Люди и боги (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич

Когда вышел Айви, Джо спросил его:

— Это обычное дело у графа — такие вот проверочки?

— Ну, случается время от времени. Чаще, чем хотелось бы.

— Но я-то доказал! Я, считай, графу жизнь спас!

— Так ты и просишь многого. Захотел себе Перст Вильгельма — вот и получай. Персты кому попало не даются.

Лишь теперь у Джоакина возник вопрос:

— Айви, ты знал, что граф владеет Перстами?

— Знал.

— А другие рыцари?

— Ближайшие к милорду знали.

— Но вы Перстов не носите?

— Неа.

— Почему? Неужели граф вам не доверяет?

Айви помедлил с ответом.

— О других рыцарях не скажу, это их дело. Но лично я не хочу никаких Перстов.

— Отчего так?

— Ну, мне думается… без них лучше.

Джоакин попытался расспросить, но не добился большей ясности. Айви не был ему другом и откровенничать не стал.

Когда Джо явился к графу вечером, тот был один. Восседал под портретом отца, как в первую встречу, без никаких телохранителей и вассалов. Уединение и тишина придали обстановке торжественности. Джоакин расправил плечи, встал смирно.

— Милорд, я к вашим услугам.

Граф предложил ему сесть.

— Сир Джоакин, сегодня вы вторично проявили готовность спасти меня от смерти. Я считаю, этого достаточно для доверия. Пришла пора дать вам то, о чем вы просили.

— Перст Вильгельма, милорд?..

— Сам Перст пока не принесет вам пользы. Сейчас вы пройдете посвящение и получите силу. Но применять ее сможете лишь спустя три дня, вот тогда я вручу вам Предмет.

Джо почувствовал, как заколотилось в груди от слова «посвящение».

— Сейчас вы… научите меня говорить с Предметами?

Граф положил на стол пилюлю — спрессованный синий порошок.

— Прежде, чем вы научитесь чему-либо, вы должны уяснить два условия. — Голос графа понизился и стал звучать зловеще. — Я назову вам первое и второе. Вы ответите, готовы ли принять их. Если нет, мы распрощаемся.

Джоакин пожал плечами — звучит логично. Неясно, зачем этот драматизм в голосе графа.

— Первое, — сказал Виттор Шейланд, — по моему приказу вы будете убивать. Если я говорю, вы бьете без раздумий, как сегодня. Вы убиваете того, на кого я укажу, и не испытываете никаких сомнений. Вы даже не думаете об ответственности: я ваш лорд, ответственность на мне, вы — мое орудие. Это приемлемо для вас?

Джо нахмурился:

— Милорд, мы же воюем с северянами, верно?

— Мы воюем с теми, кто угрожает мне. Сейчас это Ориджины, и я намерен загнать их обратно в те ледники, из которых они выползли. Но если кто-то другой пойдет против меня — будь то девушка, старик или умильный щеночек — вы убьете его по моему приказу.

Джоакин скрипнул зубами:

— Мне не очень хотелось бы убивать девушек.

— Неужели! Вы видели, на что способны некоторые девицы. Вы заклинали Гарри Хога пристрелить Иону, и были совершенно правы! Женщины опасней мужчин — вам ли не знать! Но если вы изменили мнение… — граф развел руками, — вы знаете, где находится дверь.

Джо поиграл желваками.

— Но речь только о тех женщинах, которые вам угрожают?

— Разумеется! Вы прекрасно меня знаете. Я не из тех, кто нападает без причины, ради извращенного удовольствия. Моя единственная цель — защитить свое право на жизнь и свое место под солнцем! И не только свою жизнь, но и жизни всех, кто вверил их мне.

— Хорошо, милорд. Я согласен.

— Рад это слышать. И второе условие, — граф щелчком подвинул пилюлю ближе к Джоакину, — когда вы выпьете это, я получу над вами власть. Ее характер таков: я смогу убить вас, произнеся два слова. Мне не потребуется ни нож, ни яд, ни арбалет. Мне не нужно будет кричать, не обязательно даже, чтобы ваши уши уловили мой голос. Та сила, что поселится в вашем теле, имеет очень острый слух. Двух слов, сказанных шепотом, будет достаточно, чтобы вы превратились в пыль.

Джоакин сглотнул.

— Милорд, это звучит немного пугающе.

— Естественно. Я и хочу, чтобы вы запомнили этот испуг. Вы уже трижды меняли господина. Если вздумаете сменить в четвертый раз — вспомните то, что я сейчас сказал. Ваша служба следующему лорду продлится ровно столько, сколько будут звучать два коротких слова.

После паузы граф окончил:

— Но даю клятву: если будете верно служить мне, то вам нечего будет бояться, кроме проклятых Ориджинов.

Джо колебался. Условие напоминало то ли рабство, то ли темную магию, и ни то, ни другое не было ему по душе.

— Милорд, это… волшебство какое-то?

— Это жертва, сударь. Вы получаете уникальную силу. Становитесь воином с собственным Перстом Вильгельма! Таких воинов на свете меньше, чем герцогов и графов. Вы думали, подобное положение можно получить запросто? Найметесь на службу — и готово? Нет, сударь. Сверхсила не дается бесплатно. Я принес свою жертву, — взгляд графа почему-то метнулся вверх. — Вы принесете свою.

— А когда… вы освободите меня?

— Я не назвал бы это так. Вы свободный человек, а ограничены лишь в одном: в возможности нанести мне вред.

— Я имею в виду, милорд… ну, когда я смогу уйти и зажить своей жизнью?

— Когда наши враги будут повержены в прах! Когда чертовы агатовцы сполна рассчитаются за все унижения, нанесенные мне и вам! Когда имя Ориджинов станет звучать как гнусная уличная брань, а всякий потомок Агаты будет стыдиться своего рода!

В душе Джоакина потеплело. Он взял пилюлю, повертел в пальцах. Слова графа убедили его наполовину, остальное сделала сама пилюля. Была она совершенно заурядна: обычный лекарский порошок, спрессованный в комочек. Аланис пила такие во дворце, чтоб не болела щека; мама Джоакина принимала такие против одышки. У него мелькнула мысль: это же не Предмет, а просто снадобье. Никакое снадобье не может убивать по приказу! Значит, пилюля — всего лишь новая проверка!.. Граф хочет знать, что Джо абсолютно предан ему. Так пусть увидит!

Джоакин проглотил пилюлю. Граф Виттор одобрительно кивнул.

— Условия выполнены. Теперь — главное.

Он поставил на стол пузырек с густой красной жидкостью, похожей на кровь.

— Это — власть над Предметами. Выпейте и ждите. На четвертый день Предметы покорятся вам.

— Так просто?

Граф хлопнул глазами — и рассмеялся.

Его смех зажег солнце в мозгу Джоакина.

Множество раз Джо произносил слова: жизненный путь. Они отлично выражали тот приятный смысл, что Джоакин не просто живет как попало, а — идет определенным путем, сказать точнее — путем воина, путем меча. Многие плывут, как бревно по течению, без воли, без рассудка, а Джоакин — не таков. Его маршрут тщательно продуман наперед, как стратегия великого полководца, и каждый маневр неизменно приближает к победе. Потому с такой гордостью он говорил о себе, в особенности девушкам: «Мой жизненный путь ведет к…»

Вот только, по правде, никакого пути он давно уже не видел. Год назад, когда судьба оставила его наедине с Аланис, в последний раз подумалось Джоакину: да, все верно, сюда я и шел. Но с тех пор столько раз перевернулась его судьба, столько изломов дал маршрут… Джо давно уже не скакал по жизни верхом, как доблестный всадник, и даже не плыл бревном по реке. Скорей, был он щепкой в бушующем море, метало его с волны на волну до тех пор, пока даже сами слова «жизненный путь» не вымылись начисто.

И вдруг сейчас, в этот миг — смех на устах графа, пальцы на пузырьке, красная патока внутри — у Джоакина вспыхнуло, засияло: вот же он, путь! Все время судьба вела сюда, в эту самую точку!

Все сложилось одно к одному. Каждый случайный поворот был, на самом деле, не случаен. Торговец Хармон взял его на службу затем, чтобы привезти в Уэймар и показать графу с графиней. Джоакин подрался с Айви — и так запомнился Ионе. Затем он участвовал в авантюре со Светлой Сферой, а после — в бунте Подснежников. Из-за Сферы и Подснежников он, встретив Иону вновь, вызвал в ней подозрения и был пленен. Без этого плена он не вернулся бы в Уэймарский замок и не заинтересовал бы графа, и не познакомился бы с Гарри Хогом. Без Хармона, Сферы, Подснежников, Ионы — он не оказался бы на поле той решающей ночной схватки.