Ратникову и не нужно было – добраться до узкого, соединяющего озера, пролива, а там – вдоль озера или, наняв лодку, – к Нарве-реке.

Никто из купцов особенно не интересовался, кто такой их новый спутник и по каким делам едет, видать, Лиина шепнула кому надо что надо, вот и не приставали – побаивались задавать лишние вопросы орденскому брату – именно так его ушлая девушка и представила.

Обильных дождей в эту осень – не говоря уж о лете – не было, да и подморозило – возы ехали хорошо, ходко. Везли, как определил любопытный Ратников, в основном хлеб – зерно в мешках – да бочки с медом и воском. Торговцы были псковскими, некоторые полностью поддерживали немцев, другие – не особо, а большинству же было абсолютно все равно, какая в их городе власть, лишь бы блюла спокойствие горожан, не драла семь шкур да не мешала торговать и получать прибыль. Даже возчики, обычно большие любители почесать языками, в пути переговаривались довольно вяло, политические темы вообще не трогали, предпочитая обсуждать местные дела да всякие слухи.

Миша тоже спросил – не слыхали ли про русалку, что набилась в любовницы к какому-то тевтону?

Оказывается, слыхали, но не от псковичей – об этом случае одно время говорили в Дерпте, правда, что был за рыцарь и что за русалка, ни возчики, ни купцы толком не знали. В Дерпте нужно было расспрашивать, в Дерпте, бывшем Тарбату – древнем городище эстов, в 1030 году захваченном Ярославом, много-много лет спустя прозванным «Мудрым». Ярослав назвал город своим христианским именем – Юрьев, но вот в это время Юрьев был Дерптом, форпостом крестоносцев ливонской ветви Тевтонского Ордена. Бывших меченосцев, короче.

Несмотря на небольшие размеры каравана, никто по пути купцов не тревожил. То ли нигде поблизости крупных шаек не было, а мелкие несколько смущала даже та охрана, которая имелась, то ли просто все боялись Ордена, контролировавшего местную торговлю.

Как стало смеркаться, караван вышел к озеру, к тому самому, узкому его месту, куда и надобно было Ратникову. На склоне пологого холма маячили деревенские избы.

– Йыига, – силясь выговорить непривычные звуки, обернулся возница. – Там заночуем… не успеем до ночи в Дерпт.

Михаил пожал плечами – Йыига, так Йыига, ему, честно сказать, было все равно – лишь бы в этом селении нашлась лодка (хоть какой утлый челнок), да хватило бы оставшихся монет ее арендовать или купить.

Хозяин постоялого двора (а по совместительству – и староста деревни) – высокий худощавый эст с немецкими именем Карл – встретил гостей приветливо, но без особых любезностей. Не лебезил, не кланялся, особо ничего не выспрашивал, лишь поинтересовался числом лошадей и кнехтов. Купцы тоже не проявляли никакого интереса ни к старосте, ни к его белесым дочерям-подросткам, что тут же занялись размещением прибывших и приготовлением пищи. Видать, и те и другие давно были друг другу не в новинку. Кроме Ратникова – на него девчонки явно заглядывались, особенно одна… длинная, как коломенская верста, белоглазая, с белесыми, как у молочного поросенка, ресницами. Нет, вообще-то она была ничего, симпатичная и даже вполне… Но с Лииной, конечно, никакого сравнения!

Она подкараулила его во дворе, почти сразу после не очень-то изысканного, но сытного – каша, печеная рыба, кисель – ужина. Сказала, что зовут ее Айна, что сейчас покажет место, где ночевать… Показала… В собственной постели, в небольшой пристройке, летней и сейчас довольно прохладной, если не сказать более. Вот вместе и грелись под одеялом из волчьих шкур. Ратникову не хотелось обижать девушку отказом, к тому же подобное поведение в здешней лесной глуши, похоже, было делом обыденным, во всяком случае, староста – если Айна, конечно, была его дочь – не проявлял ну совершенно никакого волнения или там, нездорового любопытства.

По-русски девушка говорила так же плохо, как и – надо полагать – по-немецки, ее же родную речь Миша, естественно, не понимал. Впрочем, тут нечего было и понимать, итак невооруженным взглядом видно…

Ничего не говоря, Айна усадила гостя на ложе и быстро, без всякого намека на стеснение, скинула юбку… рубашку…

Тощай! Ай, тощая!

Хотя, если по-другому сказать – фотомодель! И на личико ничего, приятственная…