Солдаты Вечности - Алексей Евтушенко

Он меня видит, это несомненно.

Ноги чуть согнуты, тело напряжено, копьё наготове. Вперед не идёт, но и не убегает. Ждёт, что будет дальше. Ладно, была не была, попробуем…

Никита медленно, стараясь не делать резких движений, выбрался из машины наружу, широко улыбнулся и плавно дважды махнул рукой, как бы приглашая: «Иди сюда, не бойся».

Глава 14

Этот день казался нескончаемым.

Так часто бывает, когда количество событий в единицу времени перекрывает обычные показатели в два-три раза. Или больше. В какой-то момент я вовсе перестал думать о времени как расстоянии между утром и вечером или вечером и утром, а стал его воспринимать в виде неких абстрактных отрезков малоизвестного мне измерения, необходимых для того, чтобы успеть разобраться с той или иной ситуацией. Причём длина этих отрезков, изначально предполагавшаяся быть одинаковой, на самом деле произвольно менялась. В зависимости не только от количества событий, но также их, скажем так, значимости для меня лично и всех нас. Коротко говоря, в какой-то момент мне стало уже совершенно по фигу, день сейчас за стенами Пирамиды или ночь. И поэтому, наверное, я страшно удивился, когда Марта настоятельно предложила всем нам поужинать.

— Десять часов вечера, между прочим, — заметила она. — А мы сегодня и не обедали.

— Жрать охота, — согласился Женька. — Вот ты сейчас об ужине сказала, и я сразу вспомнил, что голоден, как туча саранчи. Мне от переживаний и стрессов всегда еда помогает. А уж переживаний сегодня на нашу долю выпало — не счесть.

— В том числе и по твоей милости, — не сдержался я, на что Аничкин благоразумно промолчал.

— И правда, Мартин, — сказал Влад. — По-моему, имеем право перевести дух. Машу спасли и вылечили, киркхуркх этот пленный допрошен и надёжно изолирован, а наш первобытный друг Свем ведёт себя вполне прилично. Оля и Никита только что докладывали, что парень оказался на редкость сообразительный и не трусливый. Они уже составили небольшой словарь его языка и даже могут кое-как с ним общаться. Убежден, что от хорошего ужина он тоже не откажется. К тому же Никита хоть и с трудом, но уговорил его помыться и за это время продезинфицировал те шкуры, которые служат Свему одеждой. Так что о запахе мы можем не беспокоиться.

— Да, запашок от него шёл не самый свежий, — сказала Марта. — Но не думаю, что мы пахли бы лучше, шляясь столько времени по лесам без мыла и горячей воды.

— А чем мы его будем кормить? — засомневался я. — Выглядит-то он как человек, но мало ли какие могут быть особенности?

— Мы ели мясо здешних животных, — напомнил Влад. — И с нами всё было в порядке. Если нам подходит его пища, то и ему подойдёт наша.

— К тому же Ольга с самого начала угостила его парочкой бутербродов с ветчиной, — добавила Марта. — Ну, чтобы укрепить доверие. Бутерброды были немаленькие.

— И как? — поинтересовался я.

— Слопал за милую душу.

— Восхитительно. Как всегда, я обо всём узнаю последним. Похоже, это превращается в традицию.

— Ты был очень занят с пленным киркхуркхом, — пожала плечами Марта. — Мы не решились тебя беспокоить по таким пустякам. К тому же бутерброды и правда очень помогли. Сначала накормить, потом разговаривать. Универсальный закон гостеприимства.

Я только вздохнул и был вынужден признать, что она права — контролировать нужно лишь то, что ты можешь контролировать. А всё остальное пусть идёт своим чередом. К тому же действительно риск отравить гостя в данном случае неизмеримо меньше риска крепко его обидеть.

— Ни разу в жизни не сидел за одним столом с настоящим первобытным человеком, — сказал Женька. — Интересно, он умеет пользоваться салфеткой?

Собрались, как всегда, в кают-компании.

Свема поместили между Олей Ефремовой — она уже выучила полтора десятка самых необходимых слов на его языке — и Никитой, с которым у Свема в силу известных обстоятельств с самого начала установились отношения, близкие к приятельским. Напротив же усадили Машу, чтобы она время от времени ободряла гостя своей очаровательной улыбкой, излучая при этом спокойствие и доброжелательность.

— Он ведь тебя спас, — объяснила Оля. — А значит, испытывает к тебе особые чувства.

— Что значит — особые? — насторожилась Маша.

— Значит, не такие, как к остальным, — туманно ответила «щупач». — Не переживай, ему сейчас не до удовлетворения своей природной сексуальности — слишком ошеломлён.

— Спасибо, утешила! — фыркнула Маша, но села там, где попросили, и в одобрительно-доброжелательных улыбках гостю не отказывала.

Впрочем, если за этим ужином искренние одобрение с доброжелательностью Свему и были нужны, то мы этого не заметили. Наш первобытный друг обладал отменным аппетитом и, похоже, совершенно не страдал ложной стеснительностью.

Наблюдать за ним было одно удовольствие. Похоже, такой столовый прибор, как ложка, был ему знаком, потому что пользовался он ею весьма умело, уплетая гарнир и салат, а мясо и хлеб смело, но аккуратно брал руками. При этом быстро понял, наблюдая за нами, для чего нужны салфетки, и не чавкал, хотя ел быстро и много.

Удивил он нас после ужина.

Предложить Свему чаю мы не решились — неизвестно, как на его организм подействует кофеин (из этих же соображений мы отказались за ужином от вина), поэтому обошлись ягодным морсом. Этого напитка наш гость употребил во время и после еды, как мне показалось, не меньше литра. После чего звучно рыгнул, встал, поблагодарил всех за обильную вкусную пищу и питьё (Оля перевела его слова как «благодарю, ваша еда приятна, и её много») и прямиком направился к ближайшему дивану. На каковой немедленно улёгся и тут же уснул.

— Вот это да, — прокомментировал Женька. — Поел — и спать. Даже завидно. Я так давно разучился.

— Что ты хочешь, — сказала Маша. — Дитя природы. Он наверняка встаёт рано утром. Поэтому рано и ложится.

— Не то что мы, городские совы, — добавила Оля. — Но меня радует, что он так спокойно уснул в нашем присутствии.

— Доверяет, значит? — догадался Влад.

— Именно.

— Он нам доверяет — это ладно, — сказал я. — А мы ему можем доверять?

— Ты меня спрашиваешь? — удивилась Ефремова.

— Кого же ещё мне спрашивать? Вы с Никитой с ним общались последние часы. Мнение Никиты меня тоже очень интересует, но в первую очередь — твоё. Ты ведь у нас «щупач» как-никак.

— Ты, главное, «щупача» со специалистом по психологии человека первобытнообщинного строя не путай, — посоветовала Оля. — Избежишь лишних разочарований.

— А что, есть и такие? — удивился я. — Хотя да. Если на Земле до сих пор кое-где существуют первобытнообщинные племена, то должны быть и специалисты по их психологии. Но в любом случае, таковых среди нас не имеется. А ты психологию изучала специально. К тому же, как верно было замечено, профессиональный «щупач». То есть человек, чья чувственная, а также интуитивная сфера восприятия развита во много раз лучше, нежели у обычных людей. Так что прошу высказать своё мнение. Можем мы ему доверять или нет?

— Доверие — штука растяжимая, — заметил Влад.

— Разумеется, в первую очередь меня интересует наша безопасность, — сказал я. — При этом не хуже вас понимаю, что вся любовь со Свемом и его племенем у нас ещё впереди. Или нелюбовь. Это уж как получится.

— Если ты о том, не перережет ли он нам во сне глотки, чтобы захватить Пирамиду для своего племени, — сказала Оля, — то это вряд ли. Мы в его восприятии если и не боги, то высшие и неприкосновенные существа — точно.

— Уже хорошо, спасибо, — поблагодарил я. — Значит, надо постараться оставаться для него таковыми как можно дольше.

— Вот, кстати, ещё заботушка на нашу голову, — вздохнула Марта. — С местными возиться. Теперь ведь отвязаться от них вряд ли получится. Высшие существа — это большая ответственность.

— Не преувеличивай, — сказал Влад. — Тут всё от нас зависит. И от той дистанции, на которую мы готовы их подпустить. Я не только расстояние в километрах имею в виду, — добавил он.

— Это ясно, — сказал Никита. — И описывается одной пословицей.

— Кто везёт, на том и едут? — догадался Женька.

— Ага.

— В крайнем случае, опустим Пирамиду снова на дно озера, и нет нас, — сказала Маша. — Останемся лишь в песнях и легендах.

— Глупо это как-то — на дне сидеть, прятаться, — высказался Женька. — Пусть лучше видят и боятся.

— Лучше — уважают, — сказал Влад. — Хотя страх более действенный инструмент, признаю. Особенно страх, который рождает не тупое подчинение, а именно уважение.

— Не знаю, как вам, — сказал я, — а мне нянькой быть неохота. Пусть сами растут. Тем более мы прекрасно знаем, что насильственный прогресс невозможен.