Плоть, прах и ветер - (Алексрома) Ромаданов

Заиграла тягучая музыка, волнующая и таинственная, и девушка, не меняя позы, медленно поднялась над саркофагом. Это было очень реально: я видел, как с боков ее вытянутого струной тела падают капли "соуса". Она поднималась все выше и выше, и все, кто был в зале, завороженно следили за ней... На какую-то долю секунды мне даже почудилось, что зрители не провожают, а поднимают ее своими пристальными взглядами. В трех метрах от пола она на секунду замерла и так же медленно развернула тело в вертикальное положение. Исходящие из ее глаз тонкие лучи несколько раз пробежали, скрещиваясь и расходясь, по головам гостей и потухли. Она быстро опустилась на тележку, и я с удивлением увидел, что она непрочно на ней стоит, ее ноги подрагивают, кляр на них крошится и осыпается в блюдо, к запаху хлеба и керосина примешивается запах пота... Волшебство изчезло, передо мной была обычная фокусница.

Девушка с улыбкой раскаланялась на все стороны, принимая восторженные рукоплескания, а затем повернулась ко мне и поманила меня длинным хрустящим пальцем. Я подошел - она гибко склонилась надо мной, плавным движением поднесла руку к моим губам и щелкнула пальцами. Я непроизвольно открыл рот, и она ловко вытянула из него метровую змею. Отвратная гадина с мелкими черными глазками мерзко зашипела мне в лицо... Девушка взяла змею за хвост, раскрутила и бросила вверх - под потолком она превратилась в веревку и безвольно упала в руку своей повелительницы. Присмотревшись, я увидел, что это не простая веревка, а бикфордов шнур.

Один конец шнура чародейка обвязала вокруг тонкой талии, а другим концом помахала, пританцовывая, передо мной. На моих глазах пятна клюквенного сока исчезли с моего пластрона.

- Весьма признателен, - поблагодарил я ее.

- Привет от дяди Юрга, - отозвалась она мягким приглушенным голосом, не открывая рта.

Черт возьми, эта очаровательная ведьмочка - моя связная! Вот так да! Не успел я опомниться от такого поворота событий, чревовещательница протянула мне кончик веревки: "Подуй!" Чтобы было понятно зрителям, что от меня требуется, она мило надула щеки, запрокинула голову и выдула из себя в потолок сноп ослепительных искр. Я дунул на шнур, и из моей груди, обжигая горло, с гулом вырвалось наружу синее пламя. Однако, для фокусов - слишком реально!

Шнур на девушке с треском заискрился, и она рванулась сквозь толпу на сцену. Лишь только она на ней очутилась, ее объяло пламя. Свет погас, и темнота озарилась стремительными огненными языками, с низким отрывистым шорохом слетающими с ее мечущегося в судорожном огненном танце тела. Пламя разгоралось с каждой секундой все сильнее, и внезапно девушка глухо взорвалась ослепительной вспышкой. Вновь зажегся свет - на ней теперь было легкое серебристое бикини, а от неровной подгорелой корки не осталось и следа. Я не сводил с нее глаз: ее восхитительная фигура притягивала внимание лучше всяких трюков!

Она крутанулась колесом на руках через голову, и когда снова встала на ноги, на ней был черный факирский плащ и высокий котелок. Изящным движением кисти она достала из воздуха волшебную палочку и поманила ей меня к себе. Я повиновался как под гипнозом. Когда я поднялся на сцену, там уже стояла круглая деревянная колода с воткнутым в нее обоюдоострым мечом, сталь которого отливала благородной синевой. Откуда это все взялось, я не заметил.

- Вам что-то велели мне передать? - спросил я у девушки, пользуясь возможностью объясниться с ней, пока я стоял спиной к зрителям.

- Потерпите, будет немного больно, - предупредила она, как и прежде не раскрывая рта.

В ту же секунду я получил откуда-то сзади ощутимый укол в шею.

- Что это? - спросил я.

- Местная анестезия. Не волнуйтесь, все будет хорошо.

Она взяла меч и указала пальцем на колоду-плаху. Я послушно встал на колени и положил голову набок. Краем глаза я заметил, что колода была пользованой: в некоторых местах из ее рубленых ран высовывались волосы и засохшие кусочки кожи с бурыми вкраплениями свернувшейся крови. Сверху послышался короткий тонкий свист, возле самого уха раздался глухой удар стали об дерево, перед глазами у меня завертелись огни, и я больно ударился затылком об пол...

Моя голова по-прежнему лежала на боку, но теперь не на плахе, а на полу, лицом к осиротевшему туловищу. Мне хотелось пожалеть свое тело, но его уродливая обезглавленность отчего-то не вызывала во мне сострадания. Прямо перед моим носом встали слегка потертые туфли на высоких каблуках, тонкая рука взяла меня за волосы, голова необычайно легко взмыла вверх и остановилась, покачиваясь. Я хотел сказать девушке, чтобы она полегче тянула меня за волосы, но только напрасно открывал рот: из него не выходило никаких звуков. Публика притихла, гадая, на самом деле мне отрубили голову или нет. Девушка, видимо, по губам поняла, что я хотел сказать: она отпустила мои волосы. Как ни странно, голова не упала, а осталась висеть на том же месте наподобие воздушного шарика. Зал восторженно зааплодировал. Я разыскал глазами Игора и улыбнулся ему, показывая, что все в порядке.

Следующим номером девушка-факир достала из воздуха дымящуюся сигарету и элегантно поднесла в тонких пальцах к моему рту. Я вытянул губы и зацепил ими фильтр, но затянуться мне не удалось по причине отсутствия легких... Зрители, тем не менее, радостно ударили в ладоши. Мне стало до слез обидно. С трудом я сдержался, чтобы не заплакать.

И снова я почувствовал больный укол, на этот раз в затылок. Опять анастезия... Перед глазами промелькнула длинная тонкая спица. Я скосил глаза и увидел, что спица входит в мою ушную раковину. Внутри что-то лопнуло, потом еще раз... Руки зрителей задвигались, соединяясь и разъединяясь, но я не слышал оваций. Девушка вынула окровавленную спицу, а слух так и не вернулся. Неужели, я оглох навсегда?!

Моя голова широко качнулась и полетела в зал! Я испугался, что в следующий момент ударюсь о жесткий паркетный пол, но она подобно бумерангу описала плавный широкий круг и вернулась на сцену. Девушка подхватила ее и бросила обратно в зрителей, еще дальше. Я увидел под собой задранные вверх головы. Выражения лиц мне не понравились: в них было слишком много праздного любопытства, и я стал плевать в них на лету... И снова я оказался на сцене, и в третий раз моя повелительница со всего размаха кинула мою голову, и полетела она совсем далеко, без надежды на возвращение...

7. Полезные свойства гипер-реальности

Я очнулся утром на широкой кровати под балдахином, одетый в смокинг, и не сразу сообразил, где нахожусь. Голова была неимоверно тяжелой. Слава Каальтену, сегодня понедельник, выходной, и не надо работать. Мой взгляд упал на бар, я протянул, не вставая, руку, зацепил бутылку коньяка и отхлебнул из горлышка. Стало только хуже. Да, это не поможет... Я смутно припомнил, что голова у меня болит не с алкогольного похмелья, а с чего-то похуже.