Спящая - Банана Ёсимото

– Нет, я в порядке. Просто немного устала, – ответила я.

– Ты очень бледная, – сказала она с беспокойством.

– Со мной правда все в порядке. Но в любом случае спасибо.

Я улыбнулась девушке, и она ответила мне улыбкой. Листья тихонько покачивались на ветру, мимо нас пронесся свежий аромат и исчез. А девушка так и сидела рядом со мной, не двигаясь с места, и поскольку я не могла самостоятельно встать и пойти без посторонней помощи, то я тоже сидела и смотрела прямо перед собой. Вокруг нее витала особая аура, словно она не принадлежала окружающей действительности. Ее длинные волосы струились по плечам. Симпатичная молодая женщина. Но я не могла отделаться от ощущения, что что-то в ее облике не так. Мне пришло в голову, что она, возможно, немного не в себе. Тем не менее, я почувствовала, что мне становится легче, пусть и медленно, просто оттого, что она рядом, что кто-то рядом.

Мы с Сиори тоже сидели вот так, глядя на качели, – подумала я. – Всю ночь мы смотрели фильмы, а под утро нас настолько переполняла энергия, что мы просто не могли заснуть, поэтому мы покупали себе чай и рисовые шарики онигири[5] в круглосуточном магазинчике и приходили сюда завтракать. Я всегда ненавидела те, что с начинкой из тунца, а Сиори они нравились…

– Тебе лучше прямо сейчас пойти на вокзал.

Она заговорила так неожиданно, что я подпрыгнула. Я снова засыпала. Повернулась к ней и увидела на ее лице чрезвычайно суровое выражение. Брови сдвинуты в одну темную полоску. Теперь она говорила другим тоном, резче и убедительнее.

– Что? На вокзал?

Я не знала, что ответить. Похоже, она сумасшедшая, – подумала я, и мне стало немного страшно. Она встала прямо передо мной и глянула мне в глаза. У нее были действительно странные глаза. Она смотрела на меня, но создавалось впечатление, что ее взгляд сфокусирован на чем-то очень-очень далеком. Я была загипнотизирована выражением ее глаз, очарована им и не могла произнести ни слова.

А девушка продолжила:

– Как только окажешься там, иди к газетному киоску и купи себе журнал «Для тех, кто ищет работу». Найди себе работу. Пусть даже и временную, просто сделай это. Ты могла бы поработать моделью, стендисткой на выставке или кем-то в этом роде. Место в офисе не пойдет, потому что ты будешь засыпать. Тебе нужно заниматься чем-то в положении стоя и двигать руками-ногами. Просто иди и найди себе работу. Невыносимо смотреть на тебя. Если так и дальше будет продолжаться, то, в конце концов, ты попадешь в ловушку такого образа жизни и просто не сможешь снова стать прежней. Именно так это выглядит со стороны. И это меня пугает.

Мне оставалось только тихо сидеть и слушать. Странно, но почему-то у меня появилось чувство, что эта молодая женщина намного старше меня. Было жутко от того, что ее слова поразили меня в самое сердце. Она говорила совершенно серьезно, но казалось, не сердилась на меня. Как это объяснить? Она говорила очень быстро, при этом казалось, что она пребывает в легком отчаянии и в то же время немного раздражена.

– Но почему? – пробормотала я.

– Сомневаюсь, что мы еще раз встретимся. Скорее всего, мы столкнулись друг с другом лишь потому, что ты так близко подошла к тому миру, где пребываю я, – сказала она. – Я не просто предлагаю тебе найти работу. Смысл не в этом. Понимаешь, твоя душа и твое сознание сильно высохли, ты ужасно измотана. И не ты одна, но и многие другие тебе подобные. Но у меня ощущение, что именно из-за меня ты так устала, что ты… мне правда так кажется. Прости, мне очень жаль. Ты ведь знаешь, кто я, правда?

Задавая этот вопрос, она по-прежнему смотрела мне прямо в глаза. Ее голос звучал так, словно она пытается загипнотизировать меня.

– Ты же…

Я на самом деле произнесла это. Голос прозвучал особенно громко, и я резко открыла глаза. Передо мной никого не было, кроме холодного тумана, окутавшего сквер. Он плыл и клубился, отчего видимый мне кусочек мира терял очертания.

Это был сон?

Я, покачиваясь, поднялась и пошла прочь из садика, все еще до конца не понимая, что же это было. На какой-то момент я действительно задумалась, а не пойти ли мне на вокзал, но я никогда не принадлежала к типу безропотных дурочек, которые делают все, что им скажут, на самом деле я имела склонность делать все вопреки чьим-то пожеланиям. Но даже если это и был всего лишь сон, то сам факт, что мне приснилось такое, меня ужасно разозлил, поэтому в итоге я вернулась к себе и пошла спать.

Мне уже было плевать.

Когда я проснулась, то чувствовала себя отвратительно.

Хотелось есть, все тело болело, а в горле пересохло. Было ощущение, что я превратилась в мумию. В голове не было ни одной мысли, как и ожидалось, но тело было таким обессиленным и истощенным, что я даже не могла заставить себя вылезти из кровати. Помимо всего прочего, шел дождь.

На часах было девять, но, несмотря на это, комната была погружена во тьму из-за плотной стены дождя. Мне не хотелось включать музыку, поэтому я так и осталась лежать и прислушиваться к дождю, и вскоре поймала себя на мысли, что думаю о Сиори в ее комнате, тишину которой не нарушали никакие звуки. Сиори не могла уснуть, если ей было мягко и уютно, поэтому спала, раскачиваясь в гамаке.

Невыносимая грусть начала обволакивать мое тело, когда зазвонил телефон. Я не знала, был ли этот звонок от него, но решила, что раз уж не сплю, то могу поднять трубку, кто бы это ни был. Что я и сделала.

Это была моя подружка, с которой мы вместе учились в колледже. Она позвонила спросить, не хочу ли я подработать. Ее компания будет проводить небольшую выставку на следующей неделе – не хотела бы я поучаствовать в качестве стендистки? Мне всегда звонят с такого рода предложениями.

Я собиралась было отвергнуть предложение, отказ уже сформировался в глубине моего горла, но почему-то выпалила:

– Конечно.

Возможно, я была напугана тем, что ее звонок раздался почти сразу после происшествия в сквере, не знаю. Как только я произнесла это, то пожалела, что согласилась, ужасно пожалела, но ничего не могла поделать. Подруга была счастлива и уже щебетала без умолку о том, где нам встретиться и что за работа. Я оставила всякую надежду противостоять ей и стала записывать то, что она мне говорила.

Но спать хотелось так же, как и раньше.

Встать рано утром, собраться и выйти из квартиры. Это должно было быть совершенно несложно, но я столько времени сидела в своей норе в ожидании телефонного звонка, что для меня эти действия оказались чрезвычайно изнурительными. Всего три дня обучения и три дня собственно работы, но было так невыносимо, что я с трудом выдерживала. Хотелось спать, независимо от того, чем я занималась, так сильно, что мне казалось, я вот-вот развалюсь на кусочки. Меня объединили с группой других молодых женщин моего возраста, и нужно было запомнить за раз кучу всего. Я должна была держать в голове все рекламные слоганы, описывающие товары, и все время проводить на ногах – это давило на меня с такой тяжестью, что казалось кошмарным сном. У меня даже не было времени подумать. Да, я жалела, что согласилась на эту работу, сильнее, чем могу выразить.

Но даже в этот короткий период я в достаточной мере осознала, до какой же степени деградировал мой внутренний мир, а я даже и не заметила. Я всегда ненавидела работать, и меня мало волновало то, что я делала и делала ли что-то вообще. Ничего не изменилось, это было… своего рода смелостью – ведь, если нужно, я могла двигаться дальше, – чем-то типа надежды, предчувствия… Не могу толком объяснить. Но я уверена, что это что-то, от чего я отказалась, сама того не понимая, было именно тем, что потеряла Сиори, когда забыла о собственном «я», тоже неосознанно. Может, будь она поудачливей, то и сейчас продолжала бы жить так же. Но она была слишком слабой и просто не могла и дальше вести подобную жизнь. Поток был настолько сильным, что поглотил ее с головой.

Я не говорю, что в состоянии разобраться со своей жизнью. Просто было нечто бодрящее в том, чтобы силой вытаскивать себя из кровати в семь утра, выскакивать из квартиры, а потом весь день издеваться над своей уставшей душой, сознанием и телом, чем в той боли, что я чувствовала, сидя взаперти в квартире, точнее, купаясь в сне. Я так уставала, что даже говорить не могла, и когда звонил мой любовник, только в одном из трех случаев меня хватило, чтобы вяло поддакивать. Я устала настолько, что даже это меня не беспокоило. Мысль о том, что, как только эти шесть дней подойдут к концу, я, возможно, снова стану никем иным, как спящей, так пугала меня, что перед глазами темнело. Я изо всех сил старалась не думать об этом. Порой даже забывала о своем любовнике, напрочь выкидывала его из головы. Это просто невероятно. Но с течением времени стала ощущать, что моя сонливость – настолько сильная, что даже удивительно, – постепенно мало-помалу утекает из моего тела. Ноги опухли, в комнате царил беспорядок, а под глазами появились темные круги. Мне не особенно нужны были эти деньги, работа была бессмысленной и оттого чрезвычайно сложной.