Диана. Обреченная принцесса - Дмитрий Медведев

«Стоит в присутствии принцессы заговорить о каких-нибудь абстрактных понятиях, как ее веки начинают тяжелеть, а глаза покрывает дымка безразличия», — отметил архиепископ Кентерберийский Роберт Ранси.

Уже спустя годы, обсуждая медовый месяц с одной из фрейлин Балморала, Диана скажет:

— Единственное, что советую тебе, — не позволяй своему мужу проводить все время за чтением старины Юнга.

Расхождение в интеллектах оказалось не единственным препятствием на пути счастливой семейной жизни. Второй причиной стало поведение Дианы, которая сознательно пыталась загнать себя в созданную ей же самой сказку, не желая взглянуть на происходящее трезвым взглядом.

«Она прошла путь от обычной школьницы до принцессы с небывалой скоростью, так и не поняв, что основу взаимных отношений составляет компромисс, — считает Симона Симмонс. — У нее были слишком романтичные, слишком нереалистичные, я бы даже сказала, детские представления о любви и браке. По своей наивности она хотела видеть Чарльза таким, каким он на самом деле никогда не был».

Третьим камнем преткновения стало незримое присутствие миссис Паркер-Боулз. Если Диана предполагала, что сможет с такой же легкостью вычеркнуть Камиллу из своей жизни, как она сделала это со списком приглашенных на свадебный банкет гостей, то она глубоко ошибалась. Однажды, во время круиза на «Британии», Чарльз перелистывал свой дневник, и вдруг из него выпали две фотографии Камиллы. Диана была в шоке.

Не успела она прийти в себя, как произошел новый инцидент. Их яхту, всего за несколько месяцев до убийства, посетил президент Египта Анвар Садат со своей супругой.

«Мне было чертовски скучно, — признается Диана, описывая совместный обед с главой АРЕ. — Такое ощущение, что я оказалась в обществе восьмидесятилетнего старика».

После обеда внимание принцессы привлекли запонки Чарльза со сдвоенными латинскими буквам «С».

— Это подарок Камиллы? — возмутилась принцесса.

— Да, — спокойно ответил Чарльз, — но все уже в прошлом.

Все только ухудшилось, когда после круиза молодожены переехали в Балморал.

«Я была полностью поглощена мыслями о Камилле, — говорит Диана. — Она мне снилась в ночных кошмарах. Я перестала доверять своему мужу. Мне казалось, что каждые пять минут он звонит ей, чтобы узнать, как ему лучше вести себя в браке».

Чтобы помочь жене, Чарльз порекомендовал ей самую лучшую (по его мнению) психологическую терапию — чтение Лоуренса Ван дер Поста. Не помогло. У Дианы началась депрессия, сопровождавшаяся булимией.

«Приступы булимии были ужасны, — вспоминает принцесса. — Сначала я ела все, на что только падал взгляд, а уже через пару мгновений впадала в тоску.

Настроение менялось каждую минуту. От приступов булимии я становилась все тоще и тоще. «У тебя уже кости видны!» — недоумевали очевидцы. Я действительно была чертовски худа».

За семь месяцев, прошедших с момента помолвки, Диана похудела на тринадцать килограммов. При росте 178 сантиметров ее вес составил менее пятидесяти килограммов. Большую часть времени в Балморале она проводила в своей комнате, днем — тихо рыдая, свернувшись калачиком, ночью — борясь с бессонницей и приступами булимии.

До поры до времени Диане удавалось скрывать от супруга свою болезнь. Чарльзу приходилось теряться в догадках, списывая необычные перепады настроения и резкое снижение веса у жены на послесвадебную адаптацию. Не зная истинных причин, он не мог предоставить ей адекватную помощь.

Не успела общественность прийти в себя после пышных торжеств брачной церемонии, как в отношениях между супругами появился настораживающий симптом — в какой-то момент у Дианы развилась идио синкразия по отношению к собственному супругу. Принцессу терзали смешанные чувства. С одной стороны, она нуждалась во внимании и поддержке мужа, с другой — все его попытки помочь вызывали у нее еще большее отвращение.

Неудивительно, что Чарльз полностью запутался в поведении своей благоверной. Всякий раз, когда принцесса начинала плакать, он хватался за голову и восклицал:

— Ну что произошло на этот раз, Диана?

Или:

— Что я такое сказал, почему ты снова плачешь?

Отчаявшись, Чарльз пригласил сэра Лоуренса Ван дер Поста, но южноафриканский гуру оказался бессилен. Тогда принц обратился за помощью к подругам Дианы по Уэст Хит Вирджинии Питман и Кэролин Бартоломью. Однако и те не смогли изменить эмоциональное состояние Дианы.

«Мне требовалось время, чтобы адаптироваться, — признавалась принцесса позже. — Люди говорили, что я доставляю много хлопот своему мужу и веду себя как испорченный ребенок. Но все, что мне нужно было, — это отдых, сочувствие и время, чтобы приспособиться ко всем изменениям, произошедшим в моей жизни».

Времени, однако, не было. Диане нужно было приспособиться к новым условиям буквально в течение месяца-двух.

Отношения между супругами потеплели, только когда Чарльз предложил покинуть на время Балморал и переехать в более отдаленное и спокойное местечко Крейгевон.

«Принцесса была счастлива в Крейгевоне, — констатирует Стивен Барри. — Наконец-то она получила возможность вести свое хозяйство и отдалиться от королевской системы!».

Упоминание о «королевской системе» является не случайным, поскольку непосредственно относится к четвертой причине, разрушившей знаменитый супружеский союз.

Шотландский замок Балморал был не самым идеальным местом для проведения медового месяца. Особенно это касалось тех нескольких недель в августе — октябре, когда в его стенах собирались члены королевской фамилии и множество придворных. Вместо того чтобы проводить время наедине со своим возлюбленным, Диане приходилось присутствовать на бесчисленных обедах, выслушивая многочасовые лекции принца Филиппа о социальных катаклизмах или рассказы сестры Чарльза, принцессы Анны, о ее охотничьих трофеях.

Любимая дочь своего отца, Диана с детства привыкла к вниманию. Здесь же, в Балморале, она была всего лишь винтиком в сложном механизме.

«Все гости смотрели сквозь меня, как будто я была сделана из стекла!» — возмущалась Диана.

Ничего удивительного. Королевская семья представляет собой весьма необычную группу людей, которая делит мир на «нас» и на «всех остальных». Что касается последней категории — не важно, являетесь ли вы членом семьи герцога Мальборо или обычном клерком из Сити.

У венценосной семьи свои устои и свои правила. «Они испорчены, но не в обычном понимании этого слова. Они испорчены постоянным проявлением уважения, почтения и пиетета к своим персонам, — считает лондонский антрепренер Марк Ллойд. — Они идут по жизни, где постоянно раздается «Да!», «Да!», «Да!». Если они отпускают едва заметную шутку, все тут же начинают смеяться. Если же кто-то рискнет выразить неодобрение, они тут же обижаются».