«Встать! Сталин идет!» Тайная магия Вождя - Рудольф Баландин

Немецкая оккупация обернулась бы для значительной части местного населения трагедией или порабощением (что входило в планы нацистов). В то же время попытка отодвинуть границу от Ленинграда в глубь Финляндии обернулась войной, на которой за три с половиной месяца погибло почти 127 тысяч военнослужащих СССР. Победа досталась дорого, зато была достигнута цель, поставленная Сталиным. Поэтому во время Великой Отечественной войны удалось спасти Ленинград (финны воевали на стороне гитлеровцев).

Итак, попытка насильно оккупировать сравнительно небольшую часть Финляндии (с предложением компенсировать это передачей ей советских территорий) обернулась кровопролитной войной. А присоединение трех прибалтийских стран и значительных областей Польши произошло мирным путем. Вот принципиальная разница между оккупацией и вхождением в состав державы.

Победоносное, хотя и с немалыми потерями, начало войны Германии, а по сути всей континентальной Европы, против СССР могло завершиться капитуляцией если не от имени Сталина, то по инициативе тех, кто мог бы его сменить. Таким был расчет гитлеровцев. Он не оправдался.

Несколько слов о «внезапности» войны для Сталина. На рассвете 22 июня, по воспоминаниям Г.К. Жукова, руководитель страны крепко спал. Однако, судя по всему, это вовсе не свидетельствовало о его беспечности и непонимании напряженности обстановки. Вот что сообщает досье «История и современность» (№ 6, 2003 год):

«День перед началом войны Жуков описывает удивительно кратко, с большими недомолвками. О том, что происходило 21 июня, в его книге нет ни слова. Рассказ о начале войны Жуков начинает сразу с ночи на 22 июня. По его словам, директива о приведении приграничных войск в боевую готовность была отправлена в 0.30 ночи 22 июня. Почему так поздно? Ведь Сталин дал указание об этом еще днем. У Жукова объяснения нет».

Возможно, это говорит о том, что Георгий Константинович, занимавший пост начальника Генштаба, или не слишком торопился, или его отвлекли какие-то другие дела. По линии войсковой разведки он мог бы, пожалуй, еще раньше оценить опасность нападения.

Позже со слов Хрущева стали обвинять Сталина в том, что он слишком доверился мирным обещаниям Гитлера. Но нет никакого сомнения в том, что фюрер не внушал никакого доверия Сталину. В тот момент советскому вождю (который еще не был Верховным Главнокомандующим) оставалось только ждать и надеяться, что вторжение гитлеровцев отложено на следующий год. Хотя уже тогда была дана команда подготовить к отправке на запад страны некоторые воинские части, находившиеся в Сибири.

О том, какая была обстановка за полтора месяца до начала Великой Отечественной, можно судить, в частности, по воспоминаниям тогдашнего выпускника одной из военных академий Энвера Муратова. Днем 5 мая он с группой товарищей пришел на торжественный прием в Кремль. При входе их не обыскивали (вспомним миф о страшной подозрительности Сталина). На банкете один из тостов произнес генерал:

«— Товарищи! Предлагаю выпить за мир, за сталинскую политику мира, за творца этой политики, за нашего великого вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина.

Сталин протестующе замахал рукой и взял слово, заметно волнуясь. Вот главное, что он сказал:

— Этот генерал ничего не понял… Германия хочет уничтожить наше социалистическое государство, завоеванное трудящимися под руководством Коммунистической партии Ленина. Германия хочет уничтожить нашу великую Родину… истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых превратить в рабов. Спасти нашу Родину может только война с фашистской Германией и победа в этой войне. Я предлагаю выпить за войну, за наступление в войне, за нашу победу в этой войне!»

Слова Сталина на банкете свидетельствуют о том, что он серьезно и с большой тревогой относился к донесениям о готовящемся в середине мая фашистском наступлении.

Крупные поражения в начале войны не деморализовали народ, Красную Армию, Сталина. Хотя тогда положение было критическим, и рассматривалась даже авантюрная идея о физической ликвидации Гитлера осенью 1941 года. В случае взятия Москвы немцами покушение должно было произойти во время предполагаемого их парада на Красной площади. В 1942-м предполагалось уничтожить Гитлера в его полевой ставке в Виннице.

Планировалось покушение на него и в Германии. Организатором был впоследствии известный советский боксер И. Миклашевский — племянник актера Блюменталь-Тамарина (перебежавшего к немцам), внедренный советской разведкой как «добровольно сдавшийся в плен». Используя расположение чемпиона мира Шмерлинга, он вошел в высшие круги Рейха. Миклашевский разработал план покушения в одном из берлинских театров. В этом ему могла помочь подруга любовницы Гитлера Евы Браун — известная тогда кинозвезда Ольга Чехова (племянница жены А.П. Чехова — знаменитой актрисы, а также бывшая жена известного актера, племянника Антона Павловича, Михаила Чехова).

Неожиданно из Москвы поступил приказ о прекращении подготовки этой акции. Его отдал лично Сталин, которому регулярно докладывали о ходе разработки этой операции. В мемуарах П.А. Судоплатова объяснено: «В 1943 году Сталин отказался от своего первоначального плана покушения на Гитлера, потому что боялся: как только Гитлер будет устранен, нацистские круги и военные попытаются заключить сепаратный мир с союзниками без участия Советского Союза. Подобные страхи не были безосновательными».

Сталин знал, что на Западе есть значительный слой в верхних эшелонах власти, способный пойти на сговор с той частью нацистского руководства, которая готова была пожертвовать своим фюрером. Например, в начале 1945 года Ален Даллес вел сепаратные переговоры в Швейцарии с генералом СС Вольфом.

…У Сталина были все основания не доверять союзникам и затаить на них глубокую обиду. У него не было сомнений в том, что они, ведя войну с Германией, стараются максимально обескровить СССР. Обещая открыть второй фронт в 1942 году, они не только обнадежили советского Верховного Главнокомандующего, но и серьезно нарушили его стратегические планы. Не чувствуя никакой угрозы с Запада, немцы и их союзники смогли предпринять крупное наступление с угрозой захватить Ленинград и Сталинград.

Создается впечатление, что Черчилль и Рузвельт спокойно рассматривали такой вариант и даже — не исключено — надеялись на сильный подрыв позиций Советского Союза. После этого западные союзники могли бы диктовать ему свою волю. Однако летние немецкие успехи в 1942 году завершились зимой плачевно: сталинградской катастрофой.

Тут впервые, пожалуй, проявился военный стратегический талант Сталина. Под его руководством (без ведома Жукова) была разработана операция по дезинформации противника: наш агент, которому немцы полностью доверяли, сообщил им, что советское контрнаступление планируется с основным ударом под Ржевом. Туда был направлен маршал Жуков, не знавший, что ему предстоит провести отвлекающий маневр.

Немцы подтянули свои войска под Ржев, успешно отразив советские атаки; и тогда началось неожиданное для врага наше наступление под Сталинградом, завершившееся окружением и уничтожением крупной группировки противника (треть миллиона человек).

Нечто подобное повторилось и в следующем году. Сконцентрировав свои вооруженные силы на восточном направлении, Гитлер после некоторых сомнений перешел к решительным действиям. В его распоряжении было 257 дивизий (из них состоящих только из немцев — 207) вместо 240 — в 1942-м. Союзники Сталина, казалось бы, должны были отвлечь часть гитлеровских войск, высадившись во Франции. Однако союзники не торопились. 16 февраля 1942 года Сталин написал Рузвельту:

«Что касается открытия второго фронта в Европе, в частности во Франции, то оно, как видно из Вашего сообщения, намечается только на август-сентябрь, мне кажется, однако, что нынешняя ситуация требует того, чтобы эти сроки были максимально сокращены и чтобы второй фронт на Западе был открыт значительно раньше указанного срока». А данное событие совершилось как раз, наоборот, значительно позже!

В начале июня 1943 года Гитлер подтянул свои силы на Курском направлении, когда сюда стали поступать новейшие мощные танки «Тигры» и «Пантеры», самоходки «Фердинанд» и сосредоточивались в невиданном количестве танковые армии (дивизии СС «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», а также «Великая Германия» и др.). В это время Рузвельт направил Сталину послание «лично и строго секретно». О чем? О борьбе с немецкими подводными лодками, о возможном участии Турции в войне на стороне союзников, о борьбе с Японией и поддержке Китая, о помощи французским войскам в Африке…

С каким чувством читал Сталин подобные сообщения перед решающей битвой, в которой Германия напрягла все свои силы, чтобы разгромить советскую армию? А Рузвельт в заключение довел до сведения адресата: «Совместная англоамериканская штабная группа постоянно занималась и занимается пополнением необходимых планов самыми последними данными для того, чтобы немедленно использовать всякую слабость противника во Франции или в Норвегии».