Диана. Обреченная принцесса - Дмитрий Медведев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не собираюсь тебя слушать! Ты себя постоянно ведешь таким образом. Я немедленно отправляюсь на охоту!
Услышав это, Диана решила покончить все разом. Она выбежала из комнаты и бросилась с лестницы.
«Мимо проходила королева, она была очень напугана происходящим, — сказала принцесса в своем интервью Эндрю Мортону. — В результате падения я сильно ушибла живот и была уверена, что потеряю ребенка. Что же до Чарльза, то он спокойно сел на лошадь и умчался на охоту. После возвращения он был демонстративно безразличен ко мне».
Чарльз действительно выглядит в этой истории не лучшим образом. Но так ли было все на самом деле? Известно, что, редактируя записи Эндрю Мортона, Диана заменила слово «королева» на «королеву-мать».
Старшая из Елизавет фигурирует и в другом воспоминании принцессы:
«Как все глупо получилось! Я поскользнулась, упала с лестницы и очутилась прямо у ног королевы-матери. Я быстро обратилась к гинекологу, он успокоил меня, заявив: «У вас все в порядке, жизни ребенка ничего не угрожает»».
И это еще не все. С версией, которую принцесса первоначально поведала журналисту Эндрю Мортону, расходятся воспоминания очевидцев. Прислуга рассказала, что Чарльз не только не бросил жену после падения, но вызвал врача, пробыл с Дианой весь день, а затем отвез ее на барбекю на побережье Норфолка. Это несколько меняет расстановку акцентов во всем эпизоде.
Тем временем часы неумолимо двигались вперед, приближаясь к историческому моменту. В девять часов утра, в самый длинный день 1982 года — 21 июня, в больнице Святой Марии в Паддингтоне принцесса произвела на свет мальчика — «уэльского кроху», как она сама его назвала.
Рождение Уильяма Артура Филиппа Луи совпало с победой британских войск в Фолклендской войне, объединив страну в едином порыве патриотизма. В честь наследника престола был устроен салют (в Гайд-парке для этого установили 41 орудие), в Вестминстерском аббатстве торжественно звенели колокола, ощущение радости переполняло всю Британию.
Выражая благодарность, принц Уэльский преподнес Диане изысканное ожерелье из бриллиантов и культивируемого жемчуга.
По просьбе супруги все шестнадцать часов, на протяжении которых длились роды, Чарльз провел в больнице. Он стал первым принцем Уэльским, лично присутствующим при появлении своего отпрыска на свет.[27]
В письме Патриции Маунтбетен Чарльз восторженно писал:
«Рождение нашего маленького сына — удивительное событие. Я даже представить не мог, что оно будет столько для меня значить. Если бы вы знали — я так благодарен, что смог стать непосредственным участником этого необычного действа, связанного с появлением ребенка на свет. Я был по-настоящему вознагражден за это видом маленького создания, которое теперь принадлежит нам, ну и всем остальным тоже. Я никогда еще не видел подобного проявления радости и восторга, когда покидал больницу той ночью».
Что бы Диана ни говорила впоследствии — будто ее роды специально стимулировали, только бы не нарушить календарь выступлений ее мужа на чемпионате по поло, — в тот момент счастливы были все, включая и саму принцессу, и королеву. Увидев своего внука, Елизавета радостно воскликнула:
— Слава богу, он не унаследовал отцовскую лопоухость!
Просьба Дианы о присутствии Чарльза на родах весьма показательна. Еще до рождения Уильяма она четко дала понять, что воспитание ее детей будет отличаться от общепринятого в королевской семье. На первое место она ставила теплоту и материнское участие. Когда супруги в марте 1983 года отправятся в официальный шестинедельный визит по Австралии и Новой Зеландии, принцесса настоит на том, чтобы и девятимесячный Уильям поехал с ними. Это превратилось в настоящую головную боль для организаторов поездки. Но Диана не собиралась отступать. Едва ей намекнули, что впоследствии не стоит брать с собой маленьких детей, как она тут же парировала:
— В таком случае я больше не поеду в длительные путешествия. Когда дети находятся в этом возрасте, их нельзя оставлять надолго без матери .
Появление Уильяма впервые сплотило супругов, появилась даже надежда, что все наладится, гнетущие душу эмоции, депрессии, неврозы останутся в прошлом и семья придет к долгожданной гармонии. Но этого не произошло: принцессу вновь закрутил водоворот королевского долга.
«Диана так и не смогла понять требования, которые стояли за этим коротким словом «долг», когда твоими соседями по столу может оказаться представитель любой профессии: архитектор, преподаватель или еще кто-нибудь, — замечает Майкл Колборн, — и к каждому подобному мероприятию нужно тщательно готовиться».
Драма принцессы заключалась не в том, что ее познания были далеки от энциклопедических, нервы не так прочны, как струны контрабаса, выносливость уступала выносливости шоссейного марафонца, а эмоциональная выдержка — выдержке дипломата. Нет! Беда Дианы заключалась в том, что женщины из ее нынешнего окружения как раз обладали этими качествами.
Выносливость королевы-матери, которая за год до своего девяностолетнего юбилея лично присутствовала на всех торжествах, связанных с 45-й годовщиной высадки союзных войск в Нормандии, где на французском языке много общалась с ветеранами, а после этого пять дней провела на официальных мероприятиях в Торонто, поистине вызывает восхищение.
Не менее выдающимся было и хладнокровие ее знаменитой дочери. В июне 1981 года во время церемонии выноса знамени какой-то семнадцатилетний юноша сделал в направлении королевы шесть холостых выстрелов. Елизавета, находившаяся в тот момент в седле, нисколько не растерялась — в мгновение ока укротив испугавшегося коня, она хлестнула его кнутом и ускакала прочь.
В другой раз, когда к ней в спальню залез посторонний, королева спокойно встала с кровати, надела халат, тапочки, а затем, решительно указав на дверь, произнесла:
— Убирайтесь прочь!
Обнаружив, что сотрудники службы безопасности запаздывают, Елизавета изменила тактику: присев на краешек кровати, в течение пяти минут выслушивала жалобы незнакомца о его семейной жизни.
Затем, когда охрана наконец появилась, королева спокойно сказала:
— Выведите его из моей комнаты и дайте ему сигарету.
Диана не была способна на подобное проявление героизма.
«Возникает такое ощущение, что я стала первой женщиной в этой семье, которая не только страдала депрессией, но и не стыдилась своих слез, — скажет она в 1995 году. — Конечно же это их пугало. И неудивительно — они не знали, как им вести себя с тем, чего никогда не видели».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});