Шепот - Белва Плейн

И Линн ответила наивно:

– Джози говорила мне, что они не могут позволить себе ничего лучшего из-за ее больших затрат на врачей и лекарства.

Роберт воскликнул:

– Что? Нечего сказать, это, по меньшей мере, недостойно ходить по всей округе и рассказывать людям о своих делах.

– Она не ходит по всей округе. Мы друзья.

– Друзья или нет, эта женщина говорит слишком много. Я надеюсь, ты не научишься от нее плохим привычкам. – И далее он сказал: – Брюс жадный. Он мыслит ограниченно. Я понял это с самого начала.

Но Брюс не был жадным. Болезнь Джози стоило целого состояния, и, как говорила сама Джози, кто знает, что еще может случиться? Это она не разрешала ему тратить больше.

Брюс был на заднем дворе, когда она подъехала, и старательно шлифовал комод, а его кудрявые волосы падали ему на очки.

Он позвал Линн:

– Иди посмотри на мою находку. Какая работа! Я нашел его на прошлой неделе в антикварном магазине. Должно быть, на нем двадцать слоев краски. Я предчувствую, что, когда я дойду до первого слоя, окажется, что это волнистый клен. Ладно, посмотрим.

Его энтузиазм трогал ее. Ямочка на подбородке придавала свежесть лицу.

– Ты действительно слишком много времени уделяешь антиквариату с тех пор, как вы приехали на восточное побережье, – сказала она.

Когда она вышла из тени на яркий свет, он увидел ее лицо. На мгновение его глаза расширились, но он снова склонился над своей работой и заговорил, как будто ничего не видел.

– Где Роберт? Все работает, я знаю, Джози сказала.

– Да, как обычно, он за письменным столом с кучей бумаг, – ответила Линн небрежно.

– Я восхищаюсь его энергией. Его умом. Его ничто не остановит. – Брюс улыбнулся. – Что касается меня, я свожу свою жену с ума этой штуковиной. Она не интересуется антикварными вещами.

– Она интересуется тобой, и только это важно, – сказала ему Линн и вошла в дом.

Джози сидела на солнечной веранде с газетой и чашкой чая. Она, кажется, похудела, подумала Линн, с тех пор, когда я видела ее в последний раз неделю тому назад. Однако ее веселое приветствие и сильный голос были такими же, как всегда. Джози старалась бодриться. И при этой мысли, возникшей в результате ее собственного возбуждения, на глазах Линн почти появились слезы.

– Ну что же с тобой случилось? – закричала Джози, бросив газету на пол. – Что с лицом, что с ногами?

– Ничего особенного. Я поскользнулась и упала. Неуклюжая.

– Поэтому ты плачешь?

– Да, просто я в плохом расположении духа. Забудем об этом.

– Забыть об этом было бы глупо. Ты ведь не просто так пришла.

Линн прикрыла юбкой пятна на ногах.

– Я в темноте упала на изгородь из боярышника.

– Это причинило тебе боль. Но как же насчет настроения?

– Ох, это был такой плохой день. В доме было смятение, возможно потому, что все были расстроены из-за меня. И нам просто кажется, что мы иногда не знаем, как обращаться с нашими девочкам. Хотя, я уверена, все образуется. Когда ты позвонила, я думала в тот момент, что мне нужно плечо, на котором я могу поплакать, но теперь, когда я здесь, я поняла, мне не надо было приезжать.

Джози оглядела ее с головы до ног.

– Нет, ты должна была приехать. Разреши мне приготовить тебе чашку чая, и затем ты сможешь рассказать мне, что у вас случилось. Можешь и не рассказывать, как тебе захочется. – Она быстро пошла к двери и, повернувшись, добавила: – Я надеюсь, что ты расскажешь.

– Нам кажется, что мы не знаем, как обращаться с девочками, – повторила Линн. – Однако ты уже знакома с нашими проблемами. Мне не нужно говорить тебе, что Роберт не одобряет друга Эмили. А Энн не хочет попытаться сбросить вес, она объедается, и Роберт не может этому противостоять.

Линн замолчала, думая опять: «Я не должна была приезжать сюда, чтобы обрушить на нее все это». Она выглядит такой усталой, я сама утомлена, и все равно вся эта несерьезная полуправда ничего не даст.

– Я все это прекрасно знаю, – сказала Джози. – Но я думаю, ты чего-то не договариваешь, – добавила она.

Подобно моей сестре, думала Линн, она может быть в одно и то же время непреклонной и мягкой, и это странно. Я никогда не могла быть такой.

– Они хорошие девочки…

– Я тоже об этом знаю.

– Может быть, я делаю из мухи слона. Сейчас трудные времена для воспитания детей. Я уверена, многие семьи имеют более сложные проблемы с детьми. Да, я уделяю этому слишком большое внимание, – закончила Линн, извиняясь.

– Я не думаю, что слишком.

Наступило молчание, во время которого Линн сначала боролась с тем, чтобы слишком много не наговорить, а затем с тем потоком слов, который ей хотелось высказать.

– Вчера Роберт был взбешен из-за того, что Эмили пришла домой после двенадцати.

– И тебе тоже кажется, что это поздно?

– Да, только я не сердилась бы так из-за этого. А Энни, ты знаешь, она хочет выпрямить свои волосы, а Роберт говорит, что это смешно, и всегда между ними что-то происходит. Вчера она кричала на него. Она была почти в истерике. Она ненавидит всех. Она ненавидит его. – И Линн, перестав говорить, посмотрела на Джози умоляющим взглядом.

– Скажи мне, только Роберту так трудно с девочками? Только Роберту?

– Да. Очень тяжело для мужчины приходить домой после утомительного дня и заниматься с детьми, когда ему больше всего хочется отдохнуть. Особенно Роберту с его ответственной работой.

У каждого по-своему ответственная работа, – сказала Джози сухо.

Минуту они молчали. Казалось, и разговор зашел в тупик. Линн нервно заерзала на стуле. Когда Джози заговорила опять, она старалась не смотреть на Линн. Она опустила глаза вниз и произнесла с необычной мягкостью:

– А может быть, что-нибудь еще? Линн в волнении подалась назад.

– Ну, конечно, нет. Что же еще?

– Я только спросила, – сказала Джози. Внезапно Линн начала плакать. Сквозь рыдания слышались заглушенные обрывочные фразы.

– На этот раз не только дети. Это было из-за меня… в доме Тома Лоренса… было очень поздно, приехал Роберт… а я танцевала… Роберт был зол, на самом деле так ужасно… конечно, я знала, я не должна была танцевать, но…

Теперь подожди. Дай мне понять это правильно. Ты танцевала с Томом, а Роберт…

– Он был взбешен, – всхлипывала Линн, вытирая глаза.

– Что, черт возьми, плохого в том, что ты танцевала? Ты ведь не была в постели с мужчиной. Ты думаешь, что не должна была танцевать? Я никогда не слышала более нелепого, – сказала Джози горячо. Она замолчала, нахмурилась, как будто обдумывала ситуацию, а затем заговорила более спокойно: – Итак, ты приехала домой и объясняла свое поведение вблизи колючей изгороди и…

Линн подняла руку, как бы останавливая движение.