Уолл-стрит и революции в России 1905-1925 - Ричард Б. Спенс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Секретарь ОДРС в Нью-Йорке Роберт Эрскин Эли (который, да, тоже знал Крейна) проникся симпатией к князю и сыграл важную роль в организации его второго визита в 1901 году. На этот раз принимающей стороной был Бостонский институт Лоуэлла, который был тесно связан с "Друзьями русской свободы". Затем Кропоткин приехал в Чикаго, где его принимала участница и ОДРС близкая подруга Крейна — Джейн Аддамс. Очевидно, здесь есть закономерность: если Чарльз Крейн, кажется, ни разу не бывал в одной комнате с Кропоткиным, он постоянно скрывается прямо за дверью.
Аристократичный и эрудированный Кропоткин внёс свою лепту в улучшение имиджа русских революционеров, особенно оклеветанных анархистов. Но эффект, несомненно, был сведён на нет, когда позже в том же году самопровозглашённый анархист Леон Чолгош застрелил и смертельно ранил президента Уильяма Маккинли. Итогом в 1903 году стало принятие Конгрессом антианархистского положения к иммиграционному законодательству США. Положение запрещало въезд и разрешало депортацию любого, кто выступал за "насильственное свержение власти".[260] В любом государстве. В строгом толковании Америка становилась запретной страной для русских революционеров, даже для многих либералов, но этого никогда не было. Для царских чиновников это стало ярким примером американского лицемерия.
Следующим, кто появился летом 1901 года, был Максим Максимович Ковалевский. Либеральный социолог, изгнанный из России с 1886 года, Ковалевский гораздо больше нравился Крейну, и, что вполне уместно, именно Крейн спонсировал его лекции в Чикаго и других местах. Одним из таких мест был Институт Лоуэлла в Бостоне. Ковалевский и Крейн разделяли преданность масонству, и Ковалевский очень скоро стал центральной фигурой в возрождении Великого Востока в России и основателем небольшой левоцентристской партии прогрессистов.
В следующем году Крейн привёз в Америку чешского националиста Томаса Масарика. Это было началом долгой и тесной дружбы, которая не обошлась без последствий для России. Наконец, летом1903 года Крейн привёз в Штаты Павла Милюкова. После выступления с докладами в Чикагском университете Милюков и Крейн отправились в Европу. Как отмечалось в предыдущей главе, они вернулись в Америку в декабре следующего года. Милюков работал над книгой и читал новые лекции в Чикаго и в Институте Лоуэлла. Разумеется, с помощью Крейна Милюков ускользнул обратно в Россию после Кровавого воскресенья.
Всё также на деньги Крейна Милюков прибыл в Нью-Йорк в начале января 1908 года. 14 января он обратился к 4000 членам либерального гражданского форума в Карнеги-Холле.[261] Председателем Гражданского форума был Роберт Эрскин Эли, тот самый член ОДРС, который ранее приветствовал Кропоткина. Речь Милюкова на встрече называлась "Конституционное правительство для свободной России". На следующий день Милюков в сопровождении Крейна отправился в Вашингтон на встречу с членами кабинета президента Рузвельта и 100 членами Конгресса.[262] Затем он поспешил обратно в Нью-Йорк и немедленно отплыл в Европу и, в конечном счёте, в Россию. Этот стремительный визит, несомненно, имел какую-то цель, помимо выступления с единственным обращением. Настоящий бизнес, должно быть, вёлся в Вашингтоне. Скорее всего, Крейн хотел, чтобы его гость проинформировал членов правительства Теодора Рузвельта об условиях в России, где вот-вот должна была собраться Третья Дума (депутатом которой был Милюков).
Американская пресса восхваляла Милюкова как "одного из самых замечательных людей в России" и верховного лидера "радикальных сил" в будущей Думе.[263] В той же статье утверждалось, что "фракции под его руководством" включали как социал-демократов, так и эсеров, что, безусловно, стало бы для них большой неожиданностью. Формально в Третьей Думе не было депутатов-эсеров, и единственными представленными социал-демократов были большевики. Единственной партией, в которой Милюков имел какое-либо реальное влияние, были кадеты, получившие всего 52 места из 465. Американские репортажи, несомненно, под влиянием Крейна, выставили Милюкова более влиятельным и более левым, чем он был на самом деле. Такой образ может пригодиться для привлечения денег в нужных кругах.
Кроме того, как упоминалось, в октябре 1904 года "Бабушка" Брешко-Брешковская и представитель эсеров Хаим Житловский прибыли в Америку, что, по их открытому признанию, было кампанией по сбору средств. Им активно помогало ОДРС, Брешковская остановилась в доме её главы в Бостоне Элис Блэкуэлл. Житловский возвращался в США с аналогичными задачами в 1907 и 1910 годах.
В 1906 году прибыло ещё три революционных эмиссара, и все они были приняты и поддержаны членами организации "Друзья русской свободы". Первым был Иван Народный, который появился в феврале. Его настоящее имя было Ян Сибул. Он был этническим эстонцем, претендовавшим на литературное величие и живо интересовавшимся оккультизмом. "Нью-Йорк таймс" превозносила его как "Главного агента русской революции".[264] Народный утверждал, что он 19 лет занимается антицаристской борьбой, что он "Главный исполнительный комиссар" "Российской военно-революционной партии" (что бы это ни было), и утверждал о связях с Союзом союзов Милюкова и мятежом 1905 года на Черноморском флоте.[265] Народный был, по крайней мере отчасти, шарлатаном. 10 лет спустя его обвинят в том, что он был агентом Охранки или немецким агентом, в то время как он хвастался тем, что был тайным агентом Александра Керенского.
Миссия Горького
Что ещё более важно, Народный помог привезти в Нью-Йорк следующего радикального посетителя — великого Максима Горького. В марте 1906 года, когда Горький жил в эмиграции в Швейцарии, он получил приглашение Народного посетить Соединённые Штаты от имени "Комитета помощи русским революционерам".[266] Список его членов читается, как "Кто есть кто в американской либеральной интеллигенции". Среди них были: Марк Твен, Джейн Аддамс, Уильям Деан Хоуэллс, Роберт Кольер и Артур Брисбен. С первыми двумя мы уже встречались. Хауэллс был ещё одним "другом русской свободы", а также признанным христианским социалистом и редактором "Atlantic Monthly", того самого журнала, который опубликовал мемуары Кропоткина. Кольер был прогрессивным редактором влиятельного еженедельника "Collier's Weekly". Однако самое интересное, что Артур Брисбейн был не только старшим редактором "Херст пресс", но и приятелем самого шефа, Уильяма Рэндольфа Херста. Брисбен, естественно, тоже знал Крейна.[267]
Горький прибыл 11 апреля. Его встретила небольшая делегация американских сторонников, среди которых были социалист "серебряной ложки" Уильям Инглиш Уоллинг и Анна Струнская, оба представляющие "Друзей русской свободы". Горького сопровождали личный секретарь Николай Буренин и его жена, актриса Мария Андреева. Ни то, ни другое не было в точности тем, чем казалось. Буренин был членом Центрального комитета большевиков, его
