Зеркала (СИ) - Покусаева Мария

Я знала, что должна была чувствовать что-то.

Обиду.

Злость.

Отчаяние.

Ненависть – к себе или к тем, чьей волей моя жизнь перевернулась.

Вместо этого я созерцала пустоту.

Я упала на покрывало, раскинув руки, кровать мягко спружинила, принимая меня. «Может быть, – думала я, глядя на потолок, – именно эта пустота и является, в конечном итоге, самой страшной формой отчаяния».

Может быть, это некая разновидность магии или что-то, спрятанное в одной из бутылок, подмешанное, незаметное среди пряностей и ягодного сока, нечто сродни каким-нибудь чарам, от которых отступали все дурные мысли.

Может быть, через какое-то время – как только я вернусь из ванной и решу заснуть, или завтра утром – чары развеются, и вместо тишины меня затопит боль от ощущения собственной ненужности и никчемности. От понимания, что все, с кем я была связана, остались с той стороны и не думают обо мне.

Похоже ли это на предательство? Я не знала.

И сейчас не могла найти в себе ничего.

Вспоминала, выцарапывала из себя, искала – и не находила.

Мой мир словно выплюнул меня, оттолкнул, сделав такой вот прощальный подарок, а новый мир – принял, схватил за руку и не дал оступиться в первый момент. Я все еще злилась, как не может не злиться человек, чьи планы пошли псу под хвост, но, кроме раздражения, во мне появился интерес. Сейчас, глядя в потолок, я понимала, как же легко меня купили, расположив к себе беседой, потому что мало что в жизни я любила так, как долгие разговоры. И в этот раз мне было кого слушать.

И пусть у джина здесь оказался другой вкус, после пьянки голова у меня болела ничуть не меньше, чем там, в мире, где я родилась и выросла.

Я попыталась улыбнуться, поднялась на локтях, посмотрела на дверь, ведущую в ванную, и решила, что мне хочется переодеться и действительно уже лечь спать. И выпить на всякий случай глоток зелья, чтобы кошмары не повторились, потому что в этот раз им было из чего прорасти.

Allons-y!

Я еще не решил, как с ней поступить, но не мог отказать себе в удовольствии позабавиться. А сконфуженная идиотка – штука весьма забавная.

А. Сапковский, «Золотой полдень»

– Значит, – сказал Ренар, – Алисой звали девочку, которая провалилась в кроличью нору и попала в приключения?

– Сначала провалилась в нору, – улыбнулась я. – А потом прошла сквозь волшебное зеркало.

– Удивительный талант. – Ренар усмехнулся и вытащил из моей пачки вторую сигарету. Первую он, по его словам, не распробовал. – Это в вашем мире такие легенды?

– Это сказка, – ответила я. – Ее написал один… ученый.

– Дай мне свое волшебное огниво.

Я протянула ему зажигалку, которая, как и обещал Кондор, работала не хуже, чем раньше.

– Я любила эту сказку в детстве и знала ее наизусть.

– И искала белых кроликов, чтобы они увели тебя на изнанку мира? – Его пальцы ловко захлопнули крышку, погасив волшебное пламя. Я не ответила. – Почему ты соврала?

Я сделала глубокий вдох и выдохнула, надув щеки, потому что объяснять мне пришлось во второй раз.

– Потому что не люблю, когда мое имя произносят вслух незнакомые люди.

– Мы познакомились, – Ренар выдохнул дым через ноздри и отвел руку с сигаретой в сторону, чтобы стряхнуть пепел куда-то вниз.

Мы сидели на одной из тех узких лестниц, которые соединяли между собой этажи замка незаметными, тайными путями. Эти пути предназначались для слуг и незваных гостей, здесь было примерно как на заднем дворе школы, куда взрослые заглядывают редко: тихо, пусто и почти спокойно.

Идеальное место для преступлений против общественного порядка, если ты, в целом, привыкла играть роль хорошей девочки.

– Ладно. – Видимо, мое молчание Ренар расценил по-своему. – Будем считать, что я не обиделся, а если обиделся, то еще вчера тебя простил. Но если ты Алиса, то мы, получается, как их там? Заяц и мастер по шляпам?

– Тогда я, скорее, мышь Соня, – вздохнула я. – Которая спала в чайнике.

Ренар рассмеялся и протянул мне уже раскуренную трубку. Баш на баш – мы договорились друг друга угостить, так что преступление теперь делили на двоих. Сообщник из него вышел чудесный и заботливый к тому же: чтобы я не отморозила себе ничего жизненно важного, на ступеньку, куда я решила сесть, предварительно кинули легкую кожаную куртку.

Каковы принципы Сильвии относительно того, может ли леди курить с мужчиной одну трубку на двоих, я не интересовалась и даже не собиралась. Утром она лишь спросила, хорошо ли я себя чувствую, и уточнила, почему я не ношу приготовленные мне платья: потому что мне непривычно или потому что они не нравятся?

– Непривычно, – пискнула я, прижимая к груди покрывало. – Слишком громко шелестят.

Ночная рубашка, конечно, отличалась скромностью, но я как-то не была готова к тому, что кто-то заявится в спальню до того, как я успею одеться.

Кажется, мой ответ Сильвии понравился. Она кивнула, сказала про завтрак в гостиной и исчезла за дверью так же тихо и незаметно, как появилась.

Так что я снова была предоставлена сама себе и вместо библиотеки в этот раз выбрала сомнительные развлечения.

– И много в твоем мире таких историй? – спросил Ренар.

Я закашлялась – не от вопроса, а потому что трубочный табак оказался куда крепче, чем мое горло.

– Ну, ну, тихо, милая. – Теплая рука обняла меня и легонько похлопала по плечу. – Не умирай раньше времени, в мире слишком много плохих вещей, которым я тебя еще не научил. Так что там насчет сказок? – повторил он вопрос, когда приступ кашля прекратился, и я вернула трубку хозяину.

Больше никогда.

– Историй много, даже слишком, – сказала я. – Таких, как про Алису, не очень.

Ренар улыбнулся и, ловко поднявшись со ступеньки, шагнул вниз на пару шагов, где и застыл, прислонившись спиной к стене.

– Забавно, – сказал он, задумчиво рассматривая мою зажигалку.

– Что? Истории?

– Нет, истории мне забавными не кажутся. – Ренар взвесил зажигалку в руке и вернул мне. – Ты развела Кондора на волшебство, – сказал он серьезно. – Это куда сложнее, чем развести его на пьянку, поверь моему опыту.

Я вздохнула и откинулась назад, легла на ступени, глядя куда-то вверх. Острые каменные края врезались в позвоночник – не больно, терпимо, даже как-то почти приятно. Лестница была холодной, и я понимала, что долго так нельзя, но…

– Не замерзни, милая, – не заставил себя ждать заботливый совет.

– Ты не заяц и не шляпник, – ответила я, глядя, как ступени круто убегают вверх до площадки и потом продолжаются сбоку. – Мне кажется, ты гусеница. Которая курила кальян.

– Да? – В его голосе отчетливо слышалось удивление. – Какие интересные подробности! Гусеница с кальяном, говорящие мыши, странный чай – что там еще было, не расскажешь?

Я хотела сказать, что еще там был кот, который имел привычку появляться и исчезать по частям, иногда оставаясь лишь собственной улыбкой, повисшей в воздухе, но в это время на верхних ступеньках показались ноги, обутые в узкие черные ботинки, а затем и весь чародей. Когда Кондор увидел меня, развалившуюся на лестнице с незажженной сигаретой в руке, его брови удивленно дернулись, а на лице чуть не мелькнула гримаса чего-то, похожего на презрение. Ну, мне показалось.

Он был одет так же, как вчера, только рубашку поменял с черной на белую и собрал волосы в низкий хвост. Одна прядь, слишком короткая, чтобы удержаться на месте, вилась вдоль щеки.

– Доброе утро, – приветливо сказала я и села.

От взгляда волшебника хотелось вскочить на ноги и сделать вид, что я ни в чем не виновата.

– Рад, что для вас оно доброе, – ответил Кондор так, словно именно его доброе утро мы бессовестно присвоили. – Хорошо, что я поймал вас обоих.