Сын зари - Дмитрий Казаков

Стоявший справа боец коротко ударил Кирилла в бок, прямо по печени. Неожиданно острая боль вынудила его опуститься на колени, и удар второго, нацеленный в солнечное сплетение, пришелся в подбородок.

«Только бы не потерять сознание, только бы не потерять», — думал Кирилл.

Он услышал жалостливый всхлип Тимохи, и этот звук странным образом придал сил. Кирилл вскинул голову и посмотрел прямо в лицо Дериеву.

— Вы можете делать, что угодно, но Иисус сказал: я бросил огонь в мир, и вот я охраняю его, пока он не запылает.

Краем глаза он заметил, как нахмурился священник, пытаясь вспомнить, откуда цитата. Напрасная попытка — «Евангелие от Фомы» в семинарии не изучают.

— Я призываю остановить это издевательство! — воскликнул батюшка, но Дериев только посмотрел в его сторону, и обладатель седой бороды осекся.

— Здесь я решаю, чему быть, а чему не быть, — сказал майор. — Займемся остальными. Так, тут что?

Вопрос относился к прочим пленникам.

Кирилла бросили обратно в «камеру», а наружу выволокли задрожавшего Григория. Тот от страха так ошалел, что не смог ответить ни на один вопрос, и рассерженный майор определил: «в ассенизаторы его».

Тимоху отправили в старшую детскую группу, а Антона Семеновича — в бригаду Саленко.

— Погодите, — подал голос Василич, когда всех троих под конвоем повели к выходу. — А этого вы что, хотите оставить в живых? — Он указал на лежащего Кирилла.

— Пока — да, — сказал Дериев.

— Так ведь намучаемся мы с ним, вот увидите, надо бы его немедленно шлепнуть…

— Грех, грех! — забормотал священник.

— Оба замолкли. — Голос майора прозвучало скучно и тихо, но Кирилл уже знал, что это нехороший признак — глава коммуны в ярости, только он эту ярость тщательно контролирует. — Это не простой дезертир или мародер, с ним разбираться будем особым образом.

Бросив на «пророка» злой взгляд, он зашагал дальше.

Процедура допроса и распределения повторилась и у других «камер». Пленников погнали прочь, на дневной свет, чтобы сделать их частью коммуны, винтиками в огромной социальной машине.

Кирилл остался один. Он попытался сесть, и когда это получилось, задрал рубаху, чтобы осмотреть синяки — те оказались не очень заметными.

Ну, ясное дело, били его профессионалы.

Эта мысль показалась смешной, и он не только улыбнулся, но даже хихикнул. Подумал о том, что совершил Дериев, и смех стал громче — те, кто слушал «посланника» в эти дни, участвовал в беседах, попадут в бригады, команды и детские группы. Они принесут с собой рассказ о Сыне зари, основанный на искренней вере, и поэтому живой и доходчивый.

Майор сам впрыснул духовную отраву в тело коммуны. Надо лишь подождать, пока она начнет действовать. Вот только будет ли у Кирилла шанс подождать? Или во внимание примут мнение Василича — что самозваного пророка нужно расстрелять как можно быстрее?

Он задремал. Очнулся от удара по решетке.

— Э, ты есть будэшь? — поинтересовался стоявший за загородкой охранник и продемонстрировал в одной руке открытую банку тушенки, а в другой — пластиковый стакан с водой.

— Да, — отозвался Кирилл, облизав пересохшие губы.

— Тогда тиха сиды.

Лязгнул замок, дверца со скрипом открылась, и тюремный паек очутился на полу внутри «камеры». Банка оказалась наполовину пустой, а вода — мутной и неприятной на вкус, но Кирилл не обратил на это внимания, поскольку зверски проголодался и хотел пить.

— И чэго они с табой так носатса? — спросил охранник, когда узник покончил с завтраком.

— У них спроси, — отозвался Кирилл.

— Э, нэ отвэтят, — охранник разочарованно махнул рукой. — Ты и правда прарок?

— А ты как думаешь?

Этот вопрос озадачил любознательного кавказца, и тот принялся чесать в черной кудлатой шевелюре. Простимулировав таким образом то, что пряталось в черепе, и могло называться мозгом, он изрек:

— Ну, тэба бьют, ыздэваютса, а так всэгда с пророками поступают.

— Ты сам ответил на свой вопрос, — сказал Кирилл.

Охранник напрягся еще сильнее и, похоже, достиг максимума интеллектуальных возможностей. Глянув на узника недовольно, он забрал стакан и банку, и вскоре его шаги стихли за углом.

Новые прозвучали нескоро. На этот раз вместе с тюремщиком явились двое амбалов с автоматами.

— Вставай, — бросил один, неприязненно глядя на Кирилла.

Второй смотрел спокойно, даже с некоторым интересом.

Кирилла вывели из «камеры», а когда выбрались из подвала, выяснилось, что солнце висит довольно высоко. Зашагали неспешно и, как он и ожидал, в сторону бывшего здания районной администрации.

— Мужики, можно мне отлить? — попросил Кирилл. — Сил нет терпеть больше.

— Шагай! — рявкнул первый конвоир.

— Ладно тебе, — примирительно сказал второй. — Что, лучше будет, если он перед майором обоссытся?

Злобный вояка не нашел, чего возразить, и они сделали остановку, немного не дойдя до угла здания. На крыльце столкнулись с выходившей на улицу группой женщин, среди которых мелькнуло лицо Лены, красное и заплаканное.

Увидев Кирилла, она вытаращила глаза. Он подмигнул ей.

Судя по тому, что «гостя» не повели на лестницу, крышу над обиталищем Дериева так и не починили, или оно само слишком пострадало от огня. Новый кабинет оказался меньше, на стене обнаружилась карта Нижнего Новгорода, а на стульях у стенки — толстый батюшка, мрачный Василич и тот же мужчина средних лет, что был с ними утром.

Майор сидел в кресле, глаза его злобно блестели.

— Привели, вот так-то, — сказал он. — Ну что, давай, рассказывай.

Кирилл поглядел на него и, сделав глубокий вздох, встал прямо, гордо вскинул голову. Главное сейчас — загнать поглубже страх физической боли, воспоминания о побоях и мысли о том, что его будут бить снова. Вспомнить о чем-то хорошем, о дочери, например…

— Чего молчишь? — губы Дериева нервно искривились.

— Может, чего поконкретнее спросить? — предложил мужик средних лет.

Он выглядел скучающим, недовольно хмурился, как человек, оторванный от дела ради пустяков.

— Попробуем так. — Майор наклонился вперед и впился взглядом в Кирилла. — Ты и вправду считаешь себя пророком?

Кирилл не ответил, демонстративно отвернулся и уставился в окно. Там шумели на ветру молодые деревья, торчали из зарослей ржавые трубы флагштоков, дальше за расчищенной площадкой виднелась улица Бекетова, что ведет к Дворцу Спорта.

Новую реплику Дериева он не осмыслил, только уловил ее. И получил жестокий удар в поддых. Захрипел, согнулся, хватая воздух ртом и пытаясь распрямиться, но пока безуспешно.

По шее Кириллу досталось, судя по всему, ребром ладони. Он упал на колени.

— Когда я спрашиваю, нужно отвечать, — голос майора прозвучал почти ласково.

— Он так и будет корчить из себя партизана в руках фашистов, — сказал Василич. — Фанатик. Расстрелять его надо.

— Позвольте мне, — произнес батюшка. — Только без насилия, во имя Господа.

Кирилл все же сумел вдохнуть, а когда поднял голову, то обнаружил, что священник стоит рядом.

— Меня зовут отец Павел, сын мой, — сообщил он. — Воистину, пророк ли ты?

— Ты сам это сказал, — с трудом ворочая губами, выдавил бывший журналист.

Служитель нахмурился, в глазах его мелькнуло нечто похожее на страх, но когда заговорил вновь, то красивый баритон его прозвучал спокойно и уверенно:

— Веруешь ли ты в Господа нашего Иисуса Христа?

— Анафема тому, кто не верует в Господа нашего Иисуса Христа, — ответил Кирилл, ничуть не погрешив против истины.

Все гностики почитали того, чей крестный путь описан в евангелиях, вот только по-иному, чем ортодоксальная церковь. В одном из сочинений против манихеев, «Истории Петра Сицилийского», приводились ответы еретика на вопросы христианского священника, и они очень подходили к ситуации.

— Почитаешь ли ты себя принадлежащим к православной вере? — спросил отец Павел.

— Анафема тому, кто отрекся от православной веры. — Кирилл поднапрягся и поднялся с коленей.

Болело, как казалось, везде, от макушки до пят, но это не имело значения.

Эти твари могут лупить его сколько угодно, забить до смерти, но им его не сломать.

— Хитер и увертлив, — сказал Дериев.

— Я вижу, — кивнул священник. — Наверняка ты понимаешь под верой что-то свое… Чему учил ты людей?

— Я беседовал со всеми в открытую. — Кирилл улыбнулся. — Иди, и спроси их. Почему спрашиваешь меня?

Отец Павел отшатнулся и перекрестился.

— Воистину, дьявол, отец твой, нашептывает тебе ответы! — воскликнул он.

— Ты в этом уверен? — спросил Кирилл.

— Давай расстреляем его, хватит болтать, — снова вмешался практичный Василич.