Багдадские встречи - Агата Кристи

Немного помолчав, Виктория подвела черту:

— Нет, Эдвард, поверьте мне, это не сон! Эдвард покачал головой.

— В любом случае, — проговорил он, — мы непрерывно возвращаемся к «Оливковой ветви» и Катрин. Это означает, что вам вдвойне необходимо подружиться с ней. Обхаживайте ее, льстите ей, притворитесь ее единомышленницей, уступайте ей во всем, но постарайтесь узнать, с кем она встречается и кто ее друзья!

— Не так-то это будет просто, но попробую. А Дей — кин? Рассказать ему обо всем?

— Конечно! Хотя несколько дней стоит, пожалуй, подождать. Не исключено, что нам удастся узнать что-нибудь более конкретное…

Глубоко вздохнув, Эдвард добавил:

— Сегодня вечером поведу Катрин в «Селект»…

По тону, каким это было сказано, ясно было, что никакого удовольствия от этого мероприятия молодой человек не ожидает. На этот раз ревности Виктория не почувствовала.

Сделанные открытия доставили Виктории такое удов: летворение, что на следующий день ей не пришлось даже насиловать себя, чтобы держаться с Катрин как нельзя более дружески. Виктория еще раз поблагодарила ее за предложение показать салон, где можно прилично помыть голову с шампунем. В том, что Виктории это и впрямь необходимо, сомнений не было — из Вавилона она вернулась с волосами странного ржаво — песочного цвета.

— Судя по волосам, — заметила Катрин, — вы вчера попали в пыльную бурю.

— Я наняла машину и съездила в Вавилон, — ответила Виктория. — Пыли по дороге было столько, что я боялась задохнуться и ослепнуть.

— Вавилон — место исключительно интересное, — сказала Катрин. — Только ехать туда надо с кем-то, кто чувствует красоту и способен помочь вам оценить ее. Ну, а что касается волос, я сегодня же вечером поведу вас к той армянке. Шампунь у нее превосходный, и дело свое она знает отлично…

— Я всегда восхищаюсь вашими волосами! — заявила Виктория. — Не понимаю, как вам это удается, но выглядят они у вас всегда просто изумительно!

Это было наглой ложью, но Катрин пришла от нее в восторг. Эдвард прав, подумала Виктория. Лесть, что ни говори, штука полезная.

Когда рабочий день закончился, Катрин и Виктория вышли из «Оливковой ветви» вместе, словно две закадычные подруги. Они долго шли по лабиринту похожих друг на друга, как близнецы, улочек, пока не остановились перед дверью, над которой, как ни странно, не было никакой вывески, свидетельствовавшей, что здесь находится парикмахерский салон. Зато Виктория была приятно удивлена, когда говорившая, хотя и не слишком бегло, по-английски хозяйка, мадемуазель Анкумян, провела ее внутрь. Все сияло чистотой, краны были начищены до блеска, а на полках ровными рядами выстроились флаконы с одеколонами и лосьонами разных сортов. Катрин вышла, и Виктория доверила свои волосы опытным рукам мадемуазель Анкумян. Через несколько мгновений шевелюра девушки покрылась белой, душистой пеной.

— А теперь наклонитесь немного, пожалуйста… Виктория наклонила голову, на которую из крана хлынул поток теплой воды.

Внезапно она почувствовала сладковатый, тошнотворный запах, ассоциировавшийся у нее с воспоминаниями о госпитале. Почти тотчас же чья-то рука прижала влажный тампон к ее лицу. Виктория отбивалась, пытаясь высвободиться. Бесполезно! Рука, удерживавшая тампон, казалась железной… Виктория чувствовала, что задыхается, ее глаза выкатились из орбит…

Через мгновенье она потеряла сознание.

Глава восемнадцатая

Когда Виктория пришла в себя, к ней вернулись воспоминания — неясные и смутные. Она туманно припомнила, что ее везли в машине, где были люди, разговаривавшие между собой по-арабски. Ее тошнило… Потом ее уложили на постель, кто-то поднял ее руку, в которую тут же вонзилась игла… И вновь все погрузилось во тьму.

Теперь она снова, хоть в какой-то степени, была прежней Викторией Джонс… Только что же с этой бедной Викторией Джонс случилось? Надо постараться вспомнить… Вавилон, солнце, пыльные волосы, Катрин с притворно дружелюбным видом провожающая ее к той армянке. Отвратительный запах.., хлороформ, вне всяких сомнений. А что потом? Ее похитили, это ясно, но где же она все-таки сейчас находится?

Виктория попыталась присесть. Голова раскалывалась от боли, все плыло перед глазами. Наверняка, ей сделали укол какого-то наркотика, действие которого еще не совсем прошло…

Во всяком случае, ее не убили. Это уже что-то. Надо бы попытаться разобраться в случившемся, но для этого она чувствовала себя еще слишком слабой. Лучше еще немного поспать, что Виктория и сделала. Когда она проснулась, заметно уже оправившись, день был в полном разгаре. Виктория находилась в небольшой высокой комнате с глинобитным полом. Всю мебель составляли кровать и кособокий стол со старым эмалированным тазиком на нем, рядом со столом стояло цинковое ведро. Окно, прикрытое деревянной решеткой, позволяло, тем не менее, бросить взгляд наружу. Виктория подошла к окну. Внизу виднелись пальмы, покрытые пылью листья эвкалиптов, густые кусты тамариска, ярко — оранжевые ноготки, короче говоря, садик, вероятно, милый сердцу человека Востока, но не слишком радующий взгляд уроженца предместий Лондона. Девочка с синей татуировкой на лице и множеством браслетов на руках играла с мячом, что-то напевая гортанным голосом, похожим на звуки шотландской волынки.

Виктория подошла к двери, убедилась, что она заперта, и вновь присела на кровать.

Где она находится? Ясно только одно — не в Багдаде. Что будет с ней? Еще один вопрос, на который невозможно ответить. Дейкин, вспомнила Виктория, посоветовал ей «не строить из себя героиню». Помимо воли, Виктория улыбнулась. Надо полагать, она давно уже рассказала все, что знала, под действием наркотика…

Утешало одно: все-таки она жива. Надо только продержаться до появления Эдварда. Что сделает Эдвард, узнав об исчезновении Виктории? Бросится к Дейкину или начнет действовать в одиночку? Заподозрит ли он Катрин? Трудно сказать… По сути дела, теперь все зависит от сообразительности Эдварда. Он мил, симпатичен, обаятелен, но умен ли? Очень хотелось бы быть уверенной в этом…

Дейкин неоспоримо умен, но предпримет ли он что-нибудь? В это Виктории верилось с трудом. Кто она такая для него? Агент, такой же, как сотни других. Они рискуют, надеясь на удачу, а если не повезет — тем хуже для них! Их имена вычеркивают из списков и подыскивают замену. Нет, Дейкин предпринимать ничего не станет. В конце концов, он предупреждал Викторию…

И не он один! Доктор Ратбон тоже предупреждал ее. Или, может быть, угрожал ей… Какая, впрочем, разница, предупреждал или угрожал! События не замедлили доказать его правоту…

Виктория услышала звук шагов, в ржавом дверном замке — со скрипом повернулся ключ, и на пороге появился араб с тяжелым подносом. Вид у него был добродушный, и поднос он поставил на стол с широкой улыбкой, произнеся по-арабски несколько фраз, из которых Виктория не поняла ни слова. Араб проговорил еще несколько слов, дополнив их выразительным жестом, в любом уголке мира означающим предложение перекусить, а затем вышел, тщательно заперев за собой дверь.

Виктория с интересом осмотрела принесенную еду. Миска с рисом, что-то, смахивающее на свернутые капустные листья, солидный ломоть лепешки и кувшин со свежей водой. Утолив, прежде всего, жажду, Виктория набросилась на рис и капусту, в которой оказалась начинка с довольно своеобразным, но вполне приятным вкусом.

Поев, Виктория почувствовала себя гораздо лучше и решила, что пришла пора по-настоящему серьезно обдумать все. Ее усыпили и похитили. Когда это случилось? Вечером, конечно, но вот сколько дней прошло с того времени? Два или три, наверняка, но, вполне может быть, и больше…

Где она? Опять — таки, полная загадка. Очевидно, не в Багдаде, но где? Как это выяснить? Особенно, если учесть, что по-арабски она не знает и десятка слов…

Несколько часов Виктория провела в невеселых раздумьях, прежде чем ее тюремщик появился опять с новым подносом. Две женщины в чадрах, сопровождавшие его, остановились у порога, обмениваясь замечаниями и то и дело хихикая. Мужчина жестом приказал им удалиться, поставил принесенный поднос и, забрав старый, направился к двери. Прежде, однако, чем затворить ее, он повернулся к Виктории и трижды повторил:

— Букра.., букра.., букра…

Это слово Виктория знала. Оно означает «завтра». Завтра, следовательно, что-то произойдет. Что, однако? Виктория видела только две возможности: придет конец либо ее плену.., либо ей самой! А это означает, решила она, что в ее интересах быть «завтра» где угодно, только не здесь…

Только как осуществить это? Она задумалась над этим по-настоящему. Подошла к двери. Нет, тут и пробовать нечего. Замок был не из тех, которые можно открыть шпилькой для волос. — Виктория, впрочем, отдавала себе отчет в том, что другой замок шпилькой она тоже открыть не сумела бы…