Мы невозможны... - Алиса Чудная

Подошла к клетке и просунула палец внутрь. Фетка фыркнула, зыркнула на меня своими глазищами и отвернулась.

— Ну же, крош, не обижайся, — промурлыкала я. — У мамочки совсем не было времени заниматься еще тобой. Понимаю, что тебе не хватало моего внимания. Обещаю исправиться!

Пошевелила пальцем, как бы подзывая эту мелочь к себе. Та нехотя повернулась, потянулась и схватилась лапками за палец. Почесав ее за ухом, я уже было собиралась отойти, как мой взгляд привлекла небольшая вещица, прикрученная к прутьям клетки. Присмотрелась — шайба из зерна. Лакомство для шушек, которое те любят.

— Я это тебе не покупала, — нахмурилась я. — Сама ты тоже купить не могла…

На мгновение представила себе эту картину, как Фетка чешет по магазину с мини-тележкой, в которой уже лежат вкусности. Улыбнулась на долю секунды, но тут же снова стала серьезной.

Оглядела комнату — никаких следов чьего-то прибывания. Для верности заглянула в небольшую корзинку для бумаги, куда вполне могли бы выкинуть упаковку от лакомства. Пусто. Прошлась по комнате — ничего. Подергала дверь в ванную — та оказалась открытой, хотя я точно помню, как запирала ее.

— Чертовщина какая-то, — ругнулась я, входя в ванную комнату. — И кто же ты, загадочный олень, решивший подкупить сердечко моей шушки?

Вернувшись в комнату, я выпустила Фетку. Решила, что нужно получше исследовать ее домик на наличие новых предметов. Мало ли кто ей и что сует? Ладно, это я понимаю, как ее кормить, как ухаживать за этой недобелкой-перекрысой. А ведь тот человек мог что-то дать из того, что ей нельзя. И мне очень не хотелось бы лишиться еще и ее — маленького создания, которое так влияет на меня.

Как я и думала, в самом домике валялись еще пару шайбочек, которая эта козявка погрызла, оторвала от прутиков и утащила в свою «норку». Также валялись обкусанные проволочки, которыми и крепились эти шайбы к прутьям клетки. На какой-то миг я похолодела. А что если она теперь умрет? Ей же нельзя такой, а оплетка проволочки, да и сама металлическая сердцевина изрядно покусаны…

— Убью! — взревела я, выгребая остатки пира из клетки и зажимая крепко в ладони.

Фетка, услышав незнакомые нотки в моем голосе, юркнула под шкаф и затаилась. А я в это время уже со всех ног неслась вниз. Туда, где видела Тимура с этой Анькой.

В холле их не оказалось. Зато их голоса доносились с кухни. Они о чем-то болтали, совсем как старые добрые приятели.

Это меня еще больше разозлило.

Влетев в помещение, я швырнула в Тимура первую шайбочку из зерна. И что неожиданно — попала. Прямо в лоб. Злорадно усмехнулась — так и надо ему, недоноску.

— Что, еще не всю меня обсудили? — хищно прошипела я сквозь зубы. — Растягиваете удовольствие? Не стоит! Обещаю, я подкину вам пищу для сплетен на ближайшие пару дней.

С этими словами я подошла к остолбеневшему мужчине и протянула на раскрытой ладони комок проволочек с остатками зерна.

— Это что? — задала, как мне кажется, вполне логичный вопрос. — Нет, я не спрашиваю, как это оказалось в моей комнате, в клетке у моей шиншиллы. Я спрашиваю: это что такое? Кто тебе позволил давать моему животному то, что я не одобрила? Ты совсем идиот, Тим? Не понимаешь, что мог бы мне угробить животину?

Тимур молчал. Смотрел на меня и молчал. Видимо, лишился дара речи от такого напора.

— Ты же обещал мне, что я буду в целости и сохранности. Что шуша моя будет в целости и сохранности! И что? Теперь, по твоей милости, она нажралась оплетки с проволочек и неизвестно чем это аукнется!

Тут я, конечно, перебарщивала. Ничего бы ей не сделалось. Но сам факт того, что к моей собственности протянули свои лапы…

— Ты что думал, что подкупишь ее этим? Забыл, как она тебя обоссала? — продолжала я вопить. И плевать, что сочтут меня истеричкой. Главное, что на эмоциях я смогу высказать все. Дать понять, что мне неприятны его действия, неприятны попытки сыграть доброго самаритянина, который, словно по взмаху волшебной палочки, пришел мне на выручку в самый тяжелый момент моей жизни. — Знаешь, что я тебе скажу? Ты как был болваном, так болваном и остался. До сих пор не научился отвечать за свои поступки и слова. Не желаешь брать ответственность за свои действия, которые могут привести к непоправимым последствиям. Молчишь? Ну молчи, раз сказать нечего!

— Есть, — вдруг отмер он. — Мне есть что сказать!

Я удивленно уставилась на него. Аня, едва заметно, отстранилась от нас и с интересом в глазах наблюдала за разворачивающимися боевыми действиями.

— Ну так говори, — недобро прищурилась я. — И поживее, мне еще нужно привести себя в порядок перед устроенным тобой цирковым представлением.

Тимур резко дернулся вперед и в следующее мгновение я почувствовала поцелуй на своих губах. Такой же резкий, эмоциональный, неожиданный… От которого сердце в груди сделало пару переворотов, а разум настолько офигел, что не сразу взял контроль над телом и реакциями.

Единственной реакцией, которую я могла показать сейчас…

Выкрутившись из кольца его рук, я что есть силы заехала ему ладонь по щеке. Звук вышел восхитительный. Такой громкий, что, казалось, эхом отбился от стен, долетел до люстры и заблудился там.

Ладошка покраснела и теперь кожа горела огнем. Впрочем, я и сама покраснела как вареный рак. Оперлась рукой о спинку стула и тяжело дышала, приложив другую руку к груди. Чтобы успокоить сердце. Заглушить его бешеный стук. Чтобы он никогда не догадался, что у меня внутри пока все живо. Пока что…

— Вау! — ошалело пискнула Аня. — Ребят, да вас нельзя вместе смешивать. Иначе разразится апокалипсис локального масштаба. Пару городов точно выжжете дотла.

Я окинула ее тяжелым взглядом и молча развернулась. Вышла из кухни.

Больше не хотелось ничего. Вообще ничего. Чувствовала себя настолько мерзко, что сложно было подобрать слова, чтобы описать то, что внутри. Меня использовали. Тогда — ради благоустройства своей жизни. И то, ровно до того момента, пока ему не показалось, что мы занимаем разные ступени в социальной лестнице. Сейчас — ради достижения своей цели. Какой цели? Я уже сама не понимала. Но в душе крепла уверенность, что вся эта история с подбором невест, всего лишь фикция. Декорация, которая скрывает страшную убогую правду.

И если это так, то вполне объяснимо, почему в той стопке папочек было досье и на меня…

38

Пока