Порочность (ЛП) - Скардони Бьянка

— Мерзкий лжец. Но тебе недолго осталось.

Его губы изогнулись в лёгкой улыбке.

— Возможно, моё время, и вправду, подошло. Но ты не можешь отменить то, что уже сделано, дитя. Слишком поздно. Врата были открыты.

Я не ответила ему. Не ответила, потому что больше не слушала. Единственные слова, которые сейчас имели значения, произносили царапающие шепотки под моей кожей.

Убей его.

Сейчас же убей его.

Я оттолкнулась от земли и накинулась на него, одним лёгким рывком сбивая его с ног. Его зубы клацнули рядом с моим ухом, обещая верную смерть, но он не подберётся ближе, чем я ему позволю. Перевернувшись, я села на него, и он ответил кулаком в мою челюсть. Но я едва это почувствовала.

Нет ничего, что могло бы мне сейчас навредить.

Ничего, что могло бы остановить меня от того, для чего я была рождена.

Я ударила его открытой ладонью, а затем сжатым кулаком. Его голова дёрнулась от удара, и часть меня засияла от восторга. Я снова врезала ему, и ещё, обрушиваясь на него кулаками, пока кровь не начала течь из каждого отверстия на его лице. Я хотела расчленить его, разорвать на части, отрывая кусочек за кусочком. Жажда мести в моём сердце требовала, чтобы его смерть была медленной и мучительной, чтобы я отвела его в то самое подземелье, где он держал меня, и заставила его страдать в тысячу раз сильнее, чем если просто убью его прямо сейчас.

Но я отгоняла от себя эти мысли. Я не могла позволить себе поддаться опасным эмоциям и рисковать тем, что он вновь ускользнёт. Нельзя обдумывать. Нельзя сомневаться. Нельзя колебаться. Я пробила его грудную клетку, разрывая кожу и мышцы, ломая кости, пока не дотянулась до его бьющегося сердца, и затем вырвала его. Струйки крови стекали по моей руке, пока я наблюдала за тем, как он иссыхает прямо у меня на глазах.

И вот так всё закончилось.

Энгель был мёртв.

Издалека до меня доносились крики его приспешников, призывающих друг друга бросить павшего короля и его замок. Я слышала топот их ног, пока они разбегались во все направления, спасая свои шкуры. Те, что оказались самыми верными (или самыми тупыми), остались и вскоре оказались разорваны на ошмётки Домиником-волком.

Каким бы прекрасным ни было это зрелище, я не стала смотреть на эту резню, чтобы насладиться их поражением.

Мой взгляд был устремлён в небеса надо мной.

И я так и стояла, пока Доминик не прикончил последнего из Воскрешённых. После этого он вернул себе человеческое обличье и присел рядом со мной, само великолепие.

— Ты сделала это, ангел, — произнёс он, скользя взглядом тёмных глаз по моему лицу. — Ты, наконец-то, убила своего дракона.

Я наклонила голову на этих словах, всё ещё держа в своей ладони сердце Энгеля. Как бы жутко это ни звучало, это было не так страшно, как кошмар наяву, развернувшийся перед моими глазами.

— Теперь мы можем пойти домой, — он потянулся ко мне и с трудом вытащил сердце из моей жёсткой хватки. — Всё кончено.

— Нет, — покачала я головой, не сводя глаз с багрового неба, которое я видела во всех своих кошмарах. Я кивком показала вверх, и ужас прокатился дрожью по моему позвоночнику. — Всё только началось.

ГЛАВА 17. ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ ДОМОЙ

По пути назад, в Холлоу Хиллс, мы почти не разговаривали. Я была слишком обескуражена, чтобы делать что-либо, кроме как смотреть в окно на алое небо и пролетающие мимо нас деревья, размытые, как масляные разводы.

Доминик пытался, как мог, выпытать у меня все подробности произошедшего — о рунах, которые покрыли мои руки, — но я не могла выдавить из себя ответы. Мне нужен вагон времени наедине с собой, чтобы разобраться со всем этим хаосом в моей голове, прежде чем я смогу поговорить с кем-нибудь об этом. Правда в том, что я понятия не имею, что там произошло. Я не знаю, что случилось с Энгелем, с Тёмными Заклинателями… с ритуалом.

И, что хуже всего, у меня нет ни малейшей догадки, что случилось со мной.

В голове крутился миллион вопросов, но я не могла пока что найти в себе смелость, вычленить основные из них, сформулировать и задать, чтобы получить ответы. Печально, но факт: я не знаю, кто я теперь. Я не уверена, как пробудилась и что это теперь меняет. Единственное, что я знала наверняка, так это то, что я возвращаюсь домой кем-то другим, и мне страшно представить кем.

Так что я выбрала единственный вариант, который показался мне нормальным. Похоронила всё это. Затолкала все свои страхи и сомнения так далеко и глубоко, чтобы сама не могла дотянуться, и переключила внимание на кое-что другое — нечто более важное, нечто более осязаемое. Я переключила мысли на тот кошмар, который только что стал реальностью.

Я надеялась, что после разрушения ямы и сжигания тела Энгеля небо вернётся к своему нормальному состоянию, но оказалось, что это так не работает.

Сёстры Родерик что-то сделали, что-то изменили. Энгель так и сказал перед тем, как я его убила: слишком поздно, врата уже открыты.

Проблема только в том, что я вообще не представляю, что он имел в виду.

Когда двойник Трейса вернулся, чтобы предупредить меня о Восстании, он не говорил ни про какие врата. Может, его перемещение во времени как-то изменило ход событий? Может, произошедшее сегодня ночью — это не просто Восстание. А нечто намного хуже.

Я перевела взгляд на Доминика.

Внешне его поза казалась расслабленной, одну руку он опустил на подлокотник между нами, а другой едва придерживал руль. Но если приглядеться, можно заметить почти невидимые морщинки между бровями. Он был встревожен, и это пугало меня даже больше, чем багровое свечение вокруг луны.

— Ты когда-нибудь видел нечто подобное прежде? — спросила я его, кивком указывая на странное небо, простирающееся над дорогой в тумане, по которой мы ехали.

Он резко развернулся, словно я его ошарашила тем, что вновь с ним заговорила.

— Нет, ангел. Не видел.

Я почувствовала холодок, пробежавший по спине, но постаралась не придавать этому значения.

— Как думаешь, что это значит?

Он покачал головой, не глядя на меня.

— Не могу сказать точно, — он наклонил голову в бок, словно бы изучая вид перед глазами. — Что бы они ни пытались сделать, судя по всему, оно сработало.

Я нахмурилась и замотала головой.

— Они не закончили начатое, — это было довольно очевидно, когда они разорвали круг и пустились наутёк. Но что-то они сделать успели. — В книгах по-любому должно быть что-нибудь по этому поводу.

— Не знаю, любовь моя, — ухмыльнулся он. — Надо спросить моего братца-всезнайку, чтобы он подтвердил это или опроверг.

Я кивнула. Если об этом есть какое-нибудь упоминание на бумаге, то Габриэль уже наверняка прочитал и выучил наизусть. И, конечно же, Габриэль идёт в комплекте со всеми остальными. Хотела ли я на самом деле вовлекать в это всё Совет и Тессу, пока я не выясню, что это было?

Скривившись, я ответила:

— Мы должны разыскать сестёр и узнать у них, что это был за ритуал.

— И почему ты думаешь, что они захотят помогать?

— Потому что я не оставлю им иного выбора, — я нахмурилась сильнее. — Им лучше вернуть всё как было, пока не стало хуже.

Хотя, по правде говоря, я ещё не уверена, какие будут последствия.

— В магии нельзя вернуть всё как было, любовь моя, — заметил он, но я это и так знала.

— Ты понял, что я имею в виду, — я не позволю каким-то формальностям помешать мне сделать то, что должно быть сделано. — Нам нужно найти их заставить исправить всю ту чертовщину, что они натворили.

Он не стал спорить вслух, но я прочитала по глазам, что разыскать их не так-то просто и что весь этот бардак нельзя просто спрятать в адский шкаф.

— Разве это настолько сложно? — риторически спросила я. — Они работают на того, кто предложит наибольшую цену. Нам нужно просто выяснить, какую валюту они принимают и выманить их.

— Хотел бы я, чтобы всё было так просто, ангел, — он бросил взгляд на меня и переключил передачу. — Они тебе не какие-то рядовые Тёмные Заклинатели. Они происходят из одного из самых могущественных ковенов наших дней.