Мемуары убийцы - Ким Ёнха

Захотел пить и открыл холодильник. Увидел человеческую кисть, завёрнутую в пластиковый пакет. Это в самом деле рука Ынхи? Не могу избавиться от этой мысли – ведь иначе как часть трупа могла оказаться у меня во дворе? Пак Чутхэ жив и посмел подбросить мне это. Он предлагает мне поиграть. Но я не могу даже добраться до его дома. А если бы мне и удалось там оказаться, очевидно, что я не смог бы с ним справиться. Меня затрясло от отчаяния. Я был настолько беспомощен, что не мог помешать мерзавцу издеваться надо мной.

Перевернул всю комнату в поисках визитки, которую оставил мне детектив Ан. Хотел ему позвонить. Теперь, когда мне нечего больше терять, я ничего не боюсь. Однако сколько я ни искал, всё было напрасно. Мне не оставалось ничего другого, как набрать единый номер полиции. Я всё им сказал. Что моя дочь, вероятно, убита. Что я знаю преступника. Чтобы приезжали как можно скорее. До того, как я всё забуду.

Во время путешествия рассерженный Эдип убил человека. И забыл об этом. Когда я читал предание об Эдипе в первый раз, подумал, что это невероятно. Забыть об убийстве.

Когда в Фивах распространилась моровая язва, Эдип, к тому времени ставший царём, повелел найти преступника, на злодеяния которого разгневались боги. Но не прошло и дня, как он осознал, что сам является этим преступником. Интересно, что он почувствовал в тот момент. Стыд? Вину? Он должен был бы почувствовать стыд за то, что женился на собственной матери, и вину за то, что убил собственного отца.

Я вижу в Эдипе своё зеркальное отражение. Безусловное сходство, но левая и правая стороны поменялись местами. Как и я, он был убийцей, но не знал, что убитый им человек – его родной отец, а позже и вовсе забыл о своём преступлении. Именно поэтому последовавшее осознание сокрушило его. Я же с самого начала знал, что убил отца, я готовился его убить. И всегда помнил об этом. Мои остальные убийства были рефреном первого. Каждый раз, когда мои руки окрашивались кровью, я понимал, что в каком-то смысле повторяется первый случай. Однако к концу жизни я забуду обо всех совершённых убийствах. А стало быть, нет нужды пытаться простить себя. Хромоногий Эдип – мужчина в расцвете сил, впервые познавший истину в зрелом возрасте; я же превращаюсь в ребёнка. Становлюсь фантомом, который ни за что не несёт ответственности.

Путь Эдипа – это путь от неведения к забвению и от забвения к краху. Мой путь лежит в строго обратном направлении. От краха к забвению, от забвения к неведению, и на этом целомудренном неведении и закончится.

Сыщики в штатском постучали в ворота. Я при полном параде вышел и открыл дверь.

– Вы по поводу моего заявления?

– Так точно. Ким Пёнсу?

– Да, это я.

Я протянул им пластиковый пакет.

– Говорите, притащила собака?

– Именно так.

– Позволите здесь осмотреться?

– Здесь нет смысла ничего искать. Надо арестовать преступника.

– Вы знаете, кто преступник?

– Его зовут Пак Чутхэ. Он приезжает сюда поохотиться, а вообще занимается недвижимостью.

Я услышал, как кто-то негромко рассмеялся.

Мужчина, стоявший позади остальных, вышел вперёд.

– Вы меня имеете в виду?

Это был Пак Чутхэ. Он пришёл вместе с полицией. У меня подкосились ноги. Я переводил взгляд с одного на другого. Неужели они знают друг друга?

Указывая на Пака, я прокричал:

– Хватайте его!

Пак улыбался. По моим ляжкам хлестнуло и полилось что-то горячее.

– Вы обмочились.

Сыщики фыркали от смеха, не в силах сдержаться.

Дрожа всем телом, я шлёпнулся на крыльцо. Во двор ввели служебных овчарок.

– Покажи ему ордер. Хотя не уверен, поймёт ли он, что это такое, – скомандовал детектив, мужчина лет сорока, одетый в кожаный пиджак, и его молодой коллега протянул мне лист бумаги.

– Видите ордер? Мы начинаем обыск.

На краю двора овчарка потыкалась носом в землю и три раза коротко гавкнула. Полицейские в форме принесли лопаты и стали копать.

– О, нашли.

– Только странно это…

Даже невооружённым глазом было видно, что найденные полицейскими кости были скелетом маленького ребёнка. Совершенно очевидно, что труп был закопан очень давно и успел полностью разложиться. Сыщики были озадачены. У ворот собрались местные жители. Полицейские в форме выстроились в оцепление. Детективы казались и растерянными, и взволнованными – я не мог точно понять. Я никогда не умел правильно считывать лица людей.

Кто этот ребёнок? Раз он похоронен много лет назад, я должен помнить.

И почему Пак Чутхэ заявился вместе с полицией?

Меня арестовали. Часто заходят следователи. Они постоянно ссылаются на то, что было сказано «вчера», только я не помню, чтобы вчера с ними встречался. Всё время кажется, что меня допрашивают впервые. Поэтому каждый раз начинаю рассказывать с самого начала. Скольких людей убил, и почему меня не поймали. Какие стихи писал и почему оставил в живых лектора из класса поэзии. О Ницше, Гомере и Софокле и о том, насколько проницательно они судили о человеческой жизни и смерти.

Но, похоже, следователи не хотят слушать мои рассказы. Думаю, им нет дела ни до моего славного прошлого, ни до философии. Они