Отражения - Мария Николаевна Покусаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Библиотека, и еще кухня, притягивали и сохраняли тепло – возможно, потому что ими часто пользовались.
В доме Габриэля все было немного иначе. Лестницы – ýже, коридоры – короче, комнаты – чуть меньше и совсем не пустые. В местной библиотеке не было ни светового фонаря, ни второго яруса, на который можно было забраться по винтовой лесенке – только шкафы, несколько кресел с изогнутыми ножками и большое окно-арка, смотрящее в сад, окружающий дом.
Комната была круглой.
Вогнутый, как купол, потолок, украшала карта созвездий.
Рядом с окном, с обеих сторон от него, стояли кадки с какими-то деревцами.
Ни камина, ни письменного стола – только низкий столик между креслами, видимо, предназначенный для чая или кофе.
– Располагайтесь, как вам удобно, леди Лидделл, – сказал Габриэль.
Он держал руки за спиной, как будто бы не знал, куда их деть.
Я рассеянно кивнула, рассматривая ровные ряды книг – корешок к корешку, золотое тиснение, ткань и кожа, подогнанные по цветам. Никаких тебе покосившихся стопок, потрепанных брошюр, мятых свитков, безделушек, оставленных то ли по забывчивости, то ли с тайным умыслом.
Видимо, это тоже парадная комната – просто в этот раз без сборников законов.
Габриэль, кажется, заметил проступившее на моем лице восхищение. Он застенчиво улыбнулся, наклонив лицо так, чтобы скрыть эту улыбку, словно стеснялся ее.
– Я рад, что вам нравится.
– Очень, – призналась я, разглядывая лепнину над шкафами – бегущую вдоль стены широкую полосу барельефа: белые листья, цветы и книги, над которыми были помещены небольшие кристаллы.
Габриэль тоже задрал голову. На его лице вдруг появилось что-то, похожее на смесь гордости и тайной радости.
– Вряд ли это можно сравнить с библиотекой дель Эйве, – сказал он скромно. – Но мои родители предпочитали собирать не книги по магии, а сказки и истории, которые нравились им. Кабинет для работы, – добавил он, приглашающим жестом указывая на кресла, столпившиеся, как компания приземистых существ, ровно в середине. – А здесь отдыхают.
После темных комнат и неприятных взглядов здесь даже дышалось легче.
Сидя в кресле, я еще продолжала рассматривать полки с книгами, изредка бросая взгляд на их хозяина. Габриэль молчал, нервно перебирая пальцами, отряхивая с жилета невидимые мне пылинки, поправляя очки и манжеты. В свете, льющемся из большого окна, он выглядел бледным и усталым. Серые глаза за стеклами очков смотрели на мир почти печально – в те минуты, когда Габриэль не пытался улыбаться мне, словно делая вид, что все в порядке.
– А ваши родители… – начала я, ухватившись за случайную фразу, просто потому что дальнейшее молчание, как мне казалось, одинаково сильно давило на нас обоих. – Они живут не с вами, я правильно поняла?
Габриэль застыл, сомкнув кончики пальцев перед своим лицом. Вопрос, кажется, был для него чем-то вроде сильного удара, выбившего из легких весь воздух – поэтому Габриэль сделал глубокий вдох прежде, чем мне ответить:
– К сожалению, мои родители уже не живут.
Его голос звучал чисто и очень спокойно, беспечно, сказала бы я, как бывает, когда пытаются скрыть что-то важное. Мне показалось, что сказанное повисло в воздухе, как отзвук случайно задетой струны или колокольчика, висящего над дверью.
Я открыла рот, как выброшенная на мостки рыбина. В животе уже привычно зашевелилось что-то холодное и неприятное, комок ледяной бездны, оживающий от дурных вестей и нехороших предчувствий.
– Я не…
Не хотела вас обидеть, задеть, расстроить, простите, должна была сказать я, но рука Габриэля вытянулась в том жесте, которым просят не продолжать:
– Все в порядке, леди Лидделл, это было очень давно, – поспешил он успокоить меня.
И снова замолчал, глядя куда-то за оконное стекло.
Я сжала руки и поежилась, словно не в теплом доме с волшебной системой отопления сидела, а в какой-нибудь полной сквозняков лачуге.
Вот, видимо, откуда взялась леди Хеллен Хьюм, подумала я.
– Габриэль…
Он повернул голову и посмотрел на меня поверх очков – рассеянно и немного строго, словно я выдернула его из мира его мыслей и отвлекла от чего-то очень важного. Или, может быть, он боялся, что я начну приставать с глупыми, бессмысленными уже извинениями, пытаясь справиться с чувством стыда, которое, буду честной, все-таки жгло меня.
Но мне нужно было совсем другое.
– Почему Бриджет? – спросила я.
Светлые брови дернулись, придав лицу Габриэля выражение сдержанного удивления. Он, кажется, не ожидал вопроса – или в принципе того, что я так быстро заговорю снова.
– Простите, леди Лидделл?
– Я поняла, почему вы дали ей имя, – сказала я, кивнув в сторону двери, за которой был остальной дом, и с энтузиазмом прилежного ученика, которому выдалась возможность выговориться и показать, как хорошо он усвоил материал, продолжила: – Имя не может оставаться пустым, ведь так? Иначе может пристать что-то лишнее, ненужное и даже опасное. Особенно, когда речь идет о таких вот… вещах, пограничных, – я видела, что Габриэль наклонил голову чуть набок и слушал меня внимательно и удивленно. – Имя ограничивает и определяет, и тем самым оно дает защиту. У вас здесь с именами все строго, как я успела заметить.
Он улыбнулся и одобрительно кивнул:
– Я вижу, с библиотекой дель Эйве вы успели подружиться.
– У нас с ней особые отношения, – призналась я. – И все-таки, Габриэль. Выбор имени для наречения – от чего он зависит? Почему мне не дали другого имени здесь?
И упрекнули во вранье, когда я представилась Алисой, да.
– Вы ошибаетесь, – ответил Габриэль, тряхнув головой, потому что слишком длинная прядь лезла ему в глаза и щекотала кожу. – Насколько я знаю об условиях договора между вами и его высочеством, леди Лидделл, вы могли выбрать любое имя, которое бы захотели. Даже не свое. И, поправьте меня, если я не прав, именно это вы и сделали. Может быть, не в полной мере.
Я неохотно кивнула и прикусила губу, признавая его правоту.
– Смотрите, леди Лидделл, – продолжил Габриэль с тем же воодушевлением, с которым в прошлый раз рассказывал Кондору о деталях своего эксперимента. – Когда человек приходит в этот мир, ему дают имя в присутствии жреца, который свидетельствует о принятии этого имени перед некой… высшей силой, называйте ее так, как считаете нужным. Когда человеку приходится менять имя, рядом все равно присутствует кто-то,
